– Человек такой, – объяснил командир. – Ладно, теперь самое трудное. Шуточки кончились совсем. Как я предлагаю защитить наши интересы? Что у нас есть? Ты недавно очень хорошо описал наше положение, Салман. Побитый «корсар», Чёрная Смерть и семеро идиотов. Отбиваться, если что, совершенно нечем. Значит, наше маленькое гордое княжество должно, сохранив в полной неприкосновенности суверенитет, примкнуть к некой силе, с которой никто в здравом уме не рискнёт связываться.
Командир умолк, все задумались.
– Ну естественно! – догадался геолог. – Кацман, ты же еврей!
– И что? – опасливо поинтересовался Кацман, и без того уже совсем раздавленный свалившейся на голову короной.
Время от времени он потирал рукой глаза, словно надеясь проснуться.
– У нас будет еврейское княжество, вот что!
– Ничего себе. Об этом я как-то не подумал, – признался командир.
– То есть – как? А зачем тогда Кацман князь?
– Да просто он хороший парень, – небрежно ответил командир.
– А я думал, вы хотите, чтобы нас евреи прикрыли. Они же повсюду. Их только тронь.
– Да трогают нас за милую душу… – сказал Кацман. – Где поймают, там и трогают. Думаешь, в Америке нам очень весело?
– Здесь вас точно не тронут, ваша светлость, – сказал командир. – Вы теперь дома.
Кацман посмотрел на него с подозрением.
– Ну так кому я должен сдаться? – спросил он брезгливо.
– Неплохо, – похвалил командир. – Всего пять минут князь, а уже заметно что-то такое… Ты не сдавайся. Никогда. И мы не будем. И тебя не сдадим.
– Не томите, мастер, – попросил инженер.
– Я знаю только одну крупную и сильную державу, которая уже несколько столетий не вела захватнических войн, – сказал командир. – Она вообще не любит воевать. Она либо отбивается, либо заступается за слабых. И мне кажется, будет разумно примкнуть к ней в качестве ассоциированного государства. То есть мы сохраняем независимость, но отдаём «старшему брату» два наших самых острых вопроса – внешнюю политику и охрану границ. Пусть нас защищают и пусть за нас бодаются с той же Америкой. Главное – нас никто не тронет.
– И что с нас за это захотят? – спросил Кацман недоверчиво.
– А это смотря с кем ты ассоциируешься. С англичанами – при всём уважении, ребята, – я не рискнул бы договариваться. Потому что они захотят много чего. У них всё ещё свербит в одном месте, им надо подниматься в полный рост, и Чёрная Смерть опасный соблазн для Англии. Наконец, у них огромный зуб на Америку, и они не упустят случая унизить заокеанских родственничков.
– Откуда уверенность, что русские захотят мало? – бросил пилот. – Нет, мастер, я вас понимаю, все логично, никаких обид, но…
Геолог задумчиво оглаживал бороду. Инженер хитро щурился. Кацман глядел настороженно. Штурман дрых. Командир улыбался.
– А я догадался, – сказал Мюллер. – Ну ты хитрец, мастер. Ребята, он знает их психологию. Они получат сразу более чем достаточно. То, что они любят больше всего. У них на этом национальная идея построена. Русские малость чокнутые на этот счёт. Их будет проклинать вся планета, а они в ответ – улыбаться.
– Статус абсолютных миротворцев, – объяснил командир.
Некоторое время все молчали, переваривая услышанное.
– Нет, давление будет сильное, особенно на первых порах. Чёрная Смерть как оружие русским не нужна, но как копилка технологий это, безусловно, лакомый кусок. Каждого из нас по отдельности попытаются уговаривать, а то и шантажировать. Но мы справимся. Потому что мы – семья, или мафия, или банда… Но мы заодно.
– А потом ещё и денежек стрясём, – сказал Мюллер. – Нам же надо на отправление государственных обязанностей – приёмы там, фуршеты… Не может младший партнер Российской империи жить впроголодь, нехорошо.
– Не исключено, не исключено…
– Никогда не думал, что я такой авантюрист, – сказал геолог. – Но ведь может получиться. Я русских-то знал не только вас с Пашей. Они все действительно были малость с приветом.
– Ваша светлость?…
– Моя светлость изволит думать, – сказал Кацман. – Она оценивает варианты. Она пока не уверена.
– Это всё очень мило, – сказал пилот. – Но у меня технический вопрос. Через шестнадцать часов сюда придут американцы и попытаются воткнуть в остров свой флаг. У нас есть передатчик, который работает на открытой голосовой волне. Пока вы будете договариваться со своим правительством, я вам гарантирую опять-таки случайный ракетный пуск. И смысл?… Видите, я на всё согласен в вашей безумной авантюре. И на то, что я теперь гражданин суверенного острова, и на то, что запасной король, и даже князь Кацман не вызывает у меня ни малейшего негатива. И мы договорились стоять насмерть, всё правильно. Но хотелось бы простоять подольше. Извините. В конце концов, мне теперь жениться и воспитывать детей! Чего вы ржёте все?!
– Это нервное у нас, – сказал Мюллер.
– Если вы проголосуете за ассоциацию с Российской империей, я покажу, как не сдохнуть, – пообещал командир.
– Почему нельзя сначала показать? – спросил Кацман.
– Потому что тогда мне нечего будет им предложить, – веско ответил командир.
– И американцы нас не раскусят? – не унимался пилот.
– Они забеспокоятся, но когда до них дойдёт, будет поздно.
– Ставлю вопрос на голосование, – чётко и уверенно произнёс князь.
Все поглядели на него широко раскрытыми глазами, только командир довольно посмеивался в кулак.
– Сразу вслед за провозглашением суверенитета Остров Кацмана предлагает Российской империи принять его в качестве ассоциированного государства. Кто за, прошу поднять руки.
Первым руку поднял сам князь, за ним все остальные.
– Благодарю вас. Решение принято шестью голосами за, при одном против, любезный капитан, прошу занести это в бортовой журнал. А теперь, милостивый государь, благоволите показать нам… Что обещали.
– Незамедлительно, ваша светлость. Паша, гарнитуру. Это может занять время, я не уверен, что там всё на месте… Спасибо, Паша, есть контакт.
Командир надел наушник и уставился в планшет.
Потом он заговорил на родном языке и сказал такое, что все оторопели. Даже те, кто по-русски знал от силы три-четыре десятка самых общеупотребительных слов.
– Дежурный? Граф Воронцов беспокоит.
Лордкипанидзе, привычно оглаживавший бороду, чуть не вырвал из неё клок. Хикмет уронил челюсть. Мюллер издал сдавленный звук то ли восторга, то ли ужаса, то ли сразу всё вместе. Кацман хранил молчание, но вдруг достал носовой платок и принялся очень нервно им утираться. Росси пропустил всё шоу, потому что спал.
Паша гадко хихикнул.
