– Простите, а далеко ли приехали? – вежливо дернул за прядь женщину Дуся.
– Я ж вам рассказываю – в деревню я приехала!
– Но все равно, мне б надо поточнее – как называется деревня, далеко ли от города? Чего вы прям как партизанка какая! Я ей тут кудри верчу, а она даже толком объяснить не может!
– Недалеко, – терпеливо пояснила дама. – Возле города, Пыреевка, это по Московскому тракту если ехать… Ну неужели трудно догадаться, что Горцы и сами бы вдаль не поволоклись! И вообще, если вам не интересно, не мешайте другим! – дама высказалась, и на ее лице опять появилось блаженное выражение, она вспоминала. – В общем, дом я тот нашла, постучала так культурненько, думала, сейчас Олеська выйдет, а я к ней сразу на грудь! А ко мне вышел какой-то мужик незнакомый. Как глянет, как рыкнет: «Чего ломишься?! Звали тебя, что ли?!» Я прям чуть с крыльца не ухнула, так забоялась. А потом ничего, взяла себя в руки и вежливо спросила, по какому, мол, поводу он на меня кабаном орет, в то время как я есть самая близкая подруга Валерия и Олеси. А он на меня как-то дико вытаращился и зашипел, ну как змея, честное слово: «Нету тут никакого Валеры, а Олеся с тобой говорить не желает! Понятно?» А я ему говорю, что, мол, ничего не понятно, потому что… откуда он знает, что желает Олеся?! Да, может, она меня только и ждет! А он мне противно так в лицо ухмыльнулся и говорит: «Не ждет, я-то знаю, кого моя жена видеть хочет». Ну тут уж я и вовсе с крыльца скатилась! Больше я в ту деревню ни ногой. И Олесю не видела, и Валеру… А Сережка мой все равно женился! И так здорово все повернулось! Невеста-то его, Настенька, с пяти лет без матери росла, отец ее без женского глаза столько лет маялся, а жениться не хотел, все боялся, что мачеха дочку невзлюбит. Видать, в детстве ему сказок бабушка перечитала. Ну а когда дочку-то выдал, тогда уж решил, что о женитьбе ему думать и вовсе поздно, мол, жизнь прошла, чего уж людей смешить. Но… Мне удалось его переубедить. Теперь вот у нас две счастливые семьи. Сережка с Настей, да мы с Васенькой. Хороший мужчина, чем-то на моего первого Семушку похож, даже Сережка заметил. Вот они бы с Валеркой-то нашли общий язык, да только я больше к Горцам все равно не поеду, не те уж года… Да ты что творишь-то, образина?!! – вдруг взглянула на себя женщина и пулей вылетела из кресла. – Ты меня специально решил уродиной сделать, да?! Нет, ну какой гад, а?!
Дама уже чуть не плакала, разглядывая в зеркало свои намертво закрученные кудри. Дуся не стал более нервировать женщину. Пятясь задом, прихватил курточку и понесся из парикмахерской во всю прыть. Дома Инга уже наверняка все глаза проглядела. Еще разозлится и не станет готовить праздничный ужин. Да уж какой там праздничный, хоть бы обычный приготовила!
Дуся отбежал от «Арины» на приличное расстояние и только тогда немножко сбавил темп. От быстрого бега в голове у него бухало, перед глазами прыгали разноцветные зайчики, а сердце норовило выскочить из горла. Он опустился на первую попавшуюся скамейку и твердо себе пообещал заняться спортом. Не дело это, чтобы молодой мужик так мучился из-за небольшой пробежки. Пока сидел, дыхание у него постепенно налаживалось, сердце плавно опускалось на свое обычное место, а мысли понемногу укладывались по полочкам. И когда организм полностью успокоился, Дуся критично признался себе, что он идиот. Вот столько времени угрохал, а спрашивается – для чего? Чтобы выслушать, как две семьи поссорились?! А, нет, он же еще женщине помог прическу соорудить. Только она отчего-то не поблагодарила, орала, как потерпевшая… И все же куда присобачить этих Горцев? Из записки, которая выпала из кармана Милочки, ясно следовало, что Олеся Горида мертвая, а женщина ничего о смерти ее не рассказала. Может, она другую Олесю имела в виду? Ну, допустим, это именно та Горида, которая была в записке, тогда… И что тогда? Как ее прилепить к Милочке? Ничего не ясно… Нет, как бы то ни было, завтра же он отправится в эту Пыреевку. А сейчас… ужинать!
