– Показал бы, да марки без меня прибрали.
– Кто-о-о?!
– Да какая разница? – Я побоялся, что Свете будет неприятно слышать такое про своего папаню, хоть и «незаконного».
– Ну, кто, кто? Чего из тебя все клещами тянуть надо? Мы банда или не банда?
– Не хотел говорить вам, точнее – тебе, но если ты настаиваешь… Лозовой и прибрал коллекцию! Конечно, он не знал, что дядя Яша коллекцию мне завещал. Но все равно брать не имел права. Похозяйничал…
– Тю-ю-ю! Это точно? – возмутилась Света.
– Сам видел альбомы дяди Яшины у Юрия Владимировича. С Вованом на днях ему мебеля завозили.
– А чего не предъявил свои права? – удивился Вовочка.
– Ты в своем уме? – в свою очередь, удивился я. – Проректору?
– Я бы задал вопрос, – покачал головой Вовочка. – Сделал бы лицо попроще, да спросил бы…
– Тебе никто коллекцию не завещал! – Светуля легонько хлопнула «своего» по рыжему кудрявому затылку.
– Че дересся?! – шутовски возмутился Вовочка…
Вернулись ко мне догуливать. Ночевать девушки в этот раз не остались. Я склонен был винить в этом Светочку, переборщившую с шутками про жениха и невесту в отношении нас с Ниной. Царице Египетской, вероятно, показалось, что сестрица хватила через край. Побоялась, как бы я не потерял голову от таких шуток? Как будто бы я ее уже не потерял…
А утром, словно в продолжение темы, получил по носу хорошего щелчка! Приехав раньше обычного, обнаружил арочные ворота закрытыми, пришлось идти через парадный подъезд старого корпуса. В вестибюле увидел нечто, мгновенно испортившее настроение: Нина – моя Нина! – стояла, прислонившись к стене. Лицом к лицу с ней, непозволительно близко, находился Солидол, как я окрестил его. Он еще рукой о стену оперся, будто отсекал подход кому бы то ни было к Царице Египетской, наглец! Просто так пройти мимо я не мог.
– Извините!
Царица увидела меня, вздрогнула – не ожидала! Солидол обернулся, не успел ничего сказать, Нина быстро убрала его руку, подалась ко мне:
– Вы что-то хотели? – спросила секретарским голосом. Не желает, чтобы я афишировал наши близкие отношения, – понял.
– Я хотел спросить, как пройти в библиотеку?
– У нас их две, – Нефертити сделала вид, что не замечает моего юмора. – Одна – в первом корпусе, на втором этаже, другая – во втором, на третьем.
– Большое спасибо, – поблагодарил я очень серьезно.
– Что, чувак, заблудился? – спросил меня Солидол, весьма недовольный тем, что кто-то вклинился в его интимную беседу.
– Возможно, – ответил ему совершенно спокойно. – Сам еще не разобрался.
Очень хотелось размазать козла по стенке, несмотря на разницу в весовых категориях, но желание женщины – закон. Однако твердо решил, пора с «женщиной» выяснить отношения!..
Но закрутился хоровод дел – начало учебного года на носу, как-никак! Снабженцы шуршат. Визит к Нине, то есть в предбанник Лозового, пришлось отложить до завтра. Но уж на другое утро я, изловчившись, никуда не поехал, напросившись в помощники к кладовщице, затем, слиняв от нее, направился к Царице Египетской. Потянув дверь в предбанник, я замер, залюбовавшись. Моя царица в коротком платье стояла на столе босиком и цепляла штору к потолочному карнизу. Наполовину штора уже висела, наполовину волочилась по полу. Девушка обернулась.
– Здрасте, – приветствовал я ее.
– Здрасте, – она наблюдала сверху, как я приближаюсь. Подойдя, положил ладонь на ее длинную, гладкую, загорелую ногу повыше щиколотки и полез ею – ладонью – вверх. Приобретенный мной опыт требовал развития.
– С ума сошел! – воскликнула моя наставница, отшатнувшись от меня. Она присела, сведя колени, и обхватила их ладонями. Посмотрела на меня строгими глазами:
– Что, может, прямо здесь, на столе, чем-нибудь займемся?
– Было бы неплохо… – согласился я. – Приезжай вечером ко мне! – Я забыл, что пришел выяснять отношения.
– Я подумаю, – сказала она после паузы, пряча улыбку.
– Я встречу тебя?
– Не надо.
– Приедешь? – Я положил ладони на ее ладони, которыми она накрыла свои колени.
– Иди, – она высвободила одну руку и тихонько оттолкнула меня. Я подумал: «Приедет!» Изобразил губами поцелуй, чмокнув воздух, отвернулся и ушел.
Весь день до вечера душа пела. Я купил букет роз. Вечером Нина позвонила и сказала, что не сможет. Хотела – честно! – но не получается. Чтобы не обижался.
Я поверил: хотела. Что там за дела у нее? Расспрашивать не стал. Чувствовал – торопится куда-то. Сама расскажет, если захочет. Хотя до сих пор она не слишком много о себе говорила. Все, что я про нее знал, – больше от Светки.
В последующие дни оптимизм мой рассеялся. У себя на работе Нина не появлялась. И Светки не было. Вовочка тоже, наконец, взволновался, съездил к Светуле домой. На другой день доложил:
– Болеет. Лежит с ангиной. Мороженого переела, что ли?.. Про твою говорит это… Может, не стоило бы, конечно, тебе знать… Заморочки у нее какие-то с Солидолом, как ты его называешь. Вдруг про тебя прознал?
– Буду ждать с нетерпением вызова на дуэль! – отреагировал я. «Черт знает, что за дела! – подумал при этом в раздражении. – У нее, видите ли, заморочки с этим козлом! А меня за кого тут держат? За скомороха, что ли? Что за комедию ломает Нефертити? И того не бросает, и со мной крутит. Причем не таясь и не стесняясь. Меня – во всяком случае! Что за роль она мне отвела?..»
В преддверии первого сентября в институте был объявлен субботник. Завгар Матвеич руководил в гараже. Все мы вооружились, кто метлами, кто носилками и лопатами. Принялись вычищать институтский двор – «изнанку». Один только Леня Бубен сидел на табурете в цивильной одежде, закинув ногу на ногу. Острый лакированный носок его туфли нервно дрожал.
– Ну, а ты чего празднуешь, Леня? – спросил его Матвеич. – Чего не переодеваешься?
– За шефом, возможно, ехать придется, – отмахнулся Бубен так, словно его самого напрягает безделье. – Вроде как грабануть кто-то Владимирыча хотел. Не поехал в институт. Езжай, говорит, один. Если что, позвоню.
– Ну-у?! Ментов вызвал, что ли? Да? Сильно грабанули? Много вынесли?
– Да вроде ничего не вынесли. Не успели. Владимирыч сам чуть ли не за руку поймал вора на горячем. Ночью.
– А что за жулик?
– Не знаю, не видел. Темнит чего-то шеф. Мне в квартиру не дал войти.
Я, стоя в сторонке, распустил уши, как локаторы, стараясь не пропустить ни слова. Но ничего интересного больше не услышал.
Мы с Вовочкой усердно перекладывали доски – кучу превращали в штабель, когда к нам как ни в чем не бывало подошла… Светуля.
