Я все еще надеюсь побеседовать с молодой женщиной и донести это до нее. Сейчас, впрочем, сему препятствует не только моя несчастная бренная оболочка, но и то, что я вынужден жить в зловонном и шумном месте и круглые сутки слушать омерзительные вопли, которые не дают мне ни спать, ни заниматься по книгам и порой даже мешают моей молитве. Пронизывающий ветер свистит в щели меж бревен, но, спускаясь вниз, к теплу очага, я становлюсь свидетелем того, как посетители постоялого двора хлещут спиртные напитки и горланят непристойности. А снаружи нет ничего, кроме деревьев, что преграждают все входы и выходы, да ледяного болота, способного поглотить всадника вместе с лошадью. Мне обещали построить церковь и при ней жилье для меня, но обещавшие погрязли в собственных делах и исполнение своих слов отложили. Я, однако, даже в болезни не оставляю проповедь и проповедую там, где придется, – в предоставляемых мне для этого сараях и домах. Я укрепляюсь мыслями о великом человеке, великом проповеднике и толковнике Господней воли Томасе Бостоне, который в последние дни своей телесной слабости проповедовал Божие величие из окна спальни толпе в две тысячи человек, собравшейся внизу во дворе. Так и я намереваюсь проповедовать до конца своих дней, хоть моя конгрегация и будет не столь многочисленной.
«И ежели выпадает на долю человека удар судьбы, сие есть перст Божий». Томас Бостон.
«Сей мир есть дикий лес, в коем мы воистину можем искать изменения своей участи, но оное изменение сводится лишь к переходу из одной хижины в глуши лесов – в другую».
Там же.
Мистер Джеймс Маллен – преподобному Уолтеру Макбейну
17 января 1853 года
Пишу Вам, чтобы сообщить, что молодая женщина вполне здорова, уже не похожа на огородное пугало, ест с аппетитом и содержит себя в чистоте и опрятности. По-видимому, она также отчасти умирилась духом. Она взялась чинить белье острожников и исполняет эту работу хорошо. Но я должен сказать, что она по-прежнему твердо настроена ни с кем не видеться, а потому я не могу рекомендовать Вам визит сюда, так как может оказаться, что Вы вернетесь ни с чем. Зимой путешествовать очень тяжело, и эти тяготы могут повредить Вашему здоровью.
Деверь молодой женщины написал мне весьма любезное письмо, в котором подтвердил, что в ее рассказе нет ни слова правды, так что я удовлетворен на этот счет.
Возможно, Вам будет интересно узнать, что сказал врач, навещавший молодую женщину. Он считает, что она страдает заблуждением, характерным для особ женского пола, – мотивом к нему является желание придать себе важности, а также избежать тяжкой работы, неизбежной для сословия, в котором они родились. Они порой воображают, что одержимы силами зла, совершили разнообразные ужасные преступления и тому подобное. Иногда они заявляют, что вступили в связь со множеством любовников, но эти любовники оказываются фантазмами, а женщина, считающая себя воплощением греха, – совершенно целомудренной и непорочной. Он, доктор, винит во всем книги, доступные этим женщинам, будь то повести о призраках, демонах или любовных эскападах с герцогами, лордами и тому подобное. Для многих подобные книги – лишь временный этап, и когда женщина приступает к несению обычного для ее удела жизненного бремени, чтение поневоле прекращается. Для других оно – удовольствие, коим наслаждаются время от времени, как сластями или хересом. Но некоторые полностью погружаются в вымышленный мир и живут в нем, словно во сне, навеянном курением опиума. Доктор не смог добиться от молодой женщины ответа на вопрос, какие книги она читала. По его мнению, она могла забыть прочитанные когда-то книги или же не признаваться из упрямства.
