Расплата за грехи не заставила себя долго ждать. Оргия продолжилась с участием новых персонажей в стиле жесткого садомазо. Лекарь коротким ударом резиновой дубинки отключил атлета. Правда, сладострастец и так не помышлял о сопротивлении – он просто онемел, увидев похожего на снежного человека громилу с дубинкой. Парень потерял сознание на пушистом ковре рядом с камином.
– Кто это? – спросила Кобра, ткнув бессознательное тело.
– Это… Это… Проститут. Из фирмы «Русский Купидон»… Вас Владик прислал? – Лада даже и не думала одеться или хотя бы прикрыть свои немного полноватые, но вполне аппетитные прелести.
Кобра не ответила.
– Но он же знает… Он же сам… – Хозяйку дома трясло мелкой дрожью. – Это же не любовник. Это игрушка с фирмы! Я не изменяю! Владику же все равно!..
Что-то перемкнуло в ее куриных мозгах. И она от страха не могла сообразить, ни что делать, ни что говорить.
– И где же твой Владик? – Кобра присела рядом с хозяйкой дома на колени и немигающим птичьим взглядом уставилась на нее.
– Уехал! – воскликнула Лада. – На отдых!
– Куда?
– Не знаю!
– А я тебе сейчас лицо искромсаю. – Кобра извлекла из кармана джинсовой куртки нож с выкидным лезвием и коснулась острием щеки жертвы.
– Но я правда не знаю!
Лада сбивчиво рассказала об особенностях летнего отдыха своего благоверного, о его загулах на рыбалке. Заодно поведала, что он будет через неделю и никакой связи у нее с ним нет.
– Так уж и никакой? – недоверчиво спросила Кобра.
– Может, кто-то из знакомых и знает, но не я, – фыркнула с обидой Зотова.
– А кто?
– Я не знаю! Не знаю ничего! – воскликнула хозяйка дома, к которой наконец стала возвращаться способность соображать. – А вы кто такие?
– Владислав Зотов нам кое-что должен. – Кобра в двух словах описала, что они ищут. – Отдашь нам эту его заначку, и мы расстаемся, как лучшие друзья. Ты нас больше не увидишь.
– Да нет ничего такого! – воскликнула Лада.
– Это плохо. Это очень плохо.
– Приходите через неделю, сами у него спросите! А я обещаю никому не говорить, что вы здесь были! Пусть Владик сам разгребает свои завалы! – В голосе Лады появилась злость.
– Нет у нас недели, шлюшка ты грязная. Нет!
Кобра поднялась с ковра, прошлась по огромной зале, ударила ладонью по черному двухметровому экрану телевизора. А потом деловито кинула Лекарю:
– Сломай этой дуре ногу.
Лекарь послушно кивнул и шагнул к пленнице.
– Нет! – закричала Лада, поняв, что это говорят о ней и о ее ноге. – Не смейте!
– Да заткни ее уж, – поморщилась Кобра. – Но только аккуратно.
Резкий взмах резиновой дубинки. И женский крик захлебнулся. Второй удар переломил Ладе правую ногу.
– Все, – кивнула Кобра, глядя на потерявшую сознание хозяйку дома. – Уходим. Теперь нам остается ждать результата…
Но завершить начатое лично Кобре не дали. Вечером позвонил хозяин и велел:
– Возвращайся. Тут дел полно.
– А бизнесмен? Надо же закончить с ним.
– Надо… Оставь его на Лекаря и Заура.
– Но они без меня…
– Я ценю твое ответственное отношение. Но они справятся, – заверил Марид. – Главное ты сделала. Одобряю.
– Хорошо. Я выезжаю…
Глава 20
Африка. Налет исламской террористической армии «Черный джихад» на среднюю школу в провинциальном городке – в итоге пятьдесят девять убитых детей и учителей. Аллах повелел учиться только в медресе, да и дети были христиане. Так что «Черный джихад» был доволен результатом, по сути, в очередной раз надругавшись над всеми заветами пророка Мухаммеда и постулатами ислама – одной из великих мировых религий.
Франция – захват заложников в торговом центре адептами новой оккультной секты «Очищение», со скоростью лесного пожара захватывающей умы людей в Европе и Америке. Топорно организованный полицейский штурм вылился в гибель трех сектантов, пятерых заложников и двух защитников правопорядка.
На территории, подконтрольной боевикам Вечного Халифата, взорван коптский монастырь одиннадцатого века вместе с уникальными древними рукописями, обезглавлено одиннадцать монахов, не пожелавших принять «единственно верную веру».
По телевизору шла «Хроника террора» – передача, демонстрирующая наиболее значительные достижения мирового терроризма за последнюю неделю. Волна насилия катилась по изможденной планете. Так определено, что люди убивают людей за деньги, ради честолюбия, из страха. Но главное – за идею. Только человек может на земле убивать за идеи. Мир человека – это вообще исключительно мир идей. А идеи бывают очень разные. Богатство, благосостояние, тщеславие, превосходство – все это лишь идеи, флюктуации информационного поля. Поэтому разум человека, единственный на планете, создающий абстрактные идеи, изначально несет в себе зачатки убийства. Неистребимое желание людей обустроить мир по-своему, в соответствии со своими идеями, приводит к тому, что носителей противоположных взглядов надлежит убрать с игровой доски, а лучший способ это сделать – уничтожить. Только человек поднаторел в уничтожении себе подобных даже не из-за естественной борьбы за первенство, еду и самку, а ради воцарения своих представлений о лучшем и правильном.
Иногда, в свободное время, я думал – а что движет мной? Какие побуждения и идеи? Или я просто машина уничтожения в турбулентных потоках судеб?
Есть теория физика и философа Хью Эверетта. Исходя из квантовых свойств нашей вселенной, по его авторитетному мнению, ежемоментно мир разделяется на множество параллельных миров – почти точных копий тех, от которого они отпочковываются, за исключением мельчайших деталей. Со временем эти миры расходятся все дальше. Так что где-то есть вселенные, где осуществлены все наши фантазии, кошмары и мечты. В продолжение этой теории возникла идея, что бессмертное человеческое сознание может выбирать миры, какие ему необходимы, где оно в полной мере может проявить себя.
То есть где-то в иной вселенной я погиб в Таджикистане. А где-то пуля, которая должна была прошить мне череп, когда Зелимхан держал меня на мушке, опередила ту пулю из снайперки, которую всадил в него Шатун. Я умирал десятки раз. И все-таки жив. Это объясняет невероятный запас везучести. Потому что те миры, в которых мне не повезло, остались где-то за гранью.
Мы выбираем себе миры… Но ведь тогда получается, что планета, где из-за каких-то сомнительных религиозных догм вырезают целыми школами детей, – это именно тот мир, который мне необходим? И значит, то насилие, с которым приходится сталкиваться, те бесы, с которыми я борюсь, – это то, что мне нужно для самореализации? Значит, это мир моей идеи? Идеи человека, самореализующегося только в атмосфере разрушения и насилия? Что, выходит, я такая конченая сволочь?!
