Разрываясь между вожделением и благоразумием, Эрин так и стояла посреди комнаты. Даже когда она сжала кулаки и чуть не до крови вонзила ногти в ладони, боль не отрезвила ее. Молодая женщина сгорала от желания получить то, что ей не суждено было иметь.
– Может быть, тебе нужно что-то еще? – спросила Эрин сквозь стиснутые зубы, когда молчание стало неловким.
– А что еще ты можешь предложить?
Тишина стала такой напряженной, что казалось, она разлетится от любого звука или движения, как стекло от камня. Лицо Дмитрия не выдавало эмоций, но Эрин догадалась, что и его обуревают противоречивые чувства. Он был упрямым, гордым, он все еще злился на нее из-за Лео и все еще желал ее. Эрин читала это в подернутых дымкой голубых глазах, в несколько стесненной позе. Инстинктивно она поняла, что Дмитрий не собирается делать первый шаг, как бы сильно ему ни хотелось. Гордость не позволяла ему еще раз получить отказ, поэтому он, говоря спортивным языком, уступал право первой подачи Эрин. Если она хотела заняться с ним любовью, она должна была как-то проявить свои намерения. Но молодая женщина колебалась, возможно, Дмитрий решил прибегнуть к этой уловке, чтобы еще раз показать власть над ней.
– Думаю, воды и ягодной мази с тебя пока достаточно, из прописанного остается только покой, – сказала она таким голосом, словно кто-то невидимый держал ее за горло.
Дмитрий улыбнулся, и эта улыбка изменила все. Решимость Эрин лопнула, как неизбежно лопается слишком туго натянутая резинка. Доли секунды спустя она уже повторяла сцену из своих запретных фантазий – склонившись над Дмитрием, прижималась губами к его губам. Будто в сказке про Спящую красавицу, где герои поменялись ролями.
Еще одним отступлением от сюжета было то, что Дмитрий не спал. И больше не улыбался. Прогнав мелькнувшее во взгляде сомнение, он обнял Эрин за шею и притянул к себе.
– Мне… не надо было этого делать, – пролепетала она.
– Надо. Более того, сейчас мы это повторим…
От него пахло вожделением, конским потом и ягодами, из которых была сделана мазь. Эрин боялась слишком сильно прижиматься к нему, она помнила о его ушибах, но Дмитрию, судя по всему, было все равно. В данный момент его не заботило ничего, кроме поцелуев Эрин, которая изнемогала от желания, но отстранилась, услышав его стон.
– Я делаю тебе больно?
– Нет, – сказал Дмитрий со странным блеском в глазах. – Но я нахожусь в странном положении, поскольку доктор запретил мне физические нагрузки. Я даже не смогу раздеть тебя как следует. Похоже, тебе сегодня придется побыть госпожой.
Эрин похолодела. До прошлого года, когда Тара дала ей почитать одну весьма фривольную книжку, она и не подозревала, что означает слово «госпожа» в сексуальном контексте. Неужели Дмитрий ожидал от нее какого-то эротического представления? Она же все еще почти девственница!
– Ты знаешь, выражение панического ужаса в глазах женщины обычно смущает мужчину, который собирается заняться с ней сексом, – сказал Дмитрий.
– Я не хочу разочаровать тебя.
– И что бы это значило?
– У меня не очень много… опыта.
– Некоторые мужчины считают неопытность партнерши большим достоинством.
– А ты – один из них?
– Не сейчас, Эрин. – Дмитрий покачал головой. – Я знаю, как ты любишь поговорить, но давай отложим анализ моих сексуальных предпочтений. Видишь ли, пока мы мило болтаем, ты двигаешь бедрами, и моя эрекция становится все более мучительной с каждой секундой. Думаю, ты и сама это заметила, звезда моя.
Конечно, Эрин заметила. Не требовалось много опыта, чтобы понять, насколько Дмитрий возбужден. Она чувствовала твердый бугор, прижатый к ее бедру, и убеждала себя, что сейчас самое время слезть с дивана и увеличить дистанцию между собой и Дмитрием, вместо того чтобы сокращать ее. Потому что любой здравомыслящий человек на ее месте поступил бы именно так.
– Это ошибка, – прошептала Эрин, когда пальцы Дмитрия, ласкавшие ее шею, начали опускаться ниже.
– Что конкретно?
– Секс. – Она заставила себя произнести это слово вместо крутившейся на языке «любви», потому что оно лучше подходило к их ситуации.
Рука Дмитрия замерла на подступах к груди Эрин.
– Ты просишь меня перестать?
Молодая женщина закрыла глаза, чтобы лицо Дмитрия не сбивало ее с толка, мешая принять правильное решение. Но это не помогло.
– Нет.
– Тогда прекрати копаться в подсознании и помоги мне раздеться.
Дрожащими руками Эрин расстегнула пряжку ремня, и Дмитрий услышал короткий вздох, когда она освободила его мужское естество из плена плотной ткани бриджей. Он отчаянно старался отвлечься от нужд своего тела, требовавшего немедленной разрядки, чуть пригасить жар страсти, потому что еще никогда на его памяти вожделение не было таким обжигающим, таким… опасным.
Пока Эрин стягивала с него бриджи, Дмитрий думал о том, что не может доверять ей, несмотря на все ее невинное очарование. Когда-то он относился к ней иначе, чем к прочим женщинам, и поплатился за это. Эрин была не лучше других. Эгоистичной. Расчетливой. Сосредоточенной только на своих интересах. Она скрыла от него сына, потому что ей так было удобнее. Ведь дети – не более чем пешки в руках матерей. Как он мог забыть эту фундаментальную истину?
Злость усилила его возбуждение, хотя Дмитрий считал, что дальше уже некуда. Глядя в затуманенные глаза Эрин, он с трудом выдыхал инструкции:
– Сходи в ванную и возьми в сумке презервативы. Нет, я сам надену, а ты пока снимай платье… Так гораздо лучше. Теперь трусики. И бюстгальтер. А теперь садись на меня верхом и… О да, Эрин. Именно так…
Держа руки на ее узких бедрах и касаясь губами маленькой груди всякий раз, когда Эрин наклонялась вперед, Дмитрий быстро довел ее до оргазма. И сам достиг пика – может быть, даже быстрее, чем хотел. Он мог бы любить ее часами. Новая волна желания нахлынула почти сразу и едва не вышибла из него дух, но Дмитрий заставил себя перекатиться на другую сторону широкого дивана. Как будто впервые за весь день расслышал голос разума, вопящий, что им не следует сближаться.
– Что ты имела в виду? – спросил он, отдышавшись. – Когда сказала, что у тебя мало опыта?
Эрин посмотрела на него глазами маленького зверька, который нечаянно забрел на враждебную территорию, и смущенно пожала плечами.
– Это не имеет значения.
– Имеет.
– Потому что ты так сказал?
– Верно мыслишь. – Он улыбнулся.
Эрин застенчиво намотала прядь волос на палец.
– Ты – единственный мужчина, с которым я занималась сексом.
Ее ответ оказался настолько неожиданным для Дмитрия, что ему понадобилось несколько долгих минут тишины, чтобы переварить это откровение.
