Дослушать я не успела. Милика сильно дернула за руку и потащила к шлюзам. Корабль тряхнуло еще раз, и я решила не сопротивляться. Мы быстро втиснулись в трехместный катер, и стажер хлопнула по красной кнопке. Заработал двигатель, и одновременно с ним стал открываться люк. На все ушло порядка десяти секунд, через которые мы уже шли сквозь атмосферу. Оказывается, наш транспорт болтался на орбите Синии. Рядом с нами сверкнули спасательные капсулы. Надеюсь, все успеют вовремя покинуть лайнер. И тут в голове мелькнула жуткая мысль. Капитан всегда покидает корабль последним. Если вообще его покидает…
Вспышка озарила пространство за нашей спиной, отразившись в панели и лобовом стекле. Что-то звякнуло об обшивку. До Маринки дошло первой, и она зажала рот рукой. Милика сосредоточенно что-то клацала на панели. Я же нашла в себе силы оглянуться. То, что мы уже входили в атмосферу, наверное, спасло нас от осколков взорвавшегося корабля. Но кроме остаточного света вспышки, увидеть ничего не удалось. Начала лихорадочно вспоминать, сколько капсул успело вылететь. Три блестящие точки видела точно. Если считать, что они тоже трехместные, вместе с нами могут спастись двенадцать человек. А нас было пятнадцать… Кто? Дэвид? Марк? Констанца? Мозг тупо обрабатывал информацию и отключаться никак ни хотел. По щекам катились горячие слезы. Лекс! Что здесь делал Лекс? И почему капитан думал, что это он в нас стреляет?
Всю дорогу сидели молча. Поднимать какую либо тему, кроме случившегося, не имело смысла. Говорить о катастрофе было страшно. А вот перестать думать я не смогла. Перед глазами до сих пор стоит световая вспышка, а в ушах раздается блямсанье осколков по обшивке катера. По-хорошему, это были очень мелкие осколки, да и ускорение у них не превышало наше. Иначе бы от катера рожки да ножки остались. Улететь мы далеко не успели, и тогда вопрос, почему так легко отделались? Теоретически, погасить скорость осколка могло лишь расстояние. Может, «Веселый ветер», понимая, что катастрофа неизбежна, совершил пространственный прыжок? Но тогда бы мы вряд ли увидели вспышку.
Когда под нами появились горы, и Милика взялась что-то щелкать на панели управления, мой врожденный оптимизм все-таки победил. Ну не мог начальник Черного сектора так влипнуть! Да, что-то пошло не по плану. Сильно не по плану. Но в то, что он погиб, я не верю. Что там он упоминал о теории Эйнштейна? Две частицы, разделенные в пространстве и времени, остаются связанными. Если предположить, что наши браслеты работают именно так, то повреждение второго я бы обязательно почувствовала. Это лабораторка второго курса! Мы еще преподавателю долго не верили, а он потом с мальчишками пари заключил. В итоге, разделили мы частицы и разнесли по разным лабораториям. Один из образцов запихнули в центрифугу и раскрутили. Так вот, вторая частица стала вращаться с той же скоростью, находясь в простом контейнере! В общем, продули наши преподу бутылку мартини и зареклись спорить с профессорами. В современной физике никакой ловкости рук, сплошное чудо! Но это все поняли только на четвертом курсе, когда до темной материи добрались. Магия в чистом виде. Хочешь не верь, а хочешь, возьми оборудование и проверь сам. Кстати, нас, пси-инженеров, в кулуарах так и обзывают – техно-магами. И мне это нравится. А то какая-то эта приставка пси – не солидная. А техно-маг – звучит гордо.
В очередной раз, глянув вниз, порадовалась, что катер у нас управляемый. Спасательная капсула просто плюхнулась бы, куда придется, или, если в нее заранее внесли нужные координаты, упала бы в заданное место. У нас же тут право выбора. Хочешь, садись в горах, хочешь – в лесах. Можно даже город поискать или селение какое. Интересно, нам одним так повезло? Не выдерживаю и спрашиваю у Милики.
– Милика, а почему мы на катере летим, а остальные на спасательных капсулах?
– Так катер был один, капитанский, – без задней мысли отвечает наш пилот.
И тут приходит в себя Маринка, заинтересованная ответом.
– Получается, мы забрали у него спасательный катер…
– Почему забрали? Он сам дал указания при сигнале об эвакуации срочно хватать вас и запихивать в катер.
– Ничего не понимаю! Когда дал указания? – уточняю я.
– На второй день полета дал. Вызвал к себе на мостик и проинструктировал.
– Хорошо, – выдохнула я. Что-то подобное и предполагалось. Уже легче. – А куда мы летим?
– Не знаю, – пожимает плечами Милика.
– Как не знаешь?! – кричит Маринка, – ты же пилотируешь!
Милика поднимает брови и делает круглые глаза.
– Да у меня права уровня бет, при вхождении в атмосферу я бы нас в два счета разбила! Тут автопилот сам фурычит.
Мы с подругой в ужасе переглядываемся.
– Подожди, Милика. Ты же курсант Звездной академии? Правильно?
– Правильно, – соглашается рыжая.
– И с капитаном ты практику проходила по пилотированию?
– Почему по пилотированию?
– А по чему еще?! – сердится подруга.
– Так по специальности, – пожимает плечами наш самозваный пилот.
– По какой? – грозно спрашивает Маринка.
– Личный телохранитель. Практика в экстремальных условиях. Вот если катер удачно сядет, и мы все живы останемся, один зачет мной уже заработан, – гордо выдает рыжая.
Мы же с подругой потихоньку начинаем звереть. Интересно, о чем еще мы не в курсе? Надеюсь, этот чертов конспиратор остался жив! Иначе, найду некроманта, вытащу с того света и выскажу все, что я о нем думаю!
К нашей общей радости катер таки сел удачно. Большое спасибо автопилоту и тому, кто его программировал. Милая полянка на чужой планете среди бескрайних лесов, самое то для трех маленьких девочек. Надеюсь, медведи здесь не водятся.
Глава 10
Маша и медведь
Прежде чем выпустить нас наружу, Милика что-то проверила по приборам. Потом взяла себе и сунула нам кислородные маски. Мы скептически хмыкнули, но взяли. Если судить по датчику влажности, за бортом всего-то 70 %, не утонем.
Дверь плавно отъехала и наш телохранитель, первой спрыгнула в густую траву, совершенно ненормального, ультра-зеленого цвета. Мы вывалились следом. Девчонки прижали ко рту кислородные маски. Я же попробовала вдохнуть и не смогла! Оно не вдыхалось! Вовремя получила по шее от подруги и уткнулась в маску. Но почему?
С детства у меня были жуткие проблемы с дыханием, именно потому, что воздух для моих легких на Земле очень сухой. Даже на море – летом. Поэтому, в доме у нас непрерывно работали увлажнители. К двенадцати годам проблему удалось постепенно решить. С тех пор я чувствовала себя как любой астматик и носила в кармане специальный спрей. Нет, два специальных спрея. Кроме легких и носа, у меня еще здорово страдала слизистая оболочка глаз. Линзы помогали удерживать влагу, но делали это максимум сутки.
Несколько человек в группе были в курсе моих проблем и периодически меня спасали. Когда я в прошлом году потеряла сознание прямо на лабораторке, наш староста Федя молча взял на руки и отнес к ректору. Почему не в медпункт? Потому как там нет такой крутой душевой кабинки, как у нашего начальника. Пять минут пара, и я как огурчик в парнике. Правда, раздеть меня мальчики не рискнули, и из меня получился мокрый огурчик.