Однако при расспросах доктора на свет выплыло нечто ранее нам неизвестное. На вопрос, не боится ли она виселицы, молодая женщина ответила, что нет, ибо есть причина, по которой ее не могут повесить. «Вы хотите сказать, что вас признают безумной?» – спросил он, и она ответила, что, возможно, и так, но разве не правда, что женщину, которая находится в тягости, повесить не могут? Доктор затем осмотрел ее, чтобы узнать, правда ли это, и она согласилась на осмотр, а значит, сама верила своим словам. Доктор, однако, обнаружил, что она заблуждается. Признаки, которые якобы указывали на ее положение, на самом деле были следствием длительного голодания и истощения, а позднее, возможно, истерии. Доктор сообщил молодой женщине о своих выводах, но неизвестно, поверила ли она ему.
Следует признать, что жизнь в этих местах в самом деле тяжела для слабого пола. Недавно к нам поступила еще одна женщина не в своем уме, и ее положение гораздо более жалостно, так как является следствием изнасилования. Двое насильников были арестованы и, надо сказать, содержатся всего лишь через стену от своей жертвы, в мужском отделении. По временам эта несчастная принимается вопить и вопит иногда часами, так что острог теперь стал значительно менее приятным убежищем. Не могу сказать, убедит ли это нашу убийцу-самозванку признаться во лжи и уйти от нас. Она хорошо шьет и сможет найти работу швеи, если пожелает.
Мне весьма прискорбно было услышать о Вашей хвори и неудобстве Вашего жилья. Наш город уже так обустроился, что мы забываем про трудности, испытываемые поселенцами в глуши. Люди вроде Вас, добровольно переносящие эти трудности, заслуживают всяческого восхищения. Но да будет мне позволено сказать, что человек, здоровье которого пошатнулось, недолго протянет в Вашем положении. Я уверен, что, если Вы пожелаете дольше служить своей Церкви, перебравшись в более удобное место, Церковь не сочтет это за дезертирство.
Прилагаю письмо, написанное нашей подопечной в адрес некой Сэди Джонстон, живущей на Кинг-стрит в Торонто. Мы перехватили его, желая узнать больше о состоянии души узницы, но затем вновь запечатали и отправили по указанному адресу. Однако оно вернулось с пометкой «Адресат неизвестен». Мы не поставили в известность ту, что написала письмо, так как надеемся, что она напишет еще раз, более полно, и откроет нам некие сведения, которые помогут понять, сознательно ли она лжет.
Миссис Энни Херрон, острог в Уэлли, объединенные округа Гурон и Брюс, – мисс Сэди Джонстон, Торонто, Кинг-стрит, дом 49
20 декабря 1852 года
Сэди, мне тут хорошо и покойно и не на что пожаловаться ни в смысле еды, ни в смысле одеял. Острог – хорошее каменное здание, немножко похожее на наш Дом. Если у тебя выйдет приехать и навестить меня, я буду очень рада. Я часто разговариваю с тобой у себя в голове, но не хочу это все писать, потому что боюсь соглядатаев. Я тут занимаюсь шитьем – тутошнее белье было нивпорядке, когда я только пришла, но теперь оно впорядке. И еще я шью занавеси для оперного тиятра, это заказ снаружи. Надеюсь с тобой повидаться. Если поедешь на дилижансе, он проезжает прямо рядом с нами. Может быть, ты не захочешь приехать зимой, а весной захочешь приехать.
Мистер Джеймс Маллен – преподобному Уолтеру Макбейну
7 апреля 1853 года
Не получив ответа на свое последнее письмо, выражаю надежду, что Вы в добром здравии и, быть может, все еще принимаете участие в судьбе Энни Херрон. Она по-прежнему у нас и занята разнообразным шитьем – я достаю ей заказы с воли. Она больше не заводит разговоров ни о том, что она в тягости, ни о повешении, ни о своей истории. Она еще раз написала Сэди Джонстон, но очень кратко; я прилагаю ее письмо к своему. Не знаете ли Вы, случайно, кто такая может быть эта Сэди Джонстон?
