Правительство Фрея и правая пресса попытались замять скандал, утверждая, что речь шла об обычном социологическом исследовании.
ХДП шла на выборы под лозунгом укрепления экономической интеграции в Латинской Америке в пику Вашингтону, который предпочитал интеграцию военную и исключительно под своим руководством. Чили выступила против плана США по созданию постоянных «межамериканских вооруженных сил», которые могли бы быть использованы для военных интервенций на континенте. При этом американцы имели шанс избежать упрека в односторонних действиях, замаскировав свое вмешательство как «международное». Чили пыталась также придать ОАГ экономический аспект, против чего решительно выступали США.
Престиж американцев в Чили после «разоблачения «плана Камелот», интервенции в Доминиканской Республике и начала широкомасштабной агрессии США во Вьетнаме был крайне низок. Показательно, что когда в 1966 году президент США Джонсон пригласил Фрея совершить официальный визит, чилийский Сенат на специальном заседании запретил президенту ехать в Вашингтон
[312], причем за запрет голосовали и сенаторы правой Национальной партии. Правых раздражало то, что США поддержали аграрную реформу Фрея. Левые выступали против визита чилийского президента по принципиальным соображениям – в тот период это могло быть расценено в мире в целом и в Латинской Америке в частности как поддержка интервенции США в Доминиканской Республике и во Вьетнаме.
Но в главном Фрей не противоречил США – чилийское правительство отказалось восстановить дипломатические отношения с Кубой, хотя и возобновило минимальное и очень осторожное торгово-экономическое сотрудничество. Не установило правительство ХДП и отношений с ГДР и Демократической Республикой Вьетнам – то есть с теми социалистическими странами, которых не признавали США.
Фрей, как и Ибаньес в свое время, пытался наладить экономические отношения с Западной Европой, чтобы привлечь европейский капитал в Чили в качестве противовеса доминировавшим в чилийской экономике американцам. С идеологической точки зрения к такой политике не могла бы подкопаться даже проамериканская «Меркурио».
Еще при вступлении в должность Фрей назвал целью Чили построение такой же социально-экономической модели, как в Бельгии или Швеции. В июле 1965 года президент Чили отправился в широко разрекламированную как свидетельство нового самостоятельного курса во внешней политике поездку по Западной Европе. Мексиканская газета «Сьемпре» писала, что визит Фрея в Европу «имеет вполне конкретные политические цели: добиться солидарности, материальной поддержки со стороны европейских стран, чтобы Чили и Латинская Америка в целом могли проводить собственную линию»
[313].
Триумф ХДП на выборах 1964 года вызвал к Фрею благожелательный интерес западноевропейской прессы. Например, самая влиятельная лондонская газета «Таймс» назвала его «наиболее значительным политическим лидером в Латинской Америке»
[314]. В Париже у Фрея было три продолжительных встречи с одной из самых популярных в то время персон на мировой арене – президентом Франции генералом де Голлем. В Риме «революцию в условиях свободы» благословил папа Павел VI.
С пропагандистской точки зрения визит Фрея в Европу (помимо Франции, Англии и Италии он посетил ФРГ), несомненно, удался – по возвращении президента встречали в аэропорту Сантьяго около 100 тысяч человек. Однако экономических дивидендов поездка практически не принесла. Европейцы охотно инвестировали в Бразилию, Аргентину и Мексику, но никак не в Чили и причиной этого был очевидный факт – наиболее привлекательный для капиталовложений меднорудный сектор был полностью монополизирован американцами.
Поэтому ФРГ и другие страны ЕЭС закупали чилийскую медь (на Западную Германию приходилось 95 % меди, ввозимой странами Европейского экономического сообщества), но инвестировать в эту отрасль не могли, хотя во время визита Фрея в Бонн было подписано чилийско-западногерманское инвестиционное соглашение. В 1966 году ФРГ, с огромным отрывом занимавшая второе место после США по иностранным инвестициям в страны Латинской Америки, вложила в экономику Бразилии 862 миллиона марок, в экономику Аргентины – 316 миллионов, в экономику Мексики – 118 миллионов марок, в экономику Чили – всего 32 миллиона марок (более чем в два раза меньше, чем в экономику Колумбии)
[315].
Таким образом, попытка Фрея хотя бы ослабить тотальную экономическую зависимость Чили от США за счет Западной Европы провалилась – без национализации меднорудной промышленности Чили фактически не могла свободно реализовывать на внешнем рынке свой основной экспортный товар. В 1966 году на долю США приходилось 76 % иностранных капиталовложений в Латинской Америке.
В 1967 году под давлением США и МВФ правительство Фрея коренным образом изменило вектор экономической политики. Были резко сокращены государственные расходы (якобы из опасения возобновления инфляции), что, естественно, привело к фактической остановке всех социальных проектов, типа строительства жилья, школ и больниц. Это вызвало возмущение широких слоев населения и потерю популярности ХДП. Но особенно сильно наемных трудящихся возмутил план министра финансов Серхио Молины, который предложил удерживать 5 % от ежегодного повышения заработной платы рабочих и служащих (повышение должно было индексировать инфляцию). Вместо этого рабочим предлагалось получать долгосрочные облигации правительства, а заодно и отказаться от любых забастовок сроком на один год.
Предложение Молины привело к однодневной всеобщей забастовке КУТ 23 ноября 1967 года, во время которой полицией были убиты четыре рабочих и восьмилетний ребенок, погибший, выйдя из дома купить конфет. Бастовало 80 % предприятий Чили. В Сантьяго и некоторых других городах появились баррикады. В коммуне Сан-Мигель (рабочий район Сантьяго) против забастовщиков выдвинули не только карабинеров, но и армию, в том числе авиацию
[316]. Патронов военные не жалели. Вертолеты сбрасывали бомбы со слезоточивым газом.
Забастовка парализовала не только Сантьяго, но и другие города Чили. На улицы Икике были выведены 12 танков. В Вальпараисо бастовало 35 тысяч человек. В Консепсьоне забастовкой было охвачено 80 % предприятий. Полностью остановились медные рудники страны.
Сенат провел специальное заседание, посвященное зверской расправе над забастовщиками. Наиболее активно против действий властей протестовал сенатор Сальвадор Альенде.
Главным лозунгом стачки было неприятие бонов правительства. Чилийцы презрительно окрестили облигации Молины «чирибонами» (от названия скоропортящегося фрукта чиримойя)
[317].
