Но кошка действительно представляла собой опасность для гостей отеля. Спенсер это не выдумал. Конечно, он мог понять, почему одинокая женщина, которая живет и работает в отеле, нуждается в чьей-нибудь компании. Кот – подходящий вариант.
«Возможно, и тебе пора завести кошку?» – предложил язвительный голос в его голове.
Спенсер отошел от окна и вздохнул. Его тело было напряжено. Он почти не чувствовал шею и плечи. Головная боль грозила перерасти в мигрень. Его мучили стыд и отвращение к собственной персоне.
Как он мог быть так слеп? Вероятно, это дефект личности, который он унаследовал от своего биологического отца. Что, если он действительно сделал ей больно, а она не пожелала признаться в этом? Спенсер знал, что Изабелл была гордой. В свое время его привлекла ее заносчивая манера общения.
Он стал ее первым любовником.
Эта мысль терзала его все сильнее.
Он не действовал медленно в тот первый (для нее) раз. Не был достаточно нежен и деликатен. Спенсер был крайне возбужден, и они сошлись вместе в буре страсти. Все, что предшествовало их первой ночи, было для него самой длинной и самой приятной прелюдией. Изабелл сопротивлялась его попыткам соблазнения, что придавало ему все больше и больше решимости. Когда она наконец уступила, Спенсер возликовал.
Секс был восхитительным. Не только потому, что он долго добивался Изабелл. Между их телами происходили невероятные химические реакции. Спенсер никогда не испытывал чего-то подобного ни с кем до нее. И так происходило каждый раз. Между ними возникла настоящая близость, можно даже сказать, нежность и невообразимая страсть. Он до сих пор помнил, как она рисовала у него на спине причудливые узоры. Спенсер дрожал от удовольствия, а Изабелл великолепно ублажала его. Теперь, когда он узнал, что она была неопытна, все, что она проделывала языком, губами и пальцами, потрясло его еще сильнее. Откуда ей было известно, как нужно прикасаться к нему? Изабелл с легкостью угадывала желания его тела, ласкала и дразнила, пока он не достигал пика наслаждения.
Каким образом он наладит отношения с Изабелл теперь? Ведь они до сих пор привлекают друг друга. Возбуждение всякий раз накрывало их с головой, когда они оказывались рядом. Изабелл заявила, что ненавидит себя за эту слабость. Немудрено, ведь он действительно стал ее врагом. Он повел себя чудовищно и не считался с ее чувствами. Но Спенсер не оперировал эмоциями. Его сила состояла в фактах и цифрах. От чувств он уклонялся.
Тем не менее он был ее первым мужчиной…
Несмотря на чудовищность ситуации, Спенсер испытал чувство гордости и ничего не мог с собой поделать. Он стал первым, кто довел ее до оргазма своими прикосновениями. Да и как он мог не испытывать гордость за то, что разделил с ней нечто бесподобное?
Сможет ли он снова завести с ней роман? Это риск. В кабинете Изабелл предлагала себя, как падшая женщина, причем обвинила его в том, что именно он обесценил ее. Спенсер с легкостью мог овладеть ею прямо на столе. Его тело изнывало от желания.
Но он не мог допустить, чтобы им примитивно манипулировали. Ему нравилось контролировать все происходящее. Если он снова захочет быть с Изабелл, следует многое взвесить. Удастся ли ему успешно совмещать главное дело своей жизни и отношения с такой непростой женщиной? Почему Изабелл предлагала себя ему? Знала, что это отвлечет его от отеля? Другой причины и быть не может. Изабелл ненавидела его, имея на это полное право.
Но ненависть и страсть нередко уживаются под одной крышей. Ненависть не освобождает от сексуальной зависимости.
Как пресса охарактеризует их связь? Если честно, это был бы великолепный маркетинговый ход. Но захочет ли этого сама Изабелл? Чего она вообще хочет? Сама она говорит о себе как о человеке, преданном карьере. Это он понимал. Спенсер был согласен с тем, что не каждая женщина видит себя в кухне у плиты. Но что-то заставляло его если не сомневаться, то не до конца верить ее словам. Он помнил, что Изабелл в семнадцать лет потеряла мать. В подробности она никогда не вдавалась. Изабелл сообщала эту информацию так, будто горе случилось с другим человеком. После появления в их семье Лилианы отец и дочь отдалились друг от друга. Но об этом Спенсер узнал от других, а не от Изабелл. Со стороны персонала отеля он слышал лишь похвалу в ее адрес. Все говорили о ее преданности им и отелю. Изабелл относилась к сотрудникам, как к семье, команде, и делала все, чтобы добиться наилучших результатов. Но Спенсер также обратил внимание на то, что никто не обращается к ней по имени, за исключением, возможно, ее личного помощника. Изабелл сама настояла на этом или в «Харрингтоне» сложилась такая традиция?
Изабелл скрывалась за ширмой уравновешенности и отчужденности. Неужели нельзя приблизиться к ней, чтобы лучше узнать женщину, которая скрывается за ледяной маской? Неужели эгоистично желать повторения того, что было когда-то между ними? Хотя бы для того, чтобы убедиться: так ли это неповторимо, как он помнит.
Когда Изабелл появилась в своем кабинете на следующее утро, то обнаружила на письменном столе огромный букет весенних цветов.
– Цветы от мистера Чатсфилда, – не преминула доложить ее помощница Лора. – Он передал их полчаса назад.
Изабелл почувствовала, что краснеет. Несмотря на благоухание цветов и распахнутое окно, она явно ощущала аромат его лосьона.
– Отправьте ему записку с благодарностью.
Лора вопросительно подняла брови:
– Ты, что же, не напишешь ее сама?
Изабелл удалось сохранить спокойное выражение лица, и она как ни в чем не бывало поинтересовалась:
– Зачем мне это?
Лора передала ей свежую утреннюю газету.
– Просто я подумала… Кхм… возможно, прежде тебе стоит ознакомиться с этим. А я пока приготовлю свежий кофе.
Перед Изабелл на столе лежала газета, открытая на колонке светских сплетен. Над текстом была помещена довольно крупная фотография, где была запечатлена она в компании Спенсера прошлым вечером.
Шедевр репортерского искусства венчал заголовок: «Романтическое слияние?». Ниже шел текст.
«Битва Давида и Голиафа между гигантской гостиничной сетью „Чатсфилд“ и величественным „Харрингтоном“, по всей видимости, закончилась перемирием… Или, вернее сказать, свиданием?
Заклятые враги – британец Спенсер Чатсфилд и „золотая девочка“ из Нью-Йорка Изабелл Харрингтон были замечены вместе в баре отеля „Харрингтон“ поздно вечером. Наш источник намекнул на некие обстоятельства, которые скрываются за поглощением отеля сетью „Чатсфилд“.
Неужели мисс Харрингтон прикрывала тайный роман со ставшим крупным акционером Спенсером Чатсфилдом борьбой за независимость своего отеля?»
Изабелл швырнула газету на пол и окликнула помощницу:
– Вы правы. Мне нужен кофе.
Лора тоскливо вздохнула:
– Если бы я была лет на сорок моложе, то обязательно приударила бы за этим мужчиной.
