Кауров закручинился. И правда, что тут придумаешь? За два дня они точно никого не отыщут, а иначе, Кира верно говорит, эта дурмашина весь подъезд разнесет.
– Я придумала! – воскликнула Кира. – Тебе надо устроить логово в кладовке. Смотри, у меня к спальне примыкает такая кладовка, если оттуда тряпки выкинуть, тебе места вполне хватит.
Кира стремительно рванула в спальню, Кауров поспешил следом.
– Ну… Тут же… Тут даже Босс не поместится, – возмутился он.
– Так ты же один сюда залезешь, ты что, вместе с собакой решил прятаться? Один-то поместишься… Ну, на худой конец, в калачик свернешься… А что ты предлагаешь?! Куда тебя деть? Все нормально, будешь жить, как человек, а если кто-нибудь придет, посидишь в кладовке, с тебя не убудет. Давай лучше тряпки помогай вытаскивать, и учти, Маша сегодня еще не приходила, надо поторопиться!
За два часа они вдвоем навели порядок в кладовке, Кира несколько раз ходила выкидывать лишнее тряпье, а Кауров даже сломал ненужную полку, для пущей вольготности. В результате «реконструкции» получилась вполне сносная комнатка величиной с большой шкаф.
– Вот сразу видно, что любовник из тебя хреновый, – ворчала Кира, домывая пол.
– Это почему же? – возмутился Кауров.
– Потому что для порядочного любовника любой шкаф – дом родной, а уж такие-то хоромы и вовсе за счастье! Теперь тебе постелить надо.
– Ты что, хочешь, чтобы я всю ночь здесь спал?!
– Не всю! А если Маша придет? Она раньше, чем через три часа, не уходит. Ты будешь стоя караул нести?
Когда с кладовкой закончили, Кауров грустно уставился на собаку.
– Босс, ты не смотри, я недолго в этой конуре жить буду…
– Да, и с Боссом что-то придумать надо…
– В каком смысле? – насторожился Кауров. – Его никуда девать не надо! Я за него тебе платить стану. Ну, он же без меня… ну куда его? – глаза у Каурова стали грустными, как у Босса.
Кира уже устала от перестановок, переделок, но начатое нужно было довести до конца.
– Вот ты мне скажи – твоего Босса многие видели?
– Да все видели, я его не прячу… Ах ты, черт! Точно! – огорчился Кауров. – Босс у меня кобель видный, таких, как он, всего два в городе. Опытный собаковод сразу узнает его, а по собаке и меня вычислить можно.
– Тем более что ты живешь всего в нескольких остановках отсюда. И дома его не спрячешь… что делать будем?
– А давай-ка его покрасим! – вдруг предложил Кауров.
Кира на секунду задумалась, но потом решила, что если она отваживается иногда красить свои кудри, то чем собака лучше?
– Только у меня краски нет, – сразу предупредила она. – И потом, на твоего коня надо как минимум две упаковки.
Кауров достал из кармана деньги.
– Вот, я видел, здесь рядышком ларек с бытовой химией, кажется, он круглосуточно работает. Давай!
Кира схватила деньги и понеслась в ларек. Продавщица, увидев посетительницу, сонно продрала глаза:
– Я вас слушаю…
– Мне надо краску для волос… – и тут Кира замолчала. Интересно, в какой цвет хотел покрасить Кауров своего пса?
А полки ломились от изобилия различных коробочек. Тут тебе и «вишня замороженная», и «слива в шампанском», и «абрикос», и «персик». Нет, наверное, «персик» голубому догу не слишком подойдет.
– Дайте черную, – попросила Кира.
– Вот, пожалуйста, что именно вы хотите?
Вот еще напасть – оттенков черной краски было целое море.
– А что это – «голубой уголь»? Разве такой цвет бывает?
– Покрасите – будет, – буркнула продавец.
Кира решила, что попытка – все же не пытка, и взяла две упаковки «голубого угля».
Босс, конечно, парень очень спокойный и крайне послушный, но красить дога – занятие не самое легкое. Пса затолкали в ванну, намылили краской, а потом нужно было подождать тридцать минут. Десять минут Босс терпел. Пятнадцать прошло – и он уже начал тихонько выть. А на двадцатой минуте он издал такой мучительный, продолжительный вой, что из трех углов немедленно забарабанили соседи по трубам.
– Все, давай смывать, – нервничала Кира. – Сейчас соседи прибегут, а у меня собака красится!
– Но он еще не прокрасился.
– Хорошо, – решила Кира. – Ты докрашивай, а я на такое изуверство больше смотреть не в силах, я пошла к Маше.
И Кира унеслась к подруге на верхний этаж.
– Привет! – воскликнула Маша. – А я к тебе намылилась! Ты чего такая… гм… неумытая?
Кира только сейчас разглядела, что прибежала к подруге, даже не отмыв толком руки. Хотя как следует их уже и не отмоешь, наверное.
– Это я… это я свитер свой решила покрасить. Надоело – розовый и розовый. Пусть теперь черным побудет, – понесла Кира какую-то ахинею.
– Слушай, а кто это у тебя дома воет? Прямо кровь в жилах стынет!
– Это… Это Босс по Каурову скучает, – нашлась Кира.
– А что, он так и не появлялся? Слушай! Может, в милицию?
– Ты что?! – всполошилась Кира. – Ты хоть что-нибудь про этого Каурова знаешь? Может, он к очередной любовнице умотал? А может, к жене? Ты не знаешь, у него жена есть?
– Так непонятно же было! Вроде нету. Да нет, точно – нету. Какая жена такого вытерпит? – решила Маша. – Хотя ты права. Вот – жил человек рядом с нами, а ничего про него толком и не знаем…
– Ладно, не беспокойся, я спрошу, – успокоила Кира.
– Когда это, интересно, ты спросишь? – насторожилась Маша.
Кира спохватилась.
– Ну… когда он появится. Ты вот лучше расскажи, как там у тебя дела? В больницу не заходила? Ничего нового нет?
– Пока нет… Я-то, конечно, к бабусе своей знакомой наведывалась, только она молчит. Такая, понимаешь, несознательная… Я ей свой телефон буквально силком запихивала. Подождем, может, и созреет.
Снизу доносился долгий, продолжительный вой.
– Кира, ну, может, псу-то собачку какую-нибудь привести? Все веселее ему будет… – пожалела Босса сердобольная Маша.
– А уж мне-то как весело будет! – фыркнула Кира.
Маша как-то странно замялась и стала поглядывать на часы.
– Ты ждешь, что ли, кого-то? – удивилась Кира.
– Нет, ты это… ты не хочешь со мной гимнастикой заняться? Скоро лето, а я вроде как дама временно холостая, надо себя в форму приводить…
– Нет уж, это вы с Ирочкой формы налаживаете, а я… а на мне и так уже юбка не держится… – буркнула Кира и заторопилась домой.
Дома все было в черных тонах. И пес, который покрасился неровно и теперь цвел какими-то фиолетовыми разводами, и новое полотенце, которым его вытирал Кауров, и сам Кауров, а уж ванна и вовсе представляла собой нечто ужасное.