Глава 6
Дедки и детки
Когда Дуся добрался до дому, в окнах уже горел свет. Но, как выяснилось, это вовсе не означало, что Инга торчала у окна и вглядывалась в даль. Она сидела в гостиной, щелкала фисташки и увлеченно пялилась в телевизор.
– Ой, Евдоким, а я тут передачу… А что так поздно? – встретила Дусю девушка, с сожалением отрываясь от экрана.
– Я… понимаешь, Инга, я сегодня к маме ездил, – врал Дуся, моргая честными глазами. – Вот так приспичило… А чем ты здесь без меня занималась? Я смотрю, на кухне ничего не парится, не шкворчит… Может, ты гуляла где, а?
– Да сколько уж шкворчать можно, – фыркнула девчонка. – Уже все готово, осталось только на стол выставить…
И она принялась выставлять. Сначала накинула на стол красивую скатерть. Дуся даже не подозревал, что у них дома такая имеется, наверняка маманя прятала на черный день. Потом появились два массивных подсвечника, тарелки, пузатые фужеры… Дуся кинулся было помогать, но Инга его вежливо отстранила:
– Я сама, иди, посмотри «Новости».
Дуся плюхнулся в кресло и на минуточку представил, что вот так будет всегда. Он всегда будет посапывать на этом месте, а она бесшумно накрывать на стол. А Машенька будет сидеть в своем стульчике и бросать игрушки на пол. Инга будет счастливо смеяться и подбирать, а Машенька снова бросать, а Инга снова смеяться…
– Евдоким! – окликнула его Инга. – Ты что, уснул?
Ей никто не ответил. Она осторожно потеребила Дусю за плечо, но тот только резко взмахнул рукой, дрыгнулся всем телом, и по комнате поплыл сочный, раскатистый храп. Инга еще какое-то время наслаждалась какофонией звуков, потом выключила свет и осторожно прикрыла за собой дверь.
Пробудился Дуся от того, что ему в правый глаз настойчиво лез солнечный луч. И никто не догадывался задернуть штору.
– Инга!! – рявкнул он, поднял голову и увидел, что спит в кресле, заботливо прикрытый пледом.
Неужели он вчера уснул прямо здесь? Стоп! Но у них же должен… а где праздничный… Прямо перед Дусей, сверкая на солнце чистыми фужерами, красовался празднично накрытый стол.
Он вдруг сразу же вспомнил все. Да чего там вспоминать – уснул, как почетный старожил, и про все на свете забыл!
– Инга-а-а… – обиженно проныл он. – Ну почему ты меня не разбуди-и-и-ла?
Инга появилась из своей спальни почти бесшумно. И опять она выглядела безупречно, чего о Дусе никак сказать было нельзя – всю ночь он провел в кресле в скрюченном положении, и теперь у него ныла поясница, затекли руки, а шея вообще отказывалась служить хозяину.
– Ну почему ты не разбудила, ты же обещала ужин, – капризничал Дуся.
Инга нагнулась и коснулась губами его макушки:
– Но, может быть, тебя устроит праздничный завтрак?
Дусю подбросило! Ну конечно!! Его устроит все, лишь бы она сидела рядом и шевелила его нехитрую прическу своими губами!
– Сейчас, Ингушечка (ну как же с именем-то приноровиться?). Я только… я только ванну приму!
