На заседании Политического комитета Госдепа 3 августа 1944 г. был представлен специальный доклад относительно положения в Греции и Югославии268. В нем высказывались суждения о развитии военно-политической ситуации не только в этих странах, но и в целом в южной части Европы, делались прогнозы о намерениях Англии и России, и что особенно интересно для нашей темы – возможной позиции США в делах балканского региона. Было, в частности, отмечено, что «проблемы, касающиеся Греции и Югославии, лежат сейчас более в плоскости экономической и политической, чем военной. Можно предвидеть, что по мере того, как союзные силы будут и далее пробивать себе дорогу через Польшу и Францию, приближаясь к Германии, немцы выведут свои войска с Балкан…» Автор подчеркивал необходимость оказания в этом случае материальной и продовольственной помощи Греции и Югославии, которая должна исходить также и от США. С другой стороны, добиться политического урегулирования в этих странах было бы не так просто, поскольку их эмигрантские правительства располагают лишь ограниченной поддержкой среди собственных народов, а в движении Сопротивления представлены самые различные силы.
Далее обзор ситуации в регионе был дополнен рассуждениями геополитического характера. «В международном плане, – говорилось в документе, – Балканы остаются потенциально конфликтным регионом. Война, устраняя там конфликт англо-германских интересов, заменяет их в то же время конфликтом интересов англо-русских. Коммунистическая идеология не имеет особо большой привлекательности среди населения балканских стран, большинство которого составляют крестьянские землевладельцы. Однако успехи сил Сопротивления этих стран, во главе которого стоят коммунисты, открывают опасную возможность установления в них диктатур коммунистических партий… Россия ясно показала свою заинтересованность в поддержке коммунистического Сопротивления Тито в Югославии и ЭАМ в Греции, что особенно заметно из направленности советской прессы и радиопередач. Хотя Россия продолжает поддерживать официальные отношения эмигрантскими правительствами Греции и Югославии, и нет никаких свидетельств, что Москва управляет и финансирует силы коммунистического Сопротивления… Британия чрезвычайно обеспокоена таким отношением России, и это во многом объясняет ее активность во внутренних делах обоих балканских государств. В Греции англичане противостоят ЭАМ, а в Югославии отвернулись от Михайловича для того, чтобы постараться прицепить движение Тито к кораблю британской политики. Возможно, они сделали последнее из расчета, что рост движения, осуществляемый под британским контролем, изменит его существующий коммунистический характер. Есть много свидетельств взаимной подозрительности между Москвой и Лондоном. Вскоре после того, как Черчилль начал свою переписку с Тито, русские послали в Югославию большую миссию связи, возглавляемую военным в чине генерал-лейтенанта… А когда англичане предприняли жесткие акции для того, чтобы подавить греческий мятеж в Египте, инициированный приверженцами ЭАМ, советский посол в Каире высказал свое неодобрение. Новые свидетельства подобного рода пришли из Румынии, когда русские выразили удивление и недовольство британскими секретными операциями в этой стране. Все это вело Лондон к попытке разграничить сферы интересов на Балканах, хотя и временно – на период военных действий. Эта попытка, кажется, обречена на неудачу, в основном по причине имеющихся у Государственного департамента сомнений в желательности подобных акций, исходя из тех решений, которые были приняты в Тегеране…
По мере того как война близится к своему завершению, послевоенные территориальные требования и претензии все больше и больше встают на повестку дня в балканских делах, – подчеркивал автор доклада. – На сегодняшний день группа Тито является наиболее сильной в Югославии и, видимо, вынашивает мысль о доминировании не только во всей этой стране, но и в регионе, известном под названием Македония, включающим часть греческой и болгарской территории…» Далее автор коснулся позиции тех греческих кругов, которые считали, что будущие границы их страны должны включать как Додеканесские о-ва, так и территорию под названием Южная Албания, вместе с городами Коритца и Аргирокастро.
