– Милый, в Москве тебе придется много плавать, раз ты такой сладкоежка.
Ну, сказала и сказала. И, может, в самом деле, неудачно выбрала слова. И задеть они тебя могли. Ну, ты же помни самое главное – эта девушка, которая на двадцать три года моложе тебя, у которой молодой муж и маленький ребенок, девушка, чью фигуру не пропускает ни один мужской взгляд, как бы она ни была одета, безошибочно вычисляя всё по свободной походке, так вот эта девушка спит с тобой два года, шепчет тебе самые чудесные слова, боится, что всё это кончится, что ты – не она – ты оставишь её! Вспомни ты это!? Нет же… какая-то дребедень в ответ… тебе не нравится моя фигура… а я не считаю, что это главное для мужчины… никогда не скрывал… поищи себе фитнес-инструктора… а представь, что я получил травму, стал хромым… тебе самое главное – тело… черт те что понес! И пыталась же она остановить меня… и, обращая всё в шутку и прикасаясь к твоей руке ладонью, и говоря, что ты не прав, замолкая наконец, надеясь, что сам ты выдохнешься, успокоишься. А ты каждое её слово, каждый жест переворачивал, передергивал, всё больше заводя себя. Даже если ты и обиделся, то точно не так, как это изображал. И ты причинял ей боль. И уже совсем не контролируя, что говоришь, ляпнул:
– Вот интересно, за какие достоинства ты мужа себе выбрала?! Он вот точно не Аполлон и никогда им не был!
– Пошел ты в ж… – она отшвырнула круассан, расплескала кофе, бросилась к выходу, но вернулась:
– И не смей ничего говорить о моем муже!
– Да ведь я…
– Ты понял?!
Весь день мы провели врозь. Встретились только вечером в отеле. На душе было мерзко. Но и тогда не я, а она подошла ко мне… Потом была ночь… страстная… бессонная… оба говорили и говорили… извинялись и признавались… какой ты у меня замороченный, а, милый?!
Странно, но я хорошо помню именно такие истории. А наши настоящие ссоры, после которых она уходила, ну, или было ощущение, что ушла, вспоминаю с трудом. Надо вытаскивать, напрягать память. Икать слово, жест, взгляд, с которого всё началось. Вот и наша последняя… которая закончилась её смс «И не пиши мне больше»… Я знаю, что там было, но каждое утро мне нужно заглянуть в телефон, прочесть это смс, вспомнить как оно пришло, как не спешил его прочесть, как ощутил весь его смысл, как курил на балконе… уцепиться за этот якорь и от него минута за минутой двинуться обратно в тот вечер – как открывал дверь в квартиру, как поднимался в лифте, ещё раз глядя на телефон, надеясь на её звонок или сообщение, как парковал машину, пробуксовывая на льду и ругаясь на дворников, как ехал по проспекту, набирая и набирая её номер. И хоть бы сбрасывала, а то ведь просто не брала, как она захлопнула дверь машины, как вышла, ничего не сказав, вдруг сразу, загасила сигарету и вышла, как курила, слушала меня, глядя перед собой. Нужно вспомнить свои слова – правильные, разумные, слова взрослого мужчины… такие бессмысленные и пустые, далекие от неё, от того, что ждала. Слова, которые прозвучали на автомате, слова, которые произносят все мужчины, когда их голова разрывается от услышанного… Нужно пройти по всей этой цепочке, чтобы выйти на ту её фразу, которая прозвучала, обрывая всё во мне.
– Слушай…
– Да?
