– Это важно.
– Берегини сорвались? Не страшно, потом еще попытаемся.
– С берегинями нормально.
– А что тогда?
– Река.
– Минуту, – произнес Белкин.
Из телефона донеслись глухие извинения каким-то людям.
– Я весь внимание, – вскоре продолжил он.
– Хозяйка реки проявила себя.
– Жертвы есть?
– Пока нет.
– Где она?
– Прямо передо мной. Мы на Ноябрьском мосту. Она тело хочет. Говорит, или я ей нахожу тело, или она Оксану утащит.
– Я сейчас подниму на уши нужных людей, а ты время тяни. Может, обойдется. Смотрел фильмы про переговорщиков с террористами? Вот так и делай.
– Товарищ полковник, я не отдам Оксану. Если она попытается, то я приму бой, – ответил я, подняв глаза на богиню.
– Ты погибнешь, – тихо произнес Белкин.
– Пусть, но я не отдам ее.
– Не накручивай! Конопать ей мозг до последнего.
– Товарищ полковник, можно тогда без резких фраз?
– Она нас слышит?
– Да.
Белкин ругнулся и сбросил звонок.
Я сжал телефон в руке окоченевшими пальцами и глянул на замерших товарищей. Александра вцепилась в перила моста и тяжело дышала. Кузнецов махал рукой какому-то мужчине в машине, чтоб тот быстро проезжал мимо.
Оксана. Она стояла с остекленевшим взглядом, слезами на глазах и дрожащими губами.
– Будет тебе тело, – произнес я, повернувшись к Хозяйке реки. – Пойдем.
Богиня молча пошла за мной, ступая босыми ногами по обледеневшему мосту.
Пока двигались, вдалеке стали слышны завывания сирен. Полицейские машины начали перекрывать улицы, чтоб уменьшить количество случайного народа. Наверняка сюда стаскивают войска, поднятые по тревоге. Я не знал, какое ей нужно тело, и просто шел по городу. Просто чтоб брести по самой длинной улице города. Алый проспект.
Над рекой с шумом прошлись два вертолета, разворачиваясь на новый круг. Теперь они будут сопровождать нас до конца пути, меняясь для заправки с другими парами.
Богиня шла рядом. Мы уже покинули мост. Казалось, ее ничего особо не интересовало, но внезапно она остановилась и выставила перед собой руку. Не успевший убраться с дороги из-за своей тихоходности троллейбус развернулся боком и стал скрестись к нам, словно его тянуло на невидимых тросах. Он остановился всего в двух шагах с сорванными с проводов усами. Было видно, как внутри засуетился народ, заплакали дети. Я повернулся к богине, стиснув кулаки. Сзади послышался щелчок предохранителя Колиного пистолета.
Хозяйка реки прикоснулась к зеленому боку общественного транспорта.
– Троллейбус. Троллейбус. Повозка. Люди. Электричество. Долго ждать. Холодно. Медленный, – бормотала она.
Взмах руки, и двери смялись, как картонные. Посыпались осколками прилегающие к ним окна. Богиня провела кончиками пальцев по поручню и ступила в салон. Пассажиры замерли в страхе, вспоминая Мару. Только какой-то младенец орал дурным голосом, накаляя нервы у остальных. Но Хозяйка реки лишь осмотрелась и вышла.
Впереди стояла полиция. Виднелись машины «скорой помощи». Люди с безопасного расстояния рассматривали обнаженную фигуру с длинными бледно-зелеными волосами. Показались репортеры с камерами.
Конопатить ей мозг и тянуть время не требовалось, она сама никуда не спешила. Богиня шла по городу как на экскурсии. Следующим ее заинтересовал православный храм, стоявший неподалеку от моста на развилке Алого проспекта и улицы Советского Союза. И мы пошли туда под взором сотен испуганно замерших людей.
Хозяйка реки спокойно ступила на освященную землю храма, дотрагиваясь до красных кирпичей и резного дерева открытых дверей.
Бородатый поп в черной рясе стоял с иконой в трясущихся руках.
– Изыди, – сначала негромко произнес он, а потом заорал осипшим от волнения голосом: – Изыди, нечистая тварь. Именем Господа заклинаю тебя.
Хозяйка реки, словно не слыша его, подошла вплотную и дотронулась до посеребренной иконы.
– Надежда, страх смерти, боль разлук, мысли за близких и о самих себе, вера в единого творца, – шептала она, и слова эхом разлетались по храму.
Богиня подняла лицо, устремив серые глаза вверх.
– Красиво. Хочу так же.
Она повела кистью руки, и свечи вспыхнули ярко, как галогенные лампы.
– Красиво, – повторила она, разведя руки и воздев их над собой.
Хозяйка реки несколько минут стояла так, замерев посреди храма, где слышалось только наше дыхание. Дыхание священника, шевелящего губами в немой молитве, меня, зло смотрящего на божество, Кузнецова, тоскливо сжимающего деревянный крест на груди, Александры, вцепившейся мертвой хваткой в куртку Николая, и Оксаны, обреченно смотрящей вверх.
Богиня опустила руки и пошла к выходу, лишь у самой двери повернулась к попу:
– Я помню себя триста миллионов лет, и за это время ни разу не видела сотворившую нас силу. А что до всеродителя, которого ты слепо почитаешь, не веря в самого себя, то у нас ссоры нет. И не хочу, – негромко произнесла она загадочную фразу, шагнув за порог.
– Веди, Посрединник, конопатить мне мозг, но не забудь про обещанное тело.
– Пошли, – скрипнув зубами, произнес я.
– Почему ты меня ненавидишь, человек?
– Ты хочешь отобрать близкого мне человека.
– Она же мертва.
– Для меня она такая же живая, как все остальные люди, – зло нахмурившись, ответил я. – Для меня она стала дочерью.
– Но ее душа держится в погибшем теле лишь на костылях моей силы. Я дала ей частицу себя, и это мое.
– Ты убьешь ее ради тела? Это несправедливо. Это неправильно.
– И ты готов умереть за нее?
– Да.
– Но ведь вокруг много других тел, почему ты не отдашь тогда мне одно из них, – спросила богиня, приподняв бровь.
Этот разговор забавлял ее.
– Это не тела, это живые люди, и я не хочу быть виновен в их смерти. Я не хочу выбирать, кто умрет! – сорвался на крик я.
– И не нужно. Мне необязательно нужно живое тело.
– Что? – опешил я.
– В реке сейчас нет тел, которые мне нравятся. А это совсем старое, хочу новое. Слишком много сил приходится тратить, чтоб держать его. Время не щадит ничего.
– То есть тебя устроит хороший труп?
– Да, человек.
Я провел ладонью по лицу и с силой выдохнул. Сзади во весь голос зарыдала Оксана.
– Тогда пойдем обратно.
