– Денег много с меня не возьмете, – зло произнес Лобарь. – В гардеробе между ящиков справа – около тысячи долларов и пара десятков тысяч рублей.
– И все? – усмехнулась «ведьма», наклоняясь над ним и глядя на него холодными пустыми глазами.
Лобарь, чертыхнувшись про себя, выдал:
– На кухне в шкафу ключ от сейфа. Сейф за ковром в спальне.
– Уже лучше, – кивнула «ведьма» и отрывисто велела «танцору»: – Проверь.
Тот вскоре нашел и ключ, и сейф. И вытряхнул его содержимое – пять тысяч евро и сто тысяч рублей, а также немного золотых драгоценностей.
– Больше ничего не найдете, – заверил Лобарь, который молился о том, чтобы это были обычные разбойники. – Мокруху на душу не берите. Отвечать ведь придется по всей строгости. А так я вас даже искать не буду. Разойдемся с миром.
– Так уж и ничего не найдем? – недобро улыбнулась «ведьма».
– Ничего.
– А помнишь Аташ-Юрт?
Внутри у Лобаря все оборвалось. Если раньше он надеялся, что все обойдется лишь материальными потерями – деньги никогда не значили для него слишком много, то теперь эти надежды разлетелись в прах.
– Это было давно, – произнес он, тщетно пытаясь, чтобы голос предательски не дрожал и не выдавал его чувств. – Больше полутора десятков лет. Я там воевал, и ничем он мне не запомнился.
– Так уж и не запомнился? – «Ведьма» остановилась над Ольгой, изучающе посмотрев не нее.
Рот Ольги был заклеен скотчем. Она удивленно таращила глаза, но особого страха в них не было. Женщина была уверена, что все обойдется. Муж сильный, уверенный, он всегда служил надежной, железобетонной опорой в жизни. Он спасет. А у Станислава Лобаря сердце разрывалось, потому что он ощущал свою полную беспомощность.
– Забавно. – «Ведьма» нагнулась и провела ладонью по пышным черным волосам Ольги. Та дернулась и ударилась затылком о стену.
– Воевал я там, – затараторил Лобарь, стремясь отвлечь внимание от жены. – Там много кто воевал.
– И осталось много кровников, – кивнула «ведьма».
– Ну так вырежьте весь военный контингент на Кавказе. – Лобарь нервно хохотнул. – Что, слабо?
– Придет время – вырежем. Но тут все проще. Вы там много что взяли, что вам не принадлежит.
– Кто мы? И что взяли?
– Лейтенант Полунин. Сержант Корниенко… Продолжить?
Лобарь совсем сник, отведя глаза от «ведьмы». Это дьявольское отродье пришло из того мира, о котором он мечтал забыть навсегда. И бывшего вояку точно не оставят живым. Все кончено…
– Тебе привет от Марида, – процедила «ведьма». – Он всегда возвращает свое.
– Того, что мы взяли, давно нет.
– А я вот не уверена. Грязный пес, ты отдаешь нам не принадлежащие тебе вещи, и мы уходим. И живи. Все равно недолго вам всем осталось.
– Нет у меня ничего! – крикнул в отчаянии Лобарь.
– Тогда будем пытать, – плотоядно улыбнулась «ведьма». – Сначала ей ногти выдернем, потом пальчики отрежем. Это долго. Достаточно долго, чтобы восстановилась твоя дырявая память. И когда она подохнет – возьмемся за тебя…
– Я правда ничего не видел!
– Ну, как скажешь. – «Ведьма» зевнула, засунула руки в карманы своей джинсовой куртки и кивнула «танцору»: – Приступай.
«Танцор» вытащил из кармана нож-раскладушку. И со сладострастным видом потянулся к Ольге.
На миг все взоры обратились к несчастной женщине…
Этому трюку Лобаря научил старшина роты. Пришлось долго тренироваться, но он понаторел так деформировать кисть руки, что мог освобождаться от наручников, и вообще от любых оков.
Не к месту какой-то объемной голографической картиной вспыхнули в сознании воспоминания о двух годах армейской службы. Он многому тогда научился. И от многого освободился – от брезгливости, от страха крови. Да и вообще избавился тогда от большинства своих страхов. Время было такое. Молодые, полные задора ребята в тельняшках из его родной гвардейской десантно-штурмовой бригады вели себя, как будто смерть не про них. Да что с ней, с костлявой, считаться? Даже если и подстережет она тебя с фугасом или снайперкой, то будешь жить вечно в доброй памяти боевых друзей. И оставить о себе добрую память считалось важнее, чем выжить. Да и не верил сержант Лобарь по молодости в свою смерть. Она и обошла его стороной, чтобы вернуться тогда, когда он стал относиться к ней гораздо серьезнее, да еще и заявить свои права на жену – самого дорого ему человека… Нет, этому не бывать! У него есть только один шанс. Но кто сказал, что один шанс – это мало?
Лобарь освободил руку от браслета и начал действовать.
Он зацепил своей ногой ногу стоящего рядом «снежного человека», а другой толкнул в живот. В результате громила с грохотом рухнул на пол и со страшным стуком ударился затылком о выступающую тяжелую резную ножку стола, от чего потерял сознание. Его автомат отлетел в сторону.
А Лобарь уже двигался стремительно вперед, ощущая, как ледяное дыхание смерти пробуждает в нем былые навыки. Вот только, черт, где его двадцать лет? Где мускулистое, без намека на лишний жир, тело? Где былая стремительность? Быстрее надо!
Он прыгнул вперед, перекатился, схватил оброненный автомат. Ощутил сладостную энергию так хорошо знакомого оружейного металла. Двинул флажок вниз, приподнялся. Только бы затвор был взведен.
Автоматная очередь хлестнула по оторопевшим незваным гостям.
«Танцора» срезало сразу. Он упал с двумя пулями в груди. «Ведьма» же неожиданно резво бросилась вниз, распласталась на полу рядом с Ольгой.
Лобарь мог достать ее следующей очередью, но Ольгу точно бы задело. Но все равно он ссадит «ведьму». Для этого ему нужно только подняться на ноги.
Он попытался вскочить.
И получил пулю из пистолета в грудь…
Следующая пуля вошла Лобарю в шею, оборвав его земной круг.
У «ведьмы» в кармане джинсовки покоился до поры до времени небольшой «вальтер». С самого начала она ни на секунду не выпускала его теплой рукоятки, предпочитая перестраховываться. Эта смертоносная малокалиберная игрушка спасла ей жизнь.
«Ведьма» встала. Бешено оглядела воцарившийся погром. Как-то по-собачьи взвыла. Пнула ногой съежившуюся Ольгу, взвизгнув истерично:
– Так вы, да?.. Так?!
И выстрелила в хозяйку дома два раза.
Тело женщины дернулось и замерло. Но «ведьма» снова подскочила к ней и стала бить безжизненное тело ногами, визжа:
– Так, да… Вот тебе, сука!
Потом присела на корточки рядом с телом хозяйки дома. Прислонилась к стене. Отдышалась. Трясучка прошла, и разум вернулся к ней.
Послышалось мычание. «Снежный человек» встал, держась за череп.
