Чем больше я об этом думала, тем больше мне начинало казаться, что во мне и вправду довольно прилично цыганской крови. Я уже прямо поверила в то, что обладаю экстрасенсорными способностями. Вот когда в школе, например, тест, мне ну просто всегда приходится гадать, какой ответ верный.
Саша согласилась предоставить мне для гадательного салона свой компьютер, если я погадаю ей на Алешу. Мне и самой надо было потренироваться перед открытием салона. Мы с ней насыпали целую турку кофе.
– Сыпь, сыпь побольше, – командовала я.
Саша возражала, что она уже столько насыпала, что больше не влезет и места для воды тоже уже не осталось. Тогда я предложила варить кофе в кастрюле. Нам надо много, очень много кофейной гущи, убеждала я ее. Чтобы туда влезло всего побольше… ну, того, что там надо будет увидеть.
Потом мы слили кофе и вывалили кастрюлю гущи на газету. Я села перед этой кучей по-турецки и постаралась войти в транс. Помычала через нос, как йоги в передаче о туризме. Потом закрыла глаза. Потом открыла.
– Ну, что ты видишь? – нетерпеливо дергала меня Саша.
– Я ничего не вижу, потому что ты своими вопросами закрываешь мне весь обзор моего внутреннего ока, – ответила я.
Саша замолчала довольно надолго и только сопела у меня за спиной.
– Что-то есть хочется, – в конце концов сказала я. – Думаю, гадания отнимают очень много сил, просыпается аппетит. При таком раскладе гадать на голодный желудок опасно.
Саша начала терять терпение и с издевкой спросила меня, что именно я хочу съесть. У них на обед селедочные котлеты, а я их совершенно не люблю.
– Конечно, селедочные котлеты не способствуют гаданиям, – терпеливо объяснила я. – Нужна стимуляция мозга. Помнишь, нам Любовь Михайловна говорила, что перед экзаменами надо кушать шоколад, потому что сладкое способствует этой самой стимуляции. Так что тащи «Эм-энд-эмс».
«Эм-энд-эмс» у Саши не оказалось.
– Я не могу работать в таких условиях! – закричала я. – Тебе надо знать, что там о тебе думает Алеша или нет?!
И Саша побежала в «24 часа» в соседнем доме. Мой мозг явно нуждался в стимуляции.
Когда мы его как следует простимулировали и немного отдохнули за просмотром «Пиратов Карибского моря», я почувствовала себя полной сил и потусторонних талантов. Мы вернулись к кофейной куче. Она остыла и затвердела и больше всего напоминала песочный замок. Как когда лепишь на пляже из мокрого песка конус, а потом он застывает. Я напряглась и увидела, что в будущем Саша с Алешей поженятся. И мы с Сашей станем родственницами и будем жить все вместе.
– Значит, ты не уедешь в Англию? – уточнила Саша. – Зачем нам тогда собирать деньги тебе на репетитора и открывать гадательный салон?
Но об этом мое внутреннее око ничего сказать не смогло.
– Может, мы все уедем в Англию, точно не знаю, – сказала я. – Гадания – это очень тяжелая работа, за один раз все увидеть невозможно.
* * *
Я переписала из газетки с телепрограммой примеры объявлений о гадательных салонах. «Ведьма Вероника», «потомственный маг Прохор», наследница какой-то Ванги Серафима. Переписала про денежный канал и спасение семьи.
Мы решили, что я тоже потомственная, потому что я же потомок – потомок мамы и папы. Потом я решила, что «потомственная гадалка Соня» звучит не очень, и взяла себе творческий псевдоним. Когда Алеша читал по литературе Лермонтова, мне страшно понравились строчки: «Княжна Тамара молодая к Арагве ходит за водой». Правда, сначала я думала, что Арагва – это какая-то тетка, может, тоже княжна. А княжна Тамара такая бедная, что у нее нет даже водопровода, поэтому она ходит, одалживает. Я прямо еще больше симпатией к этой Тамаре прониклась и стала чувствовать, что мы похожи даже сильнее, чем с бедной Татьяной, которая «в семье своей родной казалась девочкой чужой». Но Алеша объяснил мне, что Арагва – это река. А княжна Тамара жила так давно, что никакого водопровода тогда еще не было и ей приходилось набирать воду в речке, как в деревне у нашей бабушки. Я еще подумала, что странные они какие-то, почему колодец себе не прорыли? У бабушки колодец был. И даже колонка.
