Он продолжал смотреть в сторону и молчать. Врать не имело смысла: он сейчас не сможет сделать это достаточно убедительно. Сказать правду не поворачивался язык. И страшнее всего было увидеть презрение в ее глазах. Увидеть в них боль стало бы совсем невыносимо. Кирилл действительно любил ее и не хотел заставлять страдать. То, что он сделал тогда, он сделал ради ее блага, надеясь, что расставание с недостойным мужчиной огорчит ее лишь на время, а потом она сможет быть счастлива с ним. Это было лучше, по его мнению, чем потратить годы на ничтожество, которое изводило бы и ее, и ребенка.
Однако Настя, видимо, считала иначе. Он услышал, как она всхлипнула, так и не дождавшись его ответа.
— Столько лет я думала, что ты спас меня, — горько сказала она. — Была благодарна тебе, верна тебе… Столько лет считала тебя благороднейшим из мужчин, переживала, что не могу любить тебя так, как ты любил меня.
— Ты не была бы с ним счастлива, — все же попытался оправдаться Кирилл. — Он бы не заботился о тебе и Эдике так, как это делал я. Он тебя не любил.
— Зато я его любила! — взорвалась Настя.
Она вскочила с кресла, сбросив с плеч палантин и даже не обратив внимания на то, что движением воздуха старую фотографию, только что разрушившую их идеальную семейную жизнь, скинуло на мокрый пол. Ее глаза горели ненавистью, она больше не старалась сдерживать слезы.
— Яего любила! И я могла бы быть счастлива с ним, если бы ты не вмешался!
— Ты просто злишься на меня, а его идеализируешь. Ты всегда его идеализировала! — Кирилл тоже разозлился и вскочил со своего места. — Он мог вытирать об тебя ноги, а ты была готова целовать землю, по которой он ходил. Такой жизни ты для себя хотела? Для себя и для Эдика? Может быть, мне стоило просто вести себя по-скотски с вами обоими? Может быть, тогда бы ты и меня полюбила?
Звонкая пощечина оборвала поток его слов. Настя, кажется, сама удивилась тому, что сделала, но испуг на ее лице быстро сменился удовлетворением.
— Тебе не стоило влезать в наши отношения, — процедила она. — Мы бы сами разобрались.
— Я просто хотел быть с тобой, — в тоне Кирилла послышалась мольба о прощении. — Хотел семью. С тобой. С ребенком.
— Мог бы найти ту, что сама бы захотела быть с тобой. Которая родила бы тебе твоего сына!
— Да не было бы у меня этого! — почти простонал Кирилл. — Ни с кем не было бы.
Он сказал это так уверенно, что Настя на мгновение даже растерялась. Вопрос не прозвучал вслух, но был написан на ее лице, а ответ мужа заставил ее усомниться в том, что она знала мужчину, с которым жила все эти годы.
— Перед смертью мать Степана прокляла моего отца. И всю его семью. За то, что он так и не ушел к ней. Она прокляла нас, его детей, пожелав нам пережить то же, что и она. Никакого семейного счастья, взаимной любви и детей.
— Да ты ненормальный, если веришь в подобное, — выдохнула Настя, отступив на шаг назад, словно вдруг испугалась его.
— Неужели? — Кирилл усмехнулся и развел руками. — А ты посмотри на нас. Хоть один из нас счастлив? Вика прыгает от мужа к мужу, никого полюбить неспособна. Инна любила один раз, а он ей изменял направо и налево, а потом погиб под колесами машины. И ты… Как бы сильно я ни старался, ты так и не смогла ответить мне взаимностью. И ни у кого из нас нет детей. Разве это не похоже на проклятие?
Глава 9
То, как быстро Таша открыла дверь, наводило на мысли, что она ждала его прямо под ней. Ее приветственное восклицание подтверждало эту догадку:
— Наконец-то! Я еле вас дождалась…
— Я же не умею телепортироваться, — оскорбленно заметил Дементьев, который торопился как мог, очень уж его напугал ее голос по телефону.
Она сразу потащила его на кухню, даже разуться не дала. На небольшом кухонном столе, частично заставленном грязными чашками и вскрытыми упаковками с печеньем и шоколадом, лежал большой почтовый конверт. Обычно в таком отправляют документы, когда не хотят их складывать. Лицевая часть конверта была девственно чиста: ни марок, ни надписей с адресом получателя или отправителя.
— Откуда это? — поинтересовался Дементьев, не торопясь притрагиваться к конверту.
— Нашла у себя под дверью, когда вернулась. Лежал на коврике. Вы посмотрите, что внутри!
Дементьев аккуратно последовал ее совету, стараясь сильно не лапать конверт руками. Наташа его, конечно, уже полапала, но ему не хотелось усугублять ситуацию и потом выслушивать от экспертов нотации на тему своего профессионализма. Убедившись, что нигде на самом деле нет ни адреса, ни каких-либо других надписей, Дементьев заглянул внутрь.
В конверте оказались вырезки из газет. Их было очень много, целая пухлая стопка разномастных кусочков. Беглый просмотр заголовков первых же пяти дал понять, что все они посвящены одной и той же теме. Некоторые из них были снабжены фотографиями.
«На Васильевском острове убита женщина».
«Еще один труп с перерезанным горлом найден на Васильевском острове».
«Василеостровский Потрошитель наносит очередной удар».
«Три женщины убиты за полгода: маньяк или совпадение?»
«Кто режет женщин на Ваське?»
И тому подобное.
— Да, помню это дело, — пробормотал Дементьев, пробежавшись глазами по тексту одной из статей. — Почти два года назад у нас появился маньяк, успел убить шесть женщин, пока его не поймали. Писали о нем тогда много.
— Зачем мне все это прислали? — Таша обхватила себя руками, чтобы подавить дрожь. Она так и топталась на пороге кухни, не желая подходить ближе.
— Без малейшего понятия, — пробормотал Дементьев, все еще разглядывая статьи.
Василеостровский Потрошитель, как его тогда обозвала пресса и как называли все вокруг, даже полицейские, уже почти полгода находился в местах не столь отдаленных. Маньяком оказался двадцатисемилетний слесарь одной из многочисленных автомастерских острова. Вину свою он так и не признал, но его поймали на месте преступления, когда он пытался убить седьмую женщину. Все улики против него были лишь косвенными, но не так уж часто на небольшом острове объявляются серийные убийцы, чтобы перепутать одного с другим. Да и эксперт подтвердил, что аналогичное оружие использовалось в остальных случаях. Убийства вызвали большой резонанс у населения, поэтому с судом долго не тянули.
Дементьев задумался, не может ли Потрошитель быть каким-то знакомым Степана Кленина?
— И что мне теперь делать?
Голос Наташи вывел его из задумчивости. Он уже забыл о том, что стоит на ее кухне. Дементьев посмотрел на нее удивленно, а потом улыбнулся вполне искренне.
— Вам? Ничего. Можете предложить мне кофе, если вам нетрудно. А так я просто заберу конверт, сначала отдам экспертам на предмет отпечатков и следов ДНК, а потом изучу содержимое. Вам об этом беспокоиться не стоит. Полагаю, через вас его просто передали мне.
