Агент Брыль – невысокий пузатенький живчик лет пятидесяти пяти на вид, с густыми бровями, богатыми сединой волосами и мимикой профессионального комика, появился на «кукушке» точно в назначенное время.
Он работал на местных сотрудников госбезопасности уже тридцать лет и был ценным источником информации. В миру он служил вице-президентом ООО «Точный баланс». А владел этой мутной и богатой конторой, занимавшейся не пойми чем, именно Влад Зотов.
– Зотов о своей службе в армии что-нибудь рассказывал? – поинтересовался Шатун.
– Ничего особенного, – покачал головой Брыль. – Не любит про службу и войну. Только в день ВДВ будто крышу у него сносит – тельник, голубой берет, и в парк к фонтану – зажигать с толпой таких же бабуинов… Вообще, Влад жизнелюб. Ему бы все больше про женщин, а не про войну.
– Вообще ничего не говорил о войне?
– Да как-то сказал: всем, что имею, обязан ей, проклятой.
– И что это значит? – спросил Мамонт.
– А черт его знает, – пожал плечами Брыль. – Он вообще великое трепло. За что его и женщины любят.
– А что, дам сердца у него много? – полюбопытствовал Шатун.
– Жена, – начал перечислять Брыль. – Две любовницы. Секретарша. Ну и так, всякие, по случаю.
– Молодца! – оценил Мамонт. – Уважаю.
– А дети? – спросил Шатун.
– Дочка в Англии учится. В Оксфорде.
– Зачем так далеко?
– Так престижно же, – хмыкнул Брыль. – Показуха. Влад весь в показухе. Показуха – это его второе имя.
– Денег много нажил? – осведомился Шатун.
– Баланс всегда в нашу пользу, – хитро улыбнулся Брыль. – Не бедствует фирма. И Влад тоже.
– Какая-нибудь движуха была вокруг него в последнее время? – Мамонт пригубил крепкий кофе. – Может, кто-нибудь интересовался им? Какие-нибудь странные или неприятные события были?
– Вроде ничего подобного не наблюдалось, – покачал головой Брыль.
– И куда он умотал? – спросил Шатун. – И почему так внезапно исчез? На вашей фирме никто не может сказать, куда делся шеф. Все тупо долдонят – в командировке. Но куда и зачем – мраком покрыто. Это что такое?
– Никуда не исчезал, – беззаботно отмахнулся Брыль. – Это его обычный ежегодный хадж.
– Чего? – удивился Мамонт. – Он мусульманин?
– Это он так называет. На самом деле припадает к истокам – дикая природа, первозданная натура, отсутствие людей.
– В одиночестве? – полюбопытствовал Шатун.
– Ну да, как же! Берет приглянувшуюся телуху лет на двадцать моложе и зажигает по полной две недели. Называется это – набраться витальной энергии для следующего жизненного цикла.
– Со странностями мужик, – кивнул Мамонт. – Астролог-любитель?
– Да не, – возразил Брыль. – Как раз наоборот – ничего странного. Природа, рыбалка и красна девица.
– Рыбалка и красна девица есть вещи несовместимые, – с видом знатока объявил Мамонт.
– У него совместимо, – заверил Брыль – Он, зараза, умеет брать от жизни все.
– И как нам его найти? – спросил Шатун.
– А никак. Он сбрасывает мобильник, чтобы ни жена, ни любовницы, ни друзья не доставали. И всё. Нет его. И все к этому давно привыкли.
– А если что стрясется? Обвал там, дефолт, наводнение.
– Ну, кому-то он все же оставляет свои координаты, как его достать в случае локального Армагеддона.
– Кому? – напрягся Шатун.
– Да Владик такой хитрозадый, вы себе даже представить не можете. Какого-нибудь знакомого, на которого никто не подумает, обяжет незаметно присматривать и за семьей, и за делами.
– И как вычислить этого знакомого?
– Неподъемная задача. Провозитесь долго. Легче Владика подождать. Он через недельку будет.
– Сумасшедший дом какой-то, – угрюмо произнес Шатун.
– Все люди психи, а земля дурдом – я всегда это говорил, – закивал агент.
– Эка вы про всех, – покачал головой Мамонт. – Что, и вы, и мы психи?
– А у нас вообще запушенный случай! Кто еще, кроме закоренелых психов, свяжется со спецслужбами и будет заниматься такими вещами, какими мы занимаемся?
– Спорно, – возразил Мамонт.
– Анекдот в эту тему есть, – щелкнул пальцами Брыль. – Приходит, значит, еврей в гестапо…
Тут отчаянно запиликал телефон в кармане его рубашки. И гнусный голос заверещал: «В стране дураков солнце вставало рано». Это из таких забавных звонков, выкачанных из Интернета.
Брыль вытащил мобильник, нажал на кнопку и строгим официальным голосом произнес:
– Да, это я… Нет, не на работе. По делам… Ну чего ты тянешь, Вовочка, говори сжато и по существу. Как это?.. Что?.. Лада?.. Ух ты, твою дивизию через коромысло!.. Буду, конечно!
Он со стуком положил телефон на стол и с каким-то победным мрачным торжеством обвел оперативников взглядом.
– Что-то с Зотовым случилось? – забеспокоился Мамонт.
– Еще как случилось! – кивнул Брыль…
Глава 18
Городской парк носил имя пламенного рыцаря революции Феликса Дзержинского. Местные либералы-реформаторы, оседлавшие антисоветскую волну, в свое время так и не удосужились сменить название. Потом время их ушло, а парк остался со старым именем, обреченный на запустение и умирание.
Еще года три назад здесь были лишь похожие на скелеты динозавров стальные ребра забытых аттракционов, мусор и ржавчина. Но в последнее время волшебным образом место преобразилось. Закружилось новое колесо обозрения, ожили аттракционы и лодочная станция, была отремонтирована летняя театральная сцена, высажены новые деревья, снесены незаконные постройки, появились павильончики, ресторанчики, шашлычные. Одновременно сам Кручегорск, как и этот парк, начал оживать, приходить в себя, будто стряхивая прелую листву безвременья и разрухи. Люди снова стали радоваться солнцу, жизни. Опять заработали фабрики и заводы. Возвращалась вера в будущее. Однако прогуливавшийся по парку угрюмый и циничный командир группы «Перевертышей» знал, насколько хрупка эта идиллия. И что, возможно, часы отделяют от того момента, как она разобьется вдребезги под напором изотопного урагана. И тогда, возможно, именно в этом самом месте будет не счастливое место отдыха с музыкой, детским смехом, стуком колес скейтбордов, запахом шашлыков, а зона бедствия. Зона террористической атаки. Зона хаоса.
Кузьма Долгоносов с видимым удовольствием облизывал чудом уместившиеся на вафельном рожке три шарика мороженого, при этом внимательно рассматривая выставленные вдоль главной аллеи парка стенды, посвященные пятисотлетию города.
Я различил его в толпе отдыхающих и неторопливо направился к нему. Отвлек от изучения плана застройки Кручегорска восемнадцатого века словами:
