– И это все?
– Я обеш-шал…
– …оплатить проезд до даунтауна, а также час секса с девушкой категории «Бета»!
– Ты забыл добавить «на мой вкуш, и ш той, ш которой я был не менее двух раш»!
– На твой вкус и с которой ты был не менее двух раз! – подтвердил я, после чего демонстративно потряс левым запястьем. – А на моем счете почему-то до сих пор пусто!
К моему удивлению, Мэтт не стал отказываться от обещаний, а тут же пожал плечами, быстренько набрал на своем комме нужную комбинацию символов, и уже через секунду аналогичный девайс на моей руке дважды коротко щелкнул.
– Дваццать ш-шетыре ш половиной кредита! – картинно откинув со лба прядь волос и сделав вид, что смотрит на меня сверху вниз, процедил он. – Дваццать – на прош-штитутку, и еш-шо ш-шетыре ш половиной на обратную дорогу!
Деньги действительно пришли! Мало того, в графе «условия платежа», которую я за всю свою жизнь видел чистой от силы раза три, было абсолютно пусто, а значит, отозвать эту сумму Шепелявый не мог даже при очень большом желании!!!
– Мэтт – человек слова! – гнусненько протявкал Тони Торрес. – Сказал, что оплатит, и оплатил!
– Ага! – ухмыльнулся Громила Брукс. – А ты, это, человек слова или трепло?
Я снова сплюнул. На этот раз – чуть ли не под ноги самому здоровенному, но самому тупому ученику класса, а затем вразвалочку прошел на перрон «TT».
Компания Шепелявого рванула следом. Кто за кого платил, я, естественно, интересоваться не стал. Обошел группу симпатичных девушек лет эдак восемнадцати-двадцати, упоенно обсуждающих какой-то концерт, затем оглядел ряд абсолютно пустых скамеек, уходящих к дальнему концу перрона, и, не вынимая рук из карманов, прислонился к стене напротив здоровенного голоэкрана, демонстрирующего какой-то рекламный ролик. Вникать, в чем прелесть очередной новинки от косметического бренда «Shemen Amour», мне было неинтересно, поэтому я уставился влево, на опорный рельс, плавной дугой уходящий за громаду «Шератона».
Не могу сказать, что этот ракурс был мне привычен – низкая социальная категория и невеликие заработки отца особо шиковать не позволяли, поэтому наша семья пользовалась лишь самыми дешевыми видами общественного транспорта. Такими, например, как легкое метро. А на скоростные поезда компании «Thunder Train» мы любовались исключительно со стороны. Однако признаваться в этом Шепелявому и его свите было смерти подобно. И я усиленно делал вид, что катаюсь на тэтэшках по десять раз на дню.
Поезд, стремительная серебристая змея из стандартных двенадцати вагонов совершенно футуристического вида, вылетел из-за небоскреба за тридцать секунд до указанного в расписании времени посадки. И, о-о-очень энергично оттормозившись, неподвижно замер в десятке сантиметров от края перрона точно в шестнадцать двадцать одну. Ждать очередной насмешки или окрика я не собирался, поэтому неторопливо отклеился от стены и вошел в ближайший вагон.
В середине рабочего дня свободных мест было предостаточно, поэтому я плюхнулся не куда-нибудь, а в кресло перед самым большим обзорным экраном.
– Небош-ш, собралш-ша преш-штавлять шебя эш-шпером? – плюхнувшись справа от меня, ехидно поинтересовался Мэтт, невольно продемонстрировав дырки на месте как-то уж очень поздно выпавших молочных зубов.
– Да не, как минимум пилотом тяжелого планетарного танка! – хохотнул Тони Подпевала.
– А мой кузен в прошлом году взял покататься отцовский флаер и влетел в столбик дорожного ограждения… – несколько не в тему вспомнил Громила. – В общем, они попали на семь тысяч четыреста сорок два кредита!
– Ш-шо за флаер? – ревниво спросил Мэтт, и троица мгновенно переключилась на обсуждение самых новых и мощных спортивных машин.
Обсуждали аргументированно, вывешивая перед собой 3D-модели совершенно сумасшедших концептов, странички с их ТТХ и записи тестовых заездов. Тем не менее отнюдь не с пеной у рта. Глядя со стороны, можно было заметить, что Подпевала спорит только с Бруксом, а мнение Шепелявого принимает, как глас божий. Что Громила туп, как бревно, поэтому оценивает возможности того или иного флаера исключительно по мощности движков, в принципе не понимая, что на конечную скорость машины может влиять, например, коэффициент лобового сопротивления. И что Мэтт начинает два предложения из трех фразами в стиле «а мой отец» или «а я…».
Я в обсуждение не лез. Не хотел переключать внимание компании на себя. Но за моделями все-таки поглядывал, ибо среди них попадались те, голофото которых частенько красовались на обоях нашей с Дайаной комнатенки. К сожалению, все хорошее когда-нибудь заканчивается – через двадцать семь минут с момента посадки информационные табло перед нашими сиденьями высветили стандартные таблички с предупреждениями о приближении к станции, до которой оплачена поездка, и предложили либо продлить маршрут, либо отправляться к дверям. Надо ли говорить, что флаеры были мгновенно забыты, а все внимание одноклассников сосредоточилось на мне?
Выбираться из вагона «ТТ» на очередной перрон мне совершенно не улыбалось, однако я, не колеблясь, ткнул пальцем в нужный сенсор и, встав, скользнул к дверям. Получилось чуть быстрее, чем требовалось, так как сзади тут же раздалось гнусное хмыканье Громилы Брукса:
– Гыы, смотрите, торопится!
– А ш-шо б ему не торопитьшя-то? – подхватил Шепелявый. – В его возраште, да на бабу, да за чуш-шой ш-шет…
– А он смо… – начал было Подпевала, но как-то странно хрюкнул. А после коротенькой паузы задал совсем не тот вопрос, который собирался: – Э-э-э… а баба-то ниче, проверенная?
– Угумс! – самодовольно хмыкнул Мэтт из-за моего левого плеча. – Еш-шо какая: я ее проверял ш-шетыре веш-шера подряд… проверю ш-шегодня, ш-шразу пошле Робби… и, пошалуй, попроверяю еще блишайшие пару недель!
От дикого хохота троицы у меня заложило уши, а руки сами собой сжались в кулаки. Увы, ни то ни другое их не заткнуло – выбравшись на перрон, Шепелявый и его стая продолжили обсуждение внешности и профессиональных навыков той проститутки, которая так понравилась Мэтту.
Обсуждали предельно грязно, да еще и с такими подробностями, что меня начало основательно потряхивать от омерзения. Что, впрочем, не мешало двигаться следом за глумящимися одноклассниками. А еще внимательно вглядываться в фасады домов, старательно запоминать маршрут и… крыть себя последними словами.
«Ну что, доспорился, придурок? – мысленно рычал я. – Что, правило Миранды
[66] уже не для тебя, идиот? Что тебе стоило промолчать или заткнуться после первой же фразы Шепелявого?»
