— Наталия Петровна, возможно, я задам вам совсем уж странный вопрос…
Она прервала меня, коснувшись своей рукой моей ладони:
— Нет, он не мог ее убить. Это совершенно исключено. Это предположение было бы так же нелепо, как если бы вы заподозрили в убийстве Нины меня, понимаете? Ее надо искать… Господи, какие же вы молодцы, что придумали ее двойника! Идея роскошна!
— Вы не могли бы составить список ее соперниц, потенциальных врагов из ее среды?
— Нет, не могу. И знаете, дорогой мой человек, почему? Да потому что он был бы бесконечен… Вот так я вам скажу. Где бы ни появлялась Нина, в каких театрах мира ни выступала, обязательно в толпе найдется не один десяток человек, которые желали бы ей зла… От зависти, от невозможности приблизиться к ней. Бог наделил ее чудесными вокальными данными, и сколько бы ни трудились другие певицы с более скромными голосами, чтобы достичь ее уровня, все равно не получилось бы. Вы, конечно, не верите мне, потому что существует мнение, что голос можно развить. Да, безусловно, достаточно послушать певцов нашей эстрады, чтобы это увидеть воочию. Но это не те голоса… — она перешла на загадочный шепот. — Не те. У Нины — волшебный голос.
— Но где она может скрываться? У кого?
— У нее друг в Париже живет, Ян Короткофф, Борис его хорошо знает, вы с ним связывались?
Мы с ней ходили по кругу, затрагивая одни и те же вопросы, связанные с Ниной. Я же упорно подводил ее к Кузнецову, к их дружбе.
— Я знаю Нину! Не были они любовниками! А Кузнецов… Как бы это вам сказать… Я бы могла кое-что разузнать о нем, я знакома с одним семейством… Но это не телефонный разговор, я лично должна встретиться с этими людьми, к примеру, заехать к ним на рюмку чая и поговорить. Думаю, если ваши люди выяснили, что он никуда не пропал и что это журналисты раздули эту тему в то время, как на самом деле он находится в Австрии по делам дипломатической миссии, значит, так оно и есть.
— Но его жена, Лариса… Почему же ей не сказали, что ее муж просто в командировке?
— Не знаю… Но обещаю вам, что прямо сегодня навещу своих старинных друзей и все узнаю. Что же касается Нины, то я обещаю вам, что поддержу эту вашу благородную игру и в случае, если ко мне придут люди в погонах, подтвержу ваши слова о том, что Ниночка здесь, в Москве или на даче, готовится к гастролям… Ой, я же даже выпить вам не предложила! Ни кофе, ни чаю! Что называется, позднее зажигание… Так говорит мой сын. Что-то он мне сегодня еще не звонил…
— Нина Петровна, еще один вопрос. Скажите, Нина никогда не рассказывала вам о женщине по имени Кристина?
— Кристина? Не знаю, не помню. А что? Кто она, эта Кристина?
— Возможно, ее знакомая или подруга… Их что-то связывало.
Рассказав Наталии Петровне об исчезновении Нины, я не посмел рассказать ей об убийстве в Ларине, о следах пребывания Нины в кузнецовском доме. Достаточно было рассказа о том, что она просто исчезла.
— Еще один вопрос… Детские вещи. Вы не знаете, кому Нина могла покупать детские вещи, да еще и в большом количестве?
Дело в том, что пока я ехал к Самсоновой, мне отзвонился Женя Горин, который сообщил, что две недели тому назад с банковского счета Нины Бретт действительно была списана внушительная сумма — триста пятьдесят шесть рублей с копейками — за покупку в магазине детской одежды «Брумс» (Женя сбросил мне на телефон фото банковской выписки). Что же касается камер видеонаблюдения, расположенных в районе магазина, то данные от первого сентября, того дня, когда была совершена покупка, не сохранились.
— Да уж, вопрос действительно странный. Нет, знаете, мне ничего об этом не известно. А что это за детские вещи? Почему вы спрашиваете? Предполагаете, что Нина беременна?
