– Лайон, я так скучала по тебе, – прошептала Оливия.
Его сердце на мгновение замерло, а затем забилось с утроенной силой.
Груди Оливии все еще прижимались к его груди, и с каждым ее вздохом он чувствовал биение ее сердца. «Держать ее в объятиях… какое это блаженство», – промелькнуло у Лайона. И было такое ощущение, что в груди у него поселилось сияющее жаркое солнце.
Продолжая шептать ласковые слова, Лайон еще крепче обнял Оливию. И вдруг сам, того не сознавая, поцеловал ее в макушку и в следующее мгновение почувствовал, как девушка затаила дыхание. А затем, шумно выдохнув, чуть отстранилась и, приподняв голову, внимательно посмотрела на него.
– Что, Лив? – прошептал Лайон.
Она молчала, поэтому он не услышал ответа. Но ответ все же последовал – приподнявшись на цыпочки, Оливия потянулась губами к его губам.
Лайон лишь прикоснулся к ее губам своими, но даже такая малость оказалась серьезным вызовом его самообладанию. Подобные лепесткам розы, нежные и податливые губы Оливии дарили райское блаженство.
Лайон снова сжал ее в объятиях, и руки его вдруг стали ужасно неловкими – он почувствовал прилив жгучего желания.
Немного помедлив, он вновь поцеловал Оливию, на сей раз – более решительно и даже требовательно. И почти тотчас из ее горла вырвался стон – тихий, но необычайно чувственный. Стон этот ударил ему в голову точно ирландское виски, и теперь уже он принялся целовать Оливию со всей страстью, совершенно не сдерживаясь. А она нисколько не противилась – более того, в какой-то момент даже поцеловала в ответ, поцеловала так, будто с самого рождения знала, как это делается.
Когда он, наконец, оторвался от ее губ, чтобы перевести дух, она прошептала:
– Я сделала это правильно?
– О боже, да… – прохрипел в ответ Лайон.
– Ну… тогда мы можем снова…
В следующее мгновение их губы вновь слились в поцелуе – страстном и неистовом. С трудом удерживаясь от стона – желание стало совершенно нестерпимым, – Лайон крепко прижимал к себе девушку… и ему ужасно хотелось сорвать с нее платье и тотчас же овладеть ею как дикарь. А она, обвивая руками его шею, отвечала на поцелуи со всей страстью, и Лайон все больше пьянел от этих головокружительно сладостных поцелуев. Водоворот желания затягивал его все глубже, и в какой-то момент, прислонив Оливию спиной к стволу вяза, он с силой прижался к ней своей возбужденной плотью. Время от времени они прерывали поцелуи, чтобы отдышаться, а потом их губы снова сливались воедино.
В очередной раз оторвавшись от ее губ, Лайон шумно выдохнул и пробормотал:
– Лив, я… – Он вдруг представил, как приподнимает ее юбки, и тотчас же понял, что вот-вот окончательно потеряет голову в порыве страсти. А если это действительно произойдет… – Тебе не следует…
Она снова попыталась прижаться к нему как можно крепче, но он вдруг с хриплым стоном уткнулся лицом ей в шею и содрогнулся всем телом. Наслаждение набегало волна за волной, и ему чудилось, что он парил в вышине где-то над холмами Суссекса.
О боже, какой позор… и бесконечное блаженство. Да-да, блаженство – и отчаяние. Такого он никак не ожидал. Такого не случалось с ним с тех пор, как ему исполнилось тринадцать. И что же теперь делать?
Какое-то время оба молчали. Наконец Оливия прошептала:
– Лайон, что с тобой? Ты в порядке?
Он молча кивнул и заглянул в ее чудесные синие глаза, сейчас смотревшие на него с некоторой тревогой.
– Прости меня, Лив. Я не думал, что все случится так… так…
– Лайон, не надо, – прошептала она. – Я ни о чем не жалею.
Он внимательно посмотрел на нее. Ее ресницы все еще были немного влажными. Едва заметно улыбнувшись, Лайон провел кончиком пальца по ее восхитительным губам, изящным и в то же время необыкновенно чувственным и соблазнительным. Он точно знал, что отныне до конца своей жизни, увидев затуманенное стекло в окне, всякий раз будет рисовать на нем контур этих пленительных губ.
– Лив, ты, наверное, знаешь, то есть должна знать… Видишь ли, есть такие необычные места…
– Необычные?
– Ну, если бы я прикоснулся к тебе… в определенных местах… определенным образом… – Он в смущении умолк. Никогда еще ему не приходилось вести столь мучительные неловкие разговоры.
Оливия густо покраснела, и Лайон был почти уверен, что тоже покраснел.
– Так вот, я не могу допустить, чтобы ты осталась неудовлетворенной. Просто… мы не должны… В общем, нам следует соблюдать осторожность. Ты ведь понимаешь, что это может быть опасно?
Оливия молча кивнула: возможно поняла – а если нет, то непременно поймет в следующий раз.
– Да, опасно… – прошептала Оливия мечтательным голосом.
– Так что… – Он прижался губами к ее губам.
– Да, так… – прошептала она минуту спустя, приоткрыв губы для очередного поцелуя.
Они целовались очень медленно, без всякой спешки – как будто совершенно забыли о времени.
Глава 11
Прежде Оливия даже не подозревала, что поцелуй может стать настоящим открытием – открытием целой вселенной. «Жаль только, что иногда приходится прерывать поцелуи, чтобы отдышаться», – промелькнуло у нее. А в следующее мгновение она вдруг заметила багровую полосу, пересекавшую небо. Оказывается, солнце уже клонилось к закату!
– Боже мой! – воскликнула Оливия.
Не сказав больше ни слова, она подхватила свою корзину и помчалась к дому – бежала, ни на минуту не останавливаясь и теряя на бегу шпильки из волос.
Когда впереди наконец показался особняк Эверси, Оливия предусмотрительно перешла на шаг. И почти тотчас же наткнулась на отца, который будто бы вышел прогуляться с собакой, хотя обычно в это время находился дома и готовился к ужину.
– Добрый… вечер, папа, – пробормотала Оливия, остановившись. Проклятье! Ведь действительно уже вечер!
– Не пройдешься со мной немного, дочка?
Сердце Оливии на мгновение замерло. И вспотели ладони. Ей очень хотелось вытереть их о юбку, скорее всего сильно измятую, но она не осмелилась.
– Я была у Даффи, папа. Относила им продукты. – Она взмахнула корзиной.
– Ах, да-да, конечно… Ты всегда ходишь туда по вторникам. Но сегодня ты слишком уж задержалась, – мягко заметил отец.
– Да. Так получилось, папа.
– Что ж, в Пеннироял-Грин довольно безопасно, дочка. Но ведь родители все равно беспокоятся… Может, тебе следует брать с собой собаку? Вот эту, например.
Собака, семенившая рядом, то и дело поглядывала на хозяина и время от времени обнюхивала землю.
– Боюсь, они подерутся с собакой Даффи, – сказала Оливия. – Или того хуже… спарятся. И тогда появятся полукровки.
