– Можно подробнее, – перебил я начальника, – я как-то не слышал раньше о такой организации.
– Не буду углубляться в дебри, но когда началась работа над фантомной материей, попы проявили инициативу и создали свое подразделение по борьбе с возможными сторонними разработками. Кроме того, будучи религиозной организацией, они не исключали существования диких самоорганизованных форм. Поначалу была только одна сотня, но последние события дали толчок к формированию более крупных подразделений. Несмотря на многочисленные крики со стороны церковных деятелей, ситуация только на руку духовенству. К слову сказать, стражи – это церковная разработка. Планировалось, что сначала введут их в обиход, а потом начнут легкую пропаганду. Сейчас, как я слышал, их пытаются обновить на противодействие с мелкой нечистью. Только результатов пока нет.
Бородач легко кивнул, а Белкин продолжил:
– Это Белкина Александра Павловна, сенсорик, моя дочь. А это Анна Михайловна Игорева, отныне она наш штатный целитель группы.
– А как же прежний? – спросил я.
– Прежний на своем месте, у нас группа новая.
– Опять перетасовки?
– Ситуация меняется на глазах. Отставать никак нельзя. Поэтому сформирован специальный отряд. Типовые группы хорошо справляются с мелюзгой, планомерно разгребая всю эту напасть. У нас другая задача…
Дружинник поднял руку, прерывая речь Белкина. Он молча полез в карман и достал небольшой чехол из-под очков. Оттуда вынул несколько блестящих булавок с крохотными стеклянными шариками на конце, которые по очереди воткнул каждому в воротник. Но на этом он не остановился, а взял еще одну за острие и по очереди поднес ее к Оксане, домовому и яростно сопротивляющейся Ольхе. Про полоза он, видимо, не знал.
Дальше дружинник подошел к висящему в углу стражу и совершил непонятные пассы, бубня себе под нос.
– Неполадки с хранителем, – без всяких оканий и других признаков говора, вполне ожидаемых при его внешности, произнес он. – Я б на вашем месте его заменил.
– Николай, э-э-э… – протянул я.
– Семенович.
– Да. Семеныч, оставь этого хранителя. Лучше поясни, пожалуйста, что это ты за вещь приколол каждому.
– Обычные фантомы не стабильны, это стабильнее. Это индикатор передачи данных на уровне модуляций магополя.
– А поподробнее, пожалуйста.
– Булавки-индикаторы.
– Артефакты?
– Угу.
– Принцип действия?
– Работают как индикаторы.
Я вздохнул и взял в руки свою булавку. Небольшим пассом развернул схему, одновременно подсвечивая ее для других.
– Это секретно, – спокойным, но полным предостережения голосом произнес Николай.
Аня потрогала свою булавку, задумчиво опустив глаза. Белкин слегка улыбнулся и подался вперед, его лицо с выразительной мимикой говорило, мол, и мы не лыком шиты. Домовой хитро мотал ус, ведь это с его подачи я стал разбираться в простеньких волшебных предметах.
– Да какой это секрет, – ответил ему я и начал тыкать пальцем в разные части проекции. – Вот этот контур слизан с радиодетали, отвечает за считывание изменения поля, ну как аудиоколонки пищат, когда рядом на сотовый звонят. Вот это микрогенератор. Вот это импульсный передатчик, а это контур привязки к материальной детали.
– Откуда ты знаешь о привязке?
– Да о ней через одного знают.
– Кто это – через одного? – завозмущался бородач, зыркнув на оскалившегося в улыбке домового.
– Да хотя бы я, – был ему ответ с моей стороны.
– Если вы все такие умные, то какого черта из фантомов и артефактов оружие еще не сделали? – вставила вопрос Александра. – Вон как дроны навороченные или крылатые ракеты.
– Это пока невыполнимая задача, – произнес я. – При нынешнем уровне знаний мы имеем очень низкий коэффициент полезного действия. При потреблении примерно в четыреста ватт исходящий поток не превышает пятнадцати. Скромные показатели. Это, во-первых. А во-вторых, при увеличении подаваемой мощности выше этих значений фантомы теряют стабильность и самопроизвольно распадаются.
– Хватит выпендриваться перед девками, – подал голос Белкин. – Коля, не забывай, что ты теперь подчиняешься мне и Соснову. Твои слова о секретности – глупости. Тут все свои.
– Вы уверены?
– Разубеди меня.
– Индикатор зафиксировал четыре сигнала.
– Доложи, – сразу перешел на официальный тон Белкин.
Кузнецов взял булавку и поднес к Александре. Крошечная стеклянная бусинка начала тихонько мигать, как светодиод в бытовом приборе. Белкина сразу сжала в кулаке черепок, вплетенный в косичку. Следом булавка была поднесена к Ольхе, но реакции не последовало. С Оксаной и дедом Семеном повторилось то же самое. Булавка среагировала миганием при контакте со стражем, но дружинник лишь скривился и пошел дальше. При контакте с дверным косяком в гостиную она отрывисто мигнула. Когда ее поднесли ко мне, загорелась ровным ярким светом.
– Посторонитесь! – вскричал домовой и кинул на стол деревянную щепку.
– Это что? – резко спросил Белкин, сверкнув глазами.
– Тишица, – ответил дед. – Теперя нас никто не услышит. Я так делал ранее, чтоб молодым в малой избе можно было уединиться. Чтобы никаких подслушников не было. Окромя того, она защищает от любопытной всякости из живущих вне времени. Разговорам их мешает.
Кузнецов легонько поддел щепку пальцем и прикрыл глаза.
– Господи боже, – забормотал он, – какие запутанные контуры. И ведь работает же.
– Отставить посторонние интересы. Поясни по сигналам.
– Череп подает модулированный короткий сигнал на частоте двадцать килогерц раз в семь секунд, не знаю, для чего он.
– Это бирка, – прокомментировал я. – Александра обещана посмертно Хозяину леса. Он так ее пометил, чтоб другие лишний раз такой драгоценный алмаз экстрасенсорики не перехватили. Еще и с юмором подошел, черепок-то беличий.
– Откуда ты знаешь? – прошипела Белкина.
– Есть источники, – бросил я неопределенную отговорку. – Потом расскажу.
– Лирика потом, – оборвал диалог начальник. – Дальше.
– Сигнал от стража похож на запрос системы свой-чужой, но в корне отличается от наших. Я поставил аппаратуру на запись, потом поковыряюсь. Жучок в двери подает импульс на частоте сорок килогерц раз в семьдесят девять секунд.
– Это берегиня, – проговорил домовой, – дом пометила.
– Какая берегиня? – скрипнув зубами, выдавил из себя Белкин. – Почему я не знаю?
– Та, на которую вы надежды питаете.
– Она была здесь?
– Сразу после нашей беседы о вашей дочери.
