– Все, Сашок. Уволили твою любимую. Сегодня у одиннадцатого «Б» первым уроком физика была. Только вела ее какая-то карга сморщенная.
– А мне-то что? – пожимает плечами Коломенцев.
Поднимаю голову, а у самой дыхание перехватывает. Я же совсем забыла про свое дикое желание, чтобы Асю уволили… Но это ведь было несколько дней назад… Совсем в другой жизни…
– Откуда такая инфа? – спрашиваю резко, как будто это не я вовсе. Я раньше в классе вообще ни с кем, кроме Машки, и не разговаривала. Как скажет наша классная: «Ни бе ни ме ни кукареку».
Все дружно таращатся на меня. Только мне сейчас до этого дела нет. Жду, как приговора, объяснения.
– Да прямо с одиннадцатого «Б» инфа. Говорят, ее уволили, – ехидно хихикает Носов, – из-за того, что с каким-то ученичком шуры-муры в открытую крутила.
28
Весь день помогал Насте генералить в квартире. Правда, на Марину то и дело отвлекался – писал ей всякую ахинею (наверное, по моим бестолковым сообщениям подумала, что со мной и разговаривать не о чем совсем). Но это только приятные перерывы. От дела я тоже не отлынивал. Гору хлама выгребли из моей комнаты. Зачем мне столько старых запчастей от ненужной рухляди? Сам не знаю. А все храню зачем-то!
А вечером к Насте снова Иван Сергеевич пришел. Не могу никак его по имени называть! Вначале втроем чай с пирогом пили, который, кстати, Настя сама испекла. Мне даже показалось, что вышло у нее гораздо лучше, чем у мамы.
А потом я в свою комнату ушел. Чего людей смущать? Тем более мы с Мариной номерами телефонов наконец-то обменялись. Вначале просто так ей доброго вечера пожелал. А потом понеслось… Во втором часу только уснул в обнимку с мобильником. Так в руке его и держал всю ночь, пока он у меня на пол не грохнулся. Подскочил с испуга, гляжу, а там светится: «Спокойной ночи. До завтра». Улыбнулся и отправил в ответ, несмотря на цифры в уголке «4:08»: «Я уже скучаю».
В понедельник утром проспал немного. Настя в институт еще часов в шесть укатила. И матери нет. Проснулся без двадцати восемь. Только и успел, что умыться прямо на кухне, пока воду жадными глотками пил, одеться наспех и выскочить из квартиры, захватив рюкзак.
Примчал почти по звонку.
В классе все на меня таращатся, перешептываются. Догадываюсь, что лохматый. Я же не расчесался. Приглаживаю ладонью чуб. Синицу толкаю в бок. Мол, глянь, нормально у меня все с прикидом? Кивает, а сам тоже как-то странно на меня смотрит. С сочувствием, что ли?
Первая у нас физика. Интересно даже посмотреть, кто Настю замещать будет. Она же на сессии еще дней десять, кажется, будет.
Заходит. Женщина пенсионного возраста, с седыми редкими волосами, собранными в «дулю» на самой макушке. Очки с толстыми линзами в круглой оправе – плюс сто диоптрий. Строгое черное платье до пят с пожелтевшим воротничком. И с персональной указкой в руках. Чувствую, выживать нам эти полторы недели придется…
И в классе шепот сразу прокатывается. Архипов сзади трындит вполголоса:
– Ну и Шапокляк! Убить мало того, кто стуканул.
– Ты о чем? – оборачиваюсь к нему.
– Потом расскажу, – шепчет и головой кивает, потому что эта новая физичка по рядам идет и на нас смотрит.
– Разговорчики прекратили, – обращается прямо ко мне. – Меня зовут Тамара Васильевна. С сегодняшнего дня я буду временно вести у вас этот непростой, но самый важный предмет. Прошу впредь разговоры оставлять за дверью. Либо самим оставаться по ту сторону класса.
Снова слышу шепот Архипова за спиной, который, видно, Семенову разжевывает, когда физичка уже усаживается за свой стол:
– Временно… Хорошо, что так… Иначе вообще труба. Зря не мумию прислали. Надеюсь, после нее кого-нибудь более симпатичного поставят.
Смеюсь про себя. Конечно, симпатичнее. Эта Тамара вообще рядом с Настей не стоит по красоте.
Звонок, кажется, решил записаться в предатели. Ну никак не хотел заканчивать эту невыносимую каторгу. Писали, писали, писали. Больше, чем на русском. Не новая тема, а изложение. Или задание: «Перепиши под диктовку весь параграф».
Звенит наконец-то. А она умудряется еще и домашку минут пять расписывать. Да… Хорошо, что сессия у Насти всего два раза в год.
– Так о чем ты? – обращаюсь снова к Архипову. Что за пургу он нес про стукачество?
– Да о том, – дует щеки, – ты все профукал…
– К нам перед первым уроком завуч заглянула. Ну эта… Гришина, – перебивает его Семенов. – По всем пробежалась взглядом. А мы, козлы отпущения, самые крайние стояли.
– Схватила нас под руки и в коридор потащила, – продолжает его дружок. – В кабинет завела. Я чуть в штаны не наложил. Вроде ничего нигде не чудили.
– Ага. Я тоже шухернул. Вообще волочусь за ней и не соображаю, что к чему.
– Ближе к делу, – тороплю их эмоциональный рассказ.
– Да что думаешь? Стуканул кто-то на вас! – хмурится Архипов, а сам глаза прячет.
– Это не мы, правда, – тараторит Семенов, а сам за худющую спину своего собрата прячется.
– Блин, я вообще не догоняю, что вы несете. – Смотрю на них, и смех пробирает.
– Она нас там, у себя, спрашивает: «Не знаете ли вы, Анастасия Владимировна и правда с кем-то из учеников вашего класса встречается?» И смотрит, как будто дуло к нашим вискам приставила…
– Ага. Ну мы с Васькой переглянулись, – перебивает его Семенов, – киваем. Вроде как обманывать нехорошо…
– Но мы тебя не сдали! – снова орет Архипов. – Вот тебе зуб. Просто покивали, и все.
Ржу, не могу. Детский сад, вторая группа.
– И что? – спрашиваю.
– Ничего. Отпустила нас.
– Ты как? Без обид? – снова мямлит Семенов, поглядывая на меня аккуратно. – Это ж не мы!
– Ладно, живите! – улыбаюсь им в ответ и собираюсь на выход.
– Погоди, – удерживает меня за рукав Архипов. – Тебе что, все равно, что физичку из-за какого-то стукача уволили?
Ржу во весь голос. Вот фантазия у дегенератов.
Выхожу в коридор, а сам думаю… Видно, кроме них, еще у кого-то больное воображение разыгралось. Раз даже до завуча вся эта ересь дошла.
Набираю Насте, отойдя к мужскому туалету в самом конце коридора.
– Привет! Не отвлекаю? Насть, тут инфа такая по школе прокатилась… До Анны Николаевны уже долетело…
– Привет! Да я уже знаю. Мне Иван позвонил. Иван Сергеевич. Анна Николаевна в учительскую пришла, начала среди учителей выяснять, что и как, вдруг кто в курсе. А там, помимо Ивана, Надежда Павловна еще… Ну они и рассказали ей, что ты – мой брат.
– Нормально. А что, Палка тоже в теме? – не знаю даже, возмущаться или радоваться в такой ситуации.