В заключение доклада были даны некоторые выводы и рекомендации относительно позиции Соединенных Штатов в делах Балканского полуострова. Так, автор понимал политику США в отношении Греции и Югославии как направленную на поддержку всех реальных сил сопротивления общему врагу, но в то же время исключающую вмешательство во внутренние дела этих стран. В то же время ему представлялось, что «британская политика работает на установлении в этих странах после войны таких правительств, которые отвечали бы интересам Великобритании. Русская политика в целом сходна по методам с британской и направлена на обеспечение в балканском регионе интересов СССР. Англичане очень активны в своих действиях и манипуляциях с эмигрантскими правительствами…» Автор доклада замечал, что его советский коллега в Каире жаловался ему, что «реальным премьер-министром Греции является британский посол». С другой стороны, сами русские стараются использовать ошибки англичан, чтобы повернуть эти балканские страны в сторону Москвы. В докладе рекомендовалось не менять американской политики на Балканах, но работать для того, чтобы она стала более понятной народам региона. По мнению автора, в этих странах часто отождествляли американцев и англичан, объединяя их одним термином «англо-американцы». Соответственно и все ошибки британцев, за которыми следовали разочарование и подозрение относительно их действий, касались также и американцев. С другой стороны, автор полагал, что «исходя из огромной опасности для всего мира, включая и нас самих, того факта, что балканский регион остается существовать в качестве перекрестка интересов различных империй, мы должны продолжать и даже наращивать наши усилия сблизить позиции русских и англичан во всех делах, касающихся Балкан, – какой бы характер они ни имели. Главное, чтобы все эти планы и акции носили полностью открытый и доверительный характер…» Остающиеся подозрения между русскими и англичанами, подчеркивалось в докладе, могут привести к тяжелым последствиям269.
Таким образом, к моменту визита У. Черчилля в Москву в октябре 1944 г. и заключения т. н. «процентного соглашения» Вашингтон был уже достаточно хорошо осведомлен о существующих проблемах, относящихся к сферам влияния на Балканах. В основе позиции Госдепартамента, которую поддерживал и Рузвельт, было стремление не допустить любых сепаратных (то есть не учитывающих интересы США) договоренностей между русскими и англичанами по Балканам, хотя, с другой стороны, Белый дом принимал во внимание и непростую историю этого региона, который однажды мог вновь стать полем раздора великих держав и привести к очередному глобальному противостоянию.
Балканы находились далеко от основных торговых коммуникаций Соединенных Штатов, и присутствие там американского капитала по сравнению с другими странами до войны было незначительным. Но весьма показательно, что Рузвельт стремился к тому, чтобы вопрос о будущем европейских (в т. ч. балканских) стран решался только при участии трех великих держав. Здесь опять проявлялся «универсалистский» подход Рузвельта. Тем самым он показывал заинтересованность США в разрешении спорных ситуаций, даже если вопрос о «сферах влияния» на Балканах волновал, в первую очередь, Россию и Великобританию. Логично предположить, что, оставляя для американского руководства свободу маневра, президент тем самым резервировал возможность будущего влияния США на балканские дела в случае изменения не в лучшую сторону климата межсоюзнических отношений. Речь могла идти как об экономическом, так и военном присутствии американцев в этом регионе. Прямые указания на то, что характер этого присутствия был бы однозначно оппозиционным Советскому Союзу, отсутствуют. Соединенные Штаты могли претендовать и на роль посредника в деле предотвращения новых конфликтных ситуаций. 11 октября 1944 г. Рузвельт писал Гарриману в Москву: «в настоящее время мои насущные интересы на Балканах состоят в том, чтобы были предприняты такие практические шаги, которые не дали бы Балканскому региону ввергнуть нас в интернациональную войну в будущем»270. О том, какие это могли бы быть шаги, в письме не говорится. Однако Рузвельт знал и помнил, что Первая мировая война началась из-за столкновения интересов великих держав именно на Балканах. Соблюдение здесь баланса сил – в данном случае между СССР и Великобританией – объективно снимало напряженность и опасность военного противостояния. Но для того, чтобы такой баланс стал надежным, необходима была третья, независимая в своих действиях сила. Для США появлялась возможность подумать о мундире арбитра в европейских делах, который долгое время носила на себе Англия, а в середине XIX в. пыталась примерить и Россия. Подобная роль открывала путь к усилению американского политического, а, следовательно, и экономического влияния в регионе. Заслон такому влиянию со стороны СССР (экономика которого была слабее американской и к тому же пережила тяжелейшую войну) мог быть поставлен только с помощью радикальных изменений социально-политического строя в государствах, находившихся в сфере его интересов. Во всяком случае, Москва была заинтересована в официальном подтверждении своего влияния на Балканах, в то время как Вашингтон противился этому. И если этот регион невозможно было сразу поставить под международный контроль, то в задачах США – третьей силы – было подготовить пространство для своих политических маневров, создать условия, при которых возможно в благоприятный момент занять здесь лидирующие экономические и политические позиции.