В общем, взяла я себе псевдоним «потомственная гадалка Тамара». Все было готово, осталось только сделать сайт. И тут снова возникла проблема – мы этого делать не умели. Просить Алешу сделать сайт было опасно, он и так задавал много подозрительных вопросов: почему я бегаю по квартире туда-сюда, радостно хихикаю и бормочу себе под нос про княжну Тамару.
И тут я вспомнила про Зюзина.
* * *
У нас в школе учатся три самых странных мальчика на свете. Первый – это мой брат Карл, второй учится в классе, где классной наша англичанка Любовь Михайловна и папа у него какой-то очень известный поэт. Его зовут Кешкой, и он совершенно чокнутый. Ходит в дурацких свитерах, и про него говорят, что он очень бедный. А маму его никто никогда не видел, потому что она не ходит в школу – ни на праздники, ни на родительские собрания.
А третий и самый странный – это, конечно, мой одноклассник Зюзин. Дружит с ним только наш Карл, хотя он учится на несколько классов младше. Зюзина никогда не зовут играть в футбол – ни в тот, который во дворе, ни в тот, который мальчишки иногда затевают на перемене и где вместо мяча пенал или ластик. У Зюзина по всем предметам очень хорошие оценки, но учителя его все равно не любят, потому что у него ужасный нечитаемый почерк, вечно слипшиеся и грязные тетради, а когда он говорит, понять его очень сложно – он страшно плюется и бормочет. Парта у него тоже вся грязная, и я видела однажды, как он оттирал на ней какую-то надпись, послюнявив свой носовой платок, тот самый, который вечно склеен соплями.
И сидит Зюзин за партой один. Я бы к нему подсела, чтобы его поддержать, но я на всех уроках стараюсь сесть с моей Сашей.
Так вот, этот Зюзин очень хорошо разбирается в программировании и во всем таком. Я не знаю, правда это или нет, но в школе ходит слух, что свой первый компьютер он собрал сам, из деталей, которые нашел на помойке во дворе своего дома. Карл говорит, что у Зюзина в комнате (а живут они с мамой, как теперь живет наш Петя, – в комнате в коммунальной квартире) очень много разных деталей и разобранных и собранных мобильных телефонов. Зюзин их чинит и относит в магазины бэушной техники. Еще он учит английский, японский и иврит – у него по всей половине его комнаты развешаны бумажки с прописями и алфавитами. Так что если кто-то и мог бы помочь нам с сайтом салона гаданий, то это Зюзин.
Конечно, я сразу пошла к Карлу и попросила его с Зюзиным поговорить. Но Карл неожиданно запротивился и сказал, что, если я хочу, чтобы Зюзин мне помог, я должна сама его попросить об этом. И дальше ни в какую. Уперся, и все, разговор окончен. Он бывает очень упрямым, хоть и редко. Но, как говорит папа, редко, но метко. Это, видимо, как раз тот случай из поговорки.
В итоге мы с моей Сашей к Зюзину подошли вдвоем. Я велела ему не задавать никаких вопросов и просто выслушать, в чем именно мне нужна его помощь. И чтобы он не спрашивал, зачем мне такой сайт. Зюзин внимательно посмотрел на меня через свои лупы-очки, тоже как будто чем-то замызганные, и ничего не сказал. Тогда я сказала, что, если он мне поможет, я за это буду сидеть с ним за партой. Он почему-то скривился, как будто я сказала ему что-то обидное, а моя Саша стала толкать меня в бок и делать мне страшные глаза.