– Я хочу ребенка…
И я понял их. Там, на уровне подкорки, понял, о чём она. А ещё я понял, что равновесие моей жизни нарушено и её ожидает хаос…
…Конечно, дорогая… это так здорово… хотя и потом не поздно… зато сейчас у них будет совсем небольшая разница в возрасте… всегда знал, если разница лет в семь-восемь – это проблема: дерутся, вечно что-то делят, считаются… лучше уж тогда лет десять разницы или, как у тебя три… а кого хочешь?.. ты будешь вся такая ладненькая, кругленькая, с чудесным животиком… моя дорогая…
…А она слушает меня, слушает… закуривает, смотрит на меня… Снова слушает, уже глядя перед собой. Гасит сигарету и выходит. И всё… И мысль какая-то… там же, глубоко, не оформившаяся… может, это и к лучшему?.. Тогда что заставляет меня звонить ей весь вечер? Ждать её смс?.. привычка? любовь?.. или понимание, что не так должно было это закончиться?.. не она должна была уйти…
«Не звони мне больше»… пятьдесят семь дней назад…
Хлопает дверь, и на пороге кафе я вижу Галину. Элегантная и холодная, как морозный воздух, врывающийся вместе с ней, она идет к моему столику. Галина, которую я знаю почти пятнадцать лет.
Дрянь. Он сидит у окна. Пустой взгляд. Выглядит уставшим, но неплохо – как бы ни было, следит за собой. Может, ему в самом деле тяжело. И от этой мысли моя решимость уходит. Но – надо, надо. Я так долго готовилась к этому разговору. Столько всего мысленно говорила. Перебирала фразы и слова, пока не остановилась на двух. Так ясно представляла, как произнесу их, увижу его лицо. А потом развернусь и уйду. И пусть хочет, как хочет дальше. Но это всё было раньше. Месяц назад. Десять дней. Вчера. Пять минут назад, пока шла по улице. Минуту. Когда открывала дверь. Когда искала его взглядом. Всё было просто – подойти и сказать. Два слова. Развернуться и уйти… Я была уверена, что сделала тот единственный шаг от любви до ненависти… А вот сейчас, кажется, что и нет… И как я ему всё это скажу? Мы рядом – пятнадцать лет…
Я помню его ещё неуверенным стажером… всё что-то читает… прислушивается к разговорам, и видно же, как хочется ему что-то сказать, но стесняется… И снова опускает взгляд в книгу, что-то подчеркивает… И это не может не броситься в глаза… А потом он говорит… может, сбивчиво и торопливо, ведь говорит первый раз, но я понимаю – это офигенно хороший юрист. Редкий… Сколько всего было… Две недели между Красноярском и Ачинском… я в офисе, а он на заводе… И всё получилось у нас как надо. И именно та работа сблизила, притерла… толкнула к своей конторе… И ведь никогда не жалела, что создавала её именно с ним… А сейчас я должна ему сказать, что он… как же сказать-то? Нету ведь сил… И что потом?.. И ведь правда ему плохо… А то чего бы он так мне улыбался?..
И улыбка его обезоруживает. Искренняя и несчастная. И присаживаюсь, и вместо двух слов начинаю что-то мямлить…
Мы долго смотрим в глаза друг другу. О чём она думает? Обо мне? Ну, раз нашла меня тут – наверное… А что? Что можно думать о человеке, с которым проработал рядом пятнадцать лет?! Каждый день?! Или она нашла меня просто потому, что так должно быть? Что каждый день мы должны быть рядом? Что это неизбежно? Что так устроена наша жизнь с ней?!
– И сколько это будет продолжаться?
Глупо спорить. Но хочется, как в детстве, прикинуться, что не понимаешь. Развести руками. Отнекиваться. Оправдываться. Но зачем ей-то врать?! Мне – ей?!
– У меня весенняя депрессия, – развожу я руками.
– Два месяца, – она наклоняется ко мне через стол, – Петров! Два месяца!!!
И меня уносит. Размазывает, расслабляет. Я – маленький. Я – один. И среди бессчетной толпы вокруг меня день за днем – только ей одной есть до меня дело… Как долго, оказывается, со мной никто не говорил.
– Галина… извините… Я же выныриваю?! Просто, как-то так сложилось.
