Странно все это.
Ставшая вдруг чуть более нервной Марика поднялась с камня, упаковала рюкзак, накинула его на плечи и встревоженно огляделась по сторонам. Просто вперед, как сказал Майкл. Просто вперед, и все будет хорошо.
Проводник не соврал. Через час ей показалось, что места вокруг стали знакомыми. Она прошла через лесок, поднялась на взгорье, где (вроде бы) проходила вчера, пересекла ручеек, даже узнала стоящие на горизонте две горы — одна повыше, треугольником, вторая ниже, неправильной формы, со скошенной левой стороной.
Осталось чуть-чуть: пересечь длинную и широкую, заросшую желтой сухой травой поляну, а там взобраться к пролеску, чтобы выйти на вчерашнюю поляну. Накануне она подошла к ней с другой стороны.
Чем дольше Марика вглядывалась в растущий вдалеке ельник, тем сильнее ей казалось, что это то самое место. Именно там она собиралась ставить палатку, и там же остался Арви. Всего лишь один рывок — и уже до обеда она выйдет на прежний путь. Пообедает, накормит сервала, достанет из рюкзака Лао и попробует вывести на новый разговор.
Тревожило лишь одно: та самая поляна, которую требовалось пересечь. Не длиннее пятисот метров — сухая, пустая, не поросшая даже кустами, слишком ровная для данной местности. И еще клочки белесого тумана, плавающие над ее поверхностью. Не ровная пелена, как бывает при оседании влаги, не непрерывный прозрачный слой, а сгустки — рваные, гулящие, словно призраки, сами по себе. Клочковатых полупрозрачных облаков было немного, но они странно двигались: то застывали, то вновь перемещались, то натыкались друг на друга, и тогда туман уплотнялся, делался густым; идти туда совсем не хотелось.
Марика заткнула шапку, что держала в руках, в кармашек рюкзака и тяжело вздохнула. Обходить это место долго. Справа, опять же, хоть и невысокий, но каменистый кряж. Слева не разглядеть что; лучше попробовать напрямую. Но только быстро.
Желательно бегом.
От сделанного шага вперед почему-то судорогой свело живот.
Что это — сосиски? Или разыгравшиеся нервы?
С отвесного края, расположенного над поляной, она съехала на попе.
При первых же шагах, сделанных по сухой траве, окружение изменилось. Исчезло над головой солнце, пропал его мягкий желтый свет, куда-то растворился окружавший до того ясный день — вокруг сомкнулись плотные серовато-белые сумерки.
Слушая гулко забившееся в груди сердце, Марика нервно сглотнула и хотела было вернуться, но, обернувшись, не увидела ничего, кроме мутной пелены, напоминающей ту, что плавала под стеклом Лао.
Что за чертовщина? Куда пропал пролесок, из которого она только что вышла? Куда делось солнце? Почему под ногами все та же трава, но уже не желтая, а серая, и почему стал таким плотным туман?
Это был первый момент неподдельного, засевшего где- то в печени страха. Моментально вспотели ладони, на затылке зашевелились волосы.
Зря она шагнула на эту поляну, пятой точкой чувствовала, что не стоит, но все равно пошла. А теперь так просто не выбраться. Направление помнилось хорошо — Марика напряженно смотрела в ту сторону, даже не моргала, чтобы случайно не пропустить способное материализоваться из ниоткуда нечто. А здесь точно могло материализоваться все что угодно — в это верилось без труда.
Звонко ударилась о край звенящего сознания мысль вернуться, но Марике почему-то показалось, что назад она не выберется, будет брести в неизвестном направлении, пока не упадет от бессилия. Нет, назад нельзя — так орала интуиция. Значит, только вперед.
Из тумана пока ничего не появлялось. Выждав около минуты, Марика неуверенно шагнула вперед.
Паника усиливалась от шага к шагу. Хотелось то броситься вперед спринтером, то притихнуть и вообще не двигаться с места.
Только не ложиться. Ложиться нельзя… Если лечь пластом на землю, то опутают корни. Опутают и утянут вниз…
Тьфу! Как подобная чушь может лезть на ум?
Марика, чувствуя себя неуклюжим роботом, медленно двигалась вперед. Мысли — одна дурнее другой — роились в голове стаей сбрендивших пчел. Это все туман. Галлюциногенный туман, не иначе. Надо пройти это дурацкое место и выйти на другую сторону. Всего лишь… Тихо, даже спокойно. Вот только почему-то парализующе страшно.
Сделав еще с десяток шагов, она немного успокоилась.
Ничего не происходит. Ничего, кроме роя собственных мыслей, а каждый шаг приближает к противоположной стороне.
Туман казался сырым и противным на ощупь. Он мешал видеть, думать, идти — он просто мешал. Ежесекундно опасаясь наткнуться на что-нибудь, неожиданно из него выплывшее, Марика прибавила шагу. А через несколько секунд увидела приближающуюся справа фигуру и, готовая пронзительно завизжать, застыла на месте.
— Мари-и-и-ка…. - раздался тихий знакомый голос. — Ты здесь, я знала… Ты все идешь…
Эмили. К Марике приближалась бледная Эмили — не расчесанная, в той же одежде, в какой показал ее на равнине голубой кристалл. Давняя старинная приятельница, которую Марика менее всего ожидала здесь увидеть.
— Эми? Что ты здесь делаешь?
Собственный голос напомнил карканье сидящей на надгробье вороны — такой же тусклый и безрадостный.
Бледное лицо, грустная улыбка и глаза. Почему-то совсем без блеска. Руки, засунутые в карманы брюк. Эмили вела себя так, будто гуляла здесь не первый день, гуляла и совершенно не нервничала. Скорее, вообще не испытывала никаких эмоций, кроме засевшей в глазах далекой грусти.
— Ты ведь пригласишь меня в гости, когда пройдешь? Да? Я буду ждать…
— Эми?
Марика стояла, чувствуя себя неживой от страха. Это наваждение. Галлюцинация. Не может здесь быть никакой подруги — это пытающийся отвлечь и увести за собой призрак. Она видела такое в фильмах — да, видела. Много раз. Вот только не знала, что испытать подобное на своей шкуре так страшно.
Отвечать им не имеет смысла — надо уходить. Осторожно двигаясь боком, Марика медленно обошла «подругу». Едва не споткнулась на ставших похожими на желе ногах.
— Уходишь? Уже уходишь? А как же я?
Марика попыталась сглотнуть вставший в горле ком. Не вышло.
— Ты ведь пригласишь меня потом? Я приду… И ты скажешь мне, какая я никчемная, бесполезная в этой жизни дура. Да?
Голос оставался за спиной и делался все тише, а вот собственное сердце стучало так, будто отбивало прощальный ритм самому себе. Марика не смела оборачиваться. Главное, чтобы «Эмили» не пошла за ней, чтобы не стала преследовать.
Неожиданно противно и болезненно начали натирать ноги сапоги. Протерлись носки?
Она не успела додумать: слева возник молодой долговязый парень в очках и с листками бумаги в руке. Он приближался столь стремительно, что Марика резко остановилась на месте, чтобы избежать столкновения.
