– Я могу узнать о теме беседы? – с поклоном, так же медоточиво спросил я, оглядываясь по сторонам – во-первых, определяя пути отхода, во-вторых, а где Амалия? Куда ее подевали?
– Госпожа Хелга тебе все скажет, – уже менее доброжелательно ответил правитель, которого явно раздосадовал мой вопрос. Кто я и кто он? Какое право я имею задавать ему вопросы?! Но меня толкал бес:
– А могу я узнать о судьбе моих товарищей, Райла и Ены? Их вылечили?
Король уже нахмурился, слегка поджал губы, но снова ответил:
– Да, вылечили. Они сейчас восстанавливают силы. Не теряй времени, иди с госпожой Хелгой!
Король повернулся, всем своим видом показывая мне свое неудовольствие. (Нарушение этикета! Вместо быстрого, без проволочек исполнения приказа – расспросы! Ну не наглость ли?! Если бы я не был племянником…)
Госпожа Хелга в это время стояла чуть поодаль, глядя в пространство над головами, и ничем не выражала своего раздражения от нежданной проволочки. Она была бесстрастна и неподвижна, как белокаменная статуя, возле которой она стояла, и только слегка колышащаяся при дыхании грудь указывала, что госпожа Хелга живой человек, а не каменный идол, созданный руками неизвестного мага-скульптора и установленный посреди широкой террасы.
Элена дернулась пойти за мной следом, но я сделал ей знак, едва заметно помотав головой: «Не надо!» Она поняла. И в самом деле – чем девушка могла мне помочь, если начнется заваруха? Пусть уж будет подальше от эпицентра событий. Мне так проще. Если что – сбегу, снова стану котом.
Пройдя метров пятьдесят, я и моя провожатая свернули налево, войдя под своды узорчатого каменного потолка, покрывавшего длинную галерею, потом через одну из дверей, длинным коридором, до следующей двери, за которой снова тянулся коридор.
К месту назначения подошли минут через пять, пройдя с десяток переходов внутри этого сооружения, больше напоминающего лабиринт Минотавра. Неподготовленный человек с трудом смог бы выбраться из этой каменной улитки, если бы вообще смог. Я заметил и тупики-ловушки с опускающимися плитами – пойдешь не туда, и каюк. Может, на то и расчет? Захочет убийца пробраться через этот лабиринт, чтобы исполнить свою грязную антиправительственную задумку, да тут и останется, померев от голода и жажды. Или от стрелы спрятавшегося в нише тайного охранника – я насчитал таких как минимум трех, а скольких не успел заметить?
Вообще-то я был довольно-таки спокоен, смирившись с тем, что мне придется уйти из этого тела. Ну что теперь поделать, не мой день! А для кота Дагана никаких преград и стен не существовало. По крайней мере я в этом не сомневался.
Дверь за спиной закрылась будто сама собой, тяжелая, массивная, обитая листовой медью, начищенной до золотого блеска. Дверная ручка, сделанная в форме ехидно улыбающегося неизвестного мне животного, похожего на обезьяну, будто издевалась надо мной, незадачливым путешественником по чужим телам, и я никак не мог вспомнить – где же я видел эту рожу, будто сошедшую со страниц сказки-ужастика. Только через пару секунд меня по голове будто врезали пыльным мешком – это же демон! Я видел его во сне, когда Элена разбудила меня в доме родителей Эйлара! Эта рожа, похожая на морду разъяренного бабуина, наводила на определенные мысли, и у меня внутри зародился маленький, но с каждой секундой крепнущий страх. Куда меня привели?
Стены тоже обиты медью. И пол. И потолок! Или это все-таки не медь? Уж слишком она блестит, желто-красная, отполированная до зеркального блеска! Не видно швов, не видно клепок – сплошной литой лист… червонного золота?! Это сколько же надо было потратить желтого металла, который так любят все миры и вселенные, чтобы обить эту странную и чем-то пугающую комнату?! (Все неизвестное пугает, особенно когда тебя привели… на расправу!)
Шагов двадцать в ширину и столько же в длину – ровный квадрат или скорее куб – применительно к комнате. Из мебели – только круглый стол, табуретки, украшенные резьбой, – пять штук, стул с узорной спинкой – и больше ничего. Совсем ничего! Странная комната, ну совсем странная!
Вдруг пришла аналогия из земной жизни – обитые свинцом и звукоподавляющим материалом комнаты в посольствах, где дипломаты и шпионы проводят особо секретные совещания, чтобы не быть подслушанными противной стороной. То есть врагом, спецслужбами «потенциального противника», как это у них называется. Или, как говорят нынешние политические деятели: «нашими партнерами», что уже давно слышится как «проклятыми педерастами».
В общем, я в необычной, подготовленной для специальной цели комнате и теряюсь в догадках – для какой именно цели.
Мне все разъяснили буквально через пару минут.
– Садись! – Хелга легко присела на стул, держась прямо, будто в спину ей вставили осиновый кол, кивнула мне на стул напротив себя, через стол, и после секундного колебания я сел, не спуская глаз со странной особы.
Она была не так красива, как собравшаяся на Совет знать, но очень мила – с пухлыми губками, красивой формы ушами, блестящими, будто выкрашенными краской прямыми волосами. Колдунья кого-то мне напомнила, какую-то земную певицу или актрису родом из двадцатого века, но как ни пытался, так и не смог вспомнить – какую именно. Джессику Альба, скорее всего. Только волосы темнее и лицо пожестче, поскуластее.
На шее Хелги, как и у женщин Совета, красовались драгоценные украшения – я не помню, как они называются, никогда не разбирался в цепочках и брошках, память же Эйлара будто отключилась, заблокированная брызнувшим в кровь адреналином, призывающим к немедленным действиям. Я всей своей мускулистой задницей чувствовал приближение полярного песца. «Писец пришел!» – говорили специалисты по «железу», когда компьютер отказывался запускаться даже после танцев с бубном и ласковых увещеваний. Вот и сейчас я чуял, что этот полярный лис приближается неотвратимо, неумолимо, как товарный состав, везущий мою смерть.
– Кто… ты… такой! Отвечай! – резко приказала Хелга, вглядываясь в меня тяжелым, пронизывающим, как шпага, взглядом, и я заметил, как огромный синий камень в белой оправе, висевший на ее шее, засветился неярким, пульсирующим светом.
– Кто… ты… такой! Быстро, отвечай! – Лицо Хелги превратилось в круглое белое пятно, которое становилось все шире и шире, заполнив собой пространство комнаты, а я делался все меньше и меньше, став маленьким, мелким, как таракан.
И мне ужасно захотелось выложить все, что я знаю, – ведь эта добрая женщина обязательно должна знать и про мою неверную жену, и про мою кошачью сущность, и про то, что случилось со мной за последние двадцать пять лет. То есть – с самого моего рождения и по сегодняшний день.
И только я раскрыл рот, как вдруг перед моими глазами появился дед – настоящий полковник! Он показал мне здоровенный кулак, перевитый крупными сосудами (крепок был дед, ох, крепок!), и сказал волшебные слова:
«Держись, сукин сын! Шишкины врагу не сдаются! Гони старую каргу, подстилку пиндосскую!»
Почему пиндосскую, при чем тут Пиндосия – я никогда не узнаю, точно. У деда всегда и во всем были виноваты пиндосы – и, честно сказать, в 90 процентах случаев это было правдой – кроме тех моментов, когда кто-то нассал в лифте или вовремя не почистил тротуар. Хотя и тут, если покопаться, можно усмотреть руку этого вредоносного государства, проклятой Империи Зла.
