И все же ее сердцебиение ускорилось, когда Эрин увидела, как тесно жокейские бриджи облегают бедра Дмитрия. Еще немного, и это вышло бы за границы пристойности. Свободная белая рубашка, заправленная под пояс, не скрывала мощного торса. Высокие кожаные ботинки дополняли костюм, в котором Дмитрий выглядел мечтой любой женщины. Эрин не могла поверить, что вчера отвергла его. Она что, ненормальная?
– Что… что ты собираешься делать? – спросила она.
– Разве это не очевидно? – нетерпеливо ответил Дмитрий. – Шейх пригласил меня попробовать в деле его новых лошадей.
– Ты не упомянул об этом вчера.
– Неужели? Я не знал, что мне нужно твое разрешение.
– Не будь идиотом. – Эрин не могла не тревожиться за него, пусть даже Дмитрий воспринимал это в штыки. – Когда ты в последний раз сидел на лошади?
– А какая разница?
Эрин пожала плечами, стараясь отогнать нарастающий внутри страх. Она убедилась было, что Дмитрий действительно стал другим – более спокойным, выдержанным, далеким от знакомого ей мужчины, который дня не жил без водки и адреналина. Но сейчас он снова напомнил ей того Дмитрия – высокомерного, считавшего себя неуязвимым баловнем судьбы. Эрин захотелось напомнить ему, что судьба никого не балует до бесконечности. «Какое мне до этого дело? – осадил ее внутренний голос. – Я больше не хочу тратить нервы, беспокоясь за него. Дни, когда это входило в мои обязанности, остались в прошлом». Однако она чувствовала, что не сможет промолчать. И не знала, чего боится больше: что Лео так и не узнает своего отца или что ей придется жить в мире, где не будет Дмитрия.
– Это опасно.
– Только для тех, кто не знает, что делает. А мне в армии приходилось иметь дело с лошадьми. Я научился уважать их силу и интеллект, поэтому не позволю себе дурачеств. К тому же лошади считают меня хорошим человеком, в отличие от тебя, если судить по вчерашней лекции о моих недостатках.
Эрин прикусила губу, подумав, что накануне и вправду была резковата.
– То, что я сказала тебе вчера…
– Было правдой, которую мне следовало услышать. И я хочу попросить у тебя прощения.
Эрин посмотрела на него с подозрением, потому что Дмитрий Макаров не имел привычки признавать себя не правым.
– Я уяснил, что ты не хочешь спать со мной, Эрин. Если подумать, это правильно.
– Ты серьезно? – Эрин совсем растерялась.
– Абсолютно. Каковы бы ни были мои мотивы прошлой ночью, я рад, что ты остановила меня. Секс создает много проблем, лишнее напряжение, а Лео меньше всего нужны воюющие родители.
– Ты говоришь как…
– Кто? – Дмитрий выгнул золотисто-коричневую бровь.
Эрин боялась разрушить неосторожным словом их хрупкий союз. С другой стороны, прошедшая ночь словно бы открыла новый канал коммуникации, предназначенный только для правды. Она видела, сколько вреда приносят ложь и недомолвки. Если они с Дмитрием собирались вместе воспитывать Лео, им следовало научиться быть честными с ним и друг с другом. Убрав секс с повестки дня, можно было сосредоточиться на этом и других не менее важных вещах.
Но Эрин умерла бы от любопытства, если бы не использовала этот разговор, чтобы лучше узнать Дмитрия.
– Ты как будто думаешь, что физическая близость имеет ограниченный срок годности и всегда кончается слезами.
– Потому что так и есть. Даже если люди остаются вместе, когда влечение ослабевает, они неизбежно начинают гулять на стороне. И не надо смотреть на меня с укоризной, Эрин, мой цинизм для тебя не новость.
– Я знаю, что ты циник. Но не знаю почему.
– Все просто. – Голос Дмитрия стал жестче. – Не зря же говорят, что ребенок никогда не забывает и всю жизнь подсознательно копирует первые отношения, которые наблюдал со стороны.
– Хочешь сказать, что твои родители не были счастливы?
– Не были. А твое детство, наверное, состояло из пикников на пряничных берегах молочной речки? – Дмитрий выпалил вопрос, словно ему не терпелось сменить тему.
– Мои родители мечтали, чтобы все было именно так, но жизнь распорядилась иначе. Если мы и устраивали пикники, то варенье на бутербродах было самым дешевым, а хлеб – черствым. Нам всегда не хватало денег.
– Почему?
Эрин вздохнула:
– Потому что мои родители – невозможные романтики, которые прожили жизнь, следуя зову сердца и игнорируя голос разума. Сейчас они в Австралии. Решили разводить страусов после того, как посмотрели документальный фильм про страусиные фермы. Влюбились в синее небо, жаркое солнце и идею стать ближе к природе – и отправились в путь, даже не задумавшись, что неплохо бы обзавестись опытом работы на ферме, прежде чем тратить на нее все сбережения.
– И что случилось?
– То, о чем все их предупреждали. – Эрин пожала плечами. – Они потеряли все деньги, ферму забрали за долги. Тогда маму посетила блестящая идея делать серебряные украшения. Правда, этот рынок уже переполнен, поэтому ее товар никто не покупает. Сейчас они катаются по стране в трейлере, продают мамины поделки на деревенских ярмарках и едва сводят концы с концами.
Дмитрий помолчал, качая головой.
– А что невозможные романтики думают о твоем внебрачном сыне? Они близки с внуком?
– Не особо, они же живут на другом конце света. Мы пишем друг другу письма и раз в неделю созваниваемся по скайпу, но разве это может заменить живое общение? Они не могут позволить себе вернуться в Англию, а мне лишь однажды удалось скопить достаточно денег, чтобы навестить их. Это было…
– Одной из причин, по которой ты решила выйти за Чико, – закончил за нее Дмитрий. – Чтобы чаще видеть родителей.
– Ну да. – Его проницательность произвела на Эрин впечатление. – Я думала, они будут довольны, но…
– Но что?
Как бы неожиданный интерес Дмитрия к ее жизни ни радовал Эрин, он касался вещей, о которых она старалась лишний раз не думать. Родители хотели, чтобы они с Тарой вышли замуж по любви, потому что верили только в такие браки. Эрин предпочитала стабильность и безопасность, любовь казалась ей эфемерной и ненадежной. Это хваленое чувство заставляло людей мечтать о невозможном, толкало на идиотские поступки вроде покупки страусиной фермы в Австралии.
Однажды она позволила бессмысленной сказке о любви вскружить ей голову. Разглядела в доверии, которое оказывал ей начальник, нечто большее. Привязанность становилась все сильнее, чувства кипели. И что в итоге? С первым поцелуем возлюбленного Эрин лишилась единственного, чем дорожила, а именно: особого положения при его особе. До этого она была доверенным лицом, незаменимой помощницей, а в кого превратилась после? В еще одну случайную любовницу. Еще одну женщину, которая ползала вокруг кровати, собирая свою одежду, в то время как Дмитрию не терпелось закрыть за ней дверь.