Как ей было объяснить, что я выстроил цепочку: Кузнецов — Сада — неизвестная женщина за рулем красного «Фольксвагена» — Олег Барвин — чек магазина «Брумс» — Нина. Возможно, никто из этой цепочки, за исключением самой Нины и Барвина, не имел отношения к покупке детских вещей. Но если она не покупала их вместе с Борисом, то, получается, с Олегом совершила этот наезд на детский магазин, и поскольку пакет с чеком в конечном итоге оказался у него, можно было предположить, что они подъехали к «Брумсу» на «Фольксвагене». Но кому предназначались эти вещи? Что связывало Нину с Олегом Барвиным? Он сейчас в Париже. Париж… В Париже живет Ян. Вот пусть он и попытается помочь разыскать Олега через своих знакомых — русские связи в Париже могут пересечься. Ян — модельер, Олег — фотограф. У них вполне могут быть общие знакомые.
— Быть может, у Нины были и другие друзья, о которых Борис ничего не знал?
— Я вам так скажу, Ефим Борисович: Нина не распыляется. Она окружила себя узким кругом людей, которым доверяет, которых любит, и все, с кем она общается, являются одновременно и друзьями Бориса. Никаких тайных друзей, любовников у нее нет и быть не может. И тайн от Бори у нее тоже нет. И если она пропала, значит, с ней что-то случилось. Ну или она… бред, конечно, американская разведчица! Инопланетянка!
Не скажу, что визит к преподавательнице Нины добавил полезной информации, но кто знает, возможно, ее личные связи помогут выяснить что-нибудь о Кузнецове. История какая-то темная, непонятная…
Да и вообще в исчезновении этих двух ярких людей было что-то нехорошее, попахивающее смертью, и смерть эта, унесшая жизнь постаревшей проститутки и наркоманки, витала над их головами.
15
В тот день, когда между мной и Анфисой произошел доверительный разговор, который значительно облегчил мне мое пребывание в Синем Болоте, и когда я хотя бы в ее присутствии могла вести себя естественно, откликаясь на собственное имя и ловя ее какие-то особенно внимательные и восторженные взгляды, произошло еще одно событие, которое многое изменило в наших судьбах. Вернее даже — два события.
Так случилось, что когда мое нервное напряжение, связанное с пропажей моих денег, сменилось после разговора с Анфисой какой-то эйфорией счастья и покоя, мой мозг заработал в полную силу и снова выдал мне завалившуюся под подкладку памяти картинку. Черно-зеленое ночное небо в изумрудных облаках, озеро с лунной дорожкой и блестящую толстую змею, вползающую или выползающую из озера… Обложка книги, которую я недавно держала в руках. У меня ушло минут пять, не больше, на то, чтобы найти эту книжку на полке с детективной литературой.
Бледно-голубыми буквами на обложечном черном фоне озера было выведено название «Ваш ход, Граф!». Имя автора указано мелкими скромными буковками «Анатолий Пожарский».
Я сразу же вспомнила Анфису, да что там, я словно услышала ее голос, особый, сказочно-зловещий тон, каким она рассказывает мне свои страшилки: «В далекие времена наша деревня принадлежала графу Пожарскому…»
Ниночка, тезка моя, с мечтательной улыбкой на лице, какая бывает у женщин обласканных, довольных жизнью, поливала цветы на подоконнике, напевая себе под нос что-то непонятное, должно быть, какую-то свою музыкальную фантазию. Я подошла к ней и в какой-то момент почувствовала вдруг себя человеком совершенно посторонним, чужим, непонятно каким ветром занесенным сюда, в это Синее Болото, в убогую библиотеку, но далеко к не убогим, а к качественно другим, с широкой душой людям, которые приняли меня, да что там, приютили, поделились со мной своей сердечностью, добротой. Вот и Нина, казалось бы, незнакомая мне женщина, но приняла меня как родную, с первого же дня старалась сделать для меня все, чтобы я почувствовала себя в окружении человеческого тепла. Терпеливо вводила меня в курс дела, все показывала, помогала, подкармливала, если я забывала поесть. А если бы мне не было где ночевать, я уверена, она бы взяла меня к себе в дом, поселила бы, окружила любовью и заботой. Провинциальная сердечность обнимала меня, давала силы жить и надеяться на что-то хорошее, освещала самые темные уголки моей души, забитые тогда страхами и какой-то отчаянной безысходностью.
