Капитан Безумов закрывает глаза и старается думать о чемоданах.
Чтобы не думать об игрушечных медведях.
Он убеждает себя: это только логистика.
Не получается.
Рыжий пёс Иж
У окрестных крестьян в 1899 году был зафиксирован обычай плевать в сторону Ижевска, так как, по местному преданию, передающемуся здесь из поколения в поколение «в ряду священных преданий», Ижевск – это порождение сатаны.
«Вятские губернские ведомости»
Мотоцикла не видели несколько лет, почти забыли про него. А этой весной он вдруг появился, и очень рано, в конце марта, когда снег ещё не до конца сошёл, а дороги были мокрые и скользкие. Город утонул во влажной дымке, такой плотной, что закрылся аэропорт. Некоторые уверяли, ночной призрак всегда приходит из тумана, – и был туман, и из него выехал на Пушкинскую оранжевый мотоцикл. Пронёсся по центру и ушёл куда-то на Болото, затерялся там в частном секторе.
Приехал, уехал – бог с ним. У нас и без галлюцинаций не скучно. Но тихий женский шепоток по городу пошёл. Говорили, кто-то привязал гайку на перила Долгого моста, и провисела она всего один день, а если гайка исчезает так быстро, значит, мотоцикл откликнулся на зов о помощи. Ерунда, гаек на Долгом болталось штук двадцать, возникали и пропадали они бессистемно, поди разбери, какая сработала. Если, конечно, ты веришь во всю эту чушь. А чтобы поверить, надо хотя бы раз встретить ночью мотоцикл без седока. А чтобы встретить, надо быть очень и очень навеселе. С трезвых глаз такое не привидится.
Таксист, которому попался мотоцикл на Пушкинской, был по работе как стеклышко, ну да он и не рассказывал никому ничего, это его пассажирка растрепала в своём бложике, когда доехала. Наутро проспалась – и стёрла. А таксиста никто не расспрашивал. Он и молчал – чтобы не сочли за сумасшедшего или наркомана. Он не верил в мотоцикл.
Другой важный свидетель – девица, которую мотоцикл якобы подвёз до дома, – была той ночью конкретно в дрова на почве личных переживаний. И отнюдь не горела желанием болтать. Во-первых, даже если ночной призрак и выручил её, то подобрал в неподобающем месте и неподобающем состоянии. А во-вторых, она в волшебный мотоцикл очень даже верила, знала, когда и к кому это чудо приезжает, и на всякий случай решила, что он ей приснился. Дабы лишний раз не нервничать – и так жизнь не удалась.
По той же, в общем, причине стёрла свой пост и женщина из такси. Мотоцикл был в городе, как бы так сказать, фигурой умолчания. О нём шептались, а не говорили. То ли боялись спугнуть, то ли инстинктивно закрывались от самих обстоятельств, при которых он появляется.
Тем не менее вскорости на Долгом мосту прибавилось гаек всех размеров и цветов. Их приматывали к перилам либо куском провода, либо яркой ленточкой. Оба варианта считались правильными, строго в духе легенды о рыжем мотоцикле, только непонятно, какой более действенный – брутально-механический или трогательно-девичий. Логика подсказывала, что куда важнее аутентичность самой гайки, но где тут логика, если девочки верят в чудо.
Почему гайки надо привязывать именно на Долгом, легенда молчала. Надо – и всё тут, на то она и легенда. Скорее всего, просто никто ещё не придумал достаточно красивой и романтичной версии.
Почему и как гайки исчезают, тоже никто не знал. Строго говоря, вменяемых людей это не интересовало, а у невменяемых оказалась кишка тонка разобраться. Устроить у моста засаду с пьяных глаз любопытные пытались, но не хватало либо выдержки, либо выпивки. По трезвости эксперимент провалился вовсе. Несколько лет назад на мост целую неделю таращились в прибор ночного видения поочерёдно два блогера, надеясь поймать шутника или увидеть мотоцикл – и ничего не заметили. А когда плюнули и забыли – половину гаек как ветром сдуло. И через сутки на городском форуме выскочила душераздирающая басня о том, что ночной призрак спас девушку от грабежа с изнасилованием. Вычислить автора, естественно, не удалось, но почерк был знакомый.
Все истории такого типа строились по одному шаблону со времён зарождения легенды о мотоцикле, лет уже сорок примерно. Девушка возвращается домой ночью одна и пешком, хорошо поддатая или совсем трезвая, но по общей нелепости её поведения, в частности, манере срезать углы через парки и лесополосы, ясно, что бухая. Её преследует или хватает некий зловещий тип, и тут появляется мотоцикл; он пугает и обращает в бегство или даже сбивает с ног нападающего. Дальше железный спаситель загадочным образом подхватывал девушку, или та сама на него садилась – и домой, причём мотоцикл сам знал адрес, ты только держись за руль. Иногда мотоцикл просто катился рядом с девушкой, провожая её. Тарахтел на холостом ходу, заглядывал снизу в глаза – фарой, что ли? – просился, чтобы его погладили по сиденью. Вообще в поведении мотоцикла было много собачьего. Ничего удивительного, ведь по легенде это «пёс».
В крутом промышленном центре, где даже памятник козе склёпан из кусков металла так подчёркнуто сурово, будто козу эту приходит доить Терминатор, наверное, именно железные собаки и должны оберегать девчонок по ночам.
Пока железные парни спят.
* * *
– Дак чё, какие темы мы ещё забыли? Забыли городские легенды, а?
Главред уставился на Кузьмина.
Остальная летучка дружно выдохнула и расслабилась.
– Ну и где материал про легенды?
– В смысле? – Кузьмин сделал вид, что сильно удивлён.
– Отдел культуры, я же тебя просил. Только не ври, что не слышал.
Отдел культуры в составе Кузьмина и его стажёрки Васи глубоко задумался. Кузьмин – хмуро, Вася – просто за компанию, чтобы не подставлять шефа. По городским легендам она бы отписалась легко и с удовольствием.
Дело-то плёвое. Легенды у нас не меняются, они те же, что год назад, десять лет и, наверное, сто лет. Ну ладно, поменьше, сто лет назад орла в пруду ещё не было.
– У нас с Василисой одних только интервью по два на день, – буркнул Кузьмин, глядя в стол. – Не считая прочего. Может, обойдёмся?
– В смысле?… День города на носу, как ты обойдёшься?
– Из-за Дня города и бегаем, как заводные… Слушай, мы эти легенды каждый год пережёвываем. Давай их по случаю праздника… Забудем временно.
– Дак чё, ты устал? Ну так прямо и скажи: я устал. Старый стал, ленивый, хочу по случаю праздника вообще не работать.
– Десять рублей с тебя! – ловко спрыгнул с темы Кузьмин.
Он тут был единственный, кому позволено говорить начальству «ты» даже в официальной обстановке. С главредом они, два динозавра, вместе начинали ещё при советской власти, которую большинство сотрудников помнило довольно смутно. А некоторые, как Вася, даже родиться не успели.
– Почему десять? Пять.
– Десять. Два раза уже «дакчёкнул».
Главред порылся в кармане, выгреб горсть мелочи, открыл ящик стола и высыпал туда деньги. С запасом так сыпанул.
