Я выругался – теперь снова искать, а времени в обрез! Скоро из дверей гостиницы появятся мои многоумные подружки, и начнется основное «веселье». До тех пор я надеялся нейтрализовать хотя бы одного типуса.
Итак, один террорист остался на своем месте, и Элена знала, где он лежит, значит, нужно найти второго и заняться им. Задача представлялась сложной, но как говорил мой дед: «Глаза боятся, а руки делают!» Рук у меня не было, только лапы и хвост, но если ты чего-то очень сильно желаешь, разве это может служить помехой? Даже наоборот: четыре ноги – это не две, беги, ищи!
Что я только ни делал, чтобы найти! Бегал по спирали, кружился на месте, забирался на высоту, плавая в пространстве, как степной орел, – нет гада! Исчез! Куда делся – только богу известно! И когда из дверей гостиницы появились знакомые фигуры, я просто замер на высоте пятиэтажного дома, ловя любые движения, любые перемещения предметов вокруг себя.
Я видел, как проносятся птички, видел движение облаков, медленно проплывающих в утреннем бирюзовом небе, видел небольшой табунок лошадей, замерших в загоне и потряхивающих мокрой от ночного дождя гривой. У колодца гремел воротом тощий молодой парнишка, согнувший плечи под грузом ругательств, отпускаемых в его адрес кряжистым мужчиной, конюхом, как я понял. Я слышал все, видел все, но… кроме спрятавшегося негодяя.
Когда на втором этаже скрипнула открывающаяся рама и за окном показалось лицо, закрытое чем-то вроде «балаклавы», – я едва не опоздал. Спасибо трактирщику, не смазывающему петли, – этот скрип для слуха кота как трубы, возвещающие падение Иерихона.
Сколько времени нужно бесплотной душе, чтобы добраться до небес? Миг, один миг. А сколько времени надо бесплотному коту, чтобы врезаться в супостата с арбалетом? Нисколько. Совсем нисколько!
А вот потом начался ад. Не зря я подозревал, не зря боялся! Это не в шпану уличную вселяться, не в уборщицу, которая двух слов без мычания связать не может! Боль была такой, будто в затылок вколотили раскаленный гвоздь! Мне – или негодяю? Мне-негодяю! Ведь сейчас я был им! И от боли у меня мутилось в голове!
Если бы кто-нибудь видел меня со стороны – он надолго бы запомнил эту безумную картину! Хозяин тела управлял одной его половиной, я – другой! Тело вертелось, завывало, хрипело, каталось по полу – мы сражались, пытаясь овладеть контролем, но никто не брал верх.
Фейри то ли был сам по себе силен психически – от природы, то ли это были особенности тела, но сопротивлялся убийца упорно и довольно успешно. Честно сказать – я проигрывал. Слишком много было сегодня ночью событий, слишком много сил потрачено за последние сутки. И тогда, собравши всю свою силу в кулак, я набросился на сознание носителя и на краткие две секунды отвоевал управление! Вскочив, за два мощных прыжка пересек комнату и с размаху ударил всем не своим телом в деревянную раму, вышибая его напрочь, как пушечное ядро, вылетая наружу!
Я выскочил из тела, успев создать незримую «площадку», и замер, оглядываясь по сторонам. В первую очередь посмотрел туда, где должен был валяться супостат со сломанной шеей – падение со второго этажа неминуемо должно было закончиться для него очень плачевно, однако все, что я успел увидеть, – это спину убийцы, улепетывающего в лес – без оглядки на то, что происходило позади.
А зря не оглядывался! Стоило бы посмотреть! У меня самого дух захватило от красоты зрелища! И от страха.
Первое, что бросилось в глаза, – это опаленный куст, под которым когда-то сидел снайпер. Вернее – полное его отсутствие. На месте куста что-то чадило, выпуская в воздух желто-черную струйку дыма. Это что-то выглядело так неприглядно, что я не стал всматриваться, тем более что было на что поглядеть и без того.
Две девушки, взявшись за руки, стояли внутри купола силового поля, как его описывают в фантастических боевиках, – мерцающего, дымчато-голубого, прозрачного, как первый осенний лед. Их свободные руки были вытянуты вперед, будто сдерживали напор чего-то могучего, едва удержимого, стихийного, как вулкан или цунами, и видно было, что приходится им нелегко. Лица искажены гримасами, глаза расширены, фигуры наклонены, будто они преодолевают могучие порывы ветра.
Я проследил за вектором, вдоль которого были направлены их руки, и увидел три фигуры в черном – в центре мой знакомый, мой «заклятый друг» в черном капюшоне, по бокам от него – двое низкорослых, тоже закутанных в плащи с капюшонами субъектов. Все трое заунывно причитали, вытянув вперед руки, из которых в силовой купол били струи разноцветных молний, растекаясь по нему вспышками ярких, таких же разноцветных огней, очень напоминавшие праздничный салют.
Как ни глупо это звучит, но первое, что пришло в голову, было: «Господи, столько усилий, столько расходов из-за одного придурка, который решил поиметь девку!»
Ведь на самом деле – с чего началось-то? Некий мажор, графский сыночек, подпоил некую невинную девицу и едва ее не изнасиловал! Если бы не мудрый, смелый и вообще лучший на свете коточеловек Петя Шишкин, Амалия давно бы уже не была девочкой!
И сидела бы спокойно в своей комнатке, читала книгу «Трансмутация материи под воздействием магии четвертого порядка» и радовалась жизни, вместо того чтобы пятиться под ударами трех черных магов сразу.
Вот на самом деле так и подумаешь – а стоило спасать ее девственность, чтобы поставить под удар могущественнейших людей в этом мире? Разве стоит кусочек порванной плоти, почему-то служащий мерилом нравственности и чистоты, таких вот неприятностей и волнений? Не стоило ли мне просто постоять в стороне и не вмешиваться в личное дело Амалии и ее потенциального насильника?
Глупые вопросы, наверное. Ну не мог я стоять и смотреть, как мажор насилует бесчувственную девочку! Не так я воспитан, вот в чем дело…
Мда… от излишнего воспитания – одни беды. Эх, дед, если бы ты меня сейчас видел и слышал! Ей-ей, ты бы пожалел, что воспитал меня настоящим мужчиной!
Ну да ладно, что сделано, то сделано. И вот после этих мгновенных размышлений и сожалений пришла вторая мысль: где чертовы охранники-фейри?! Неужто бросили в беде свой объект охраны?! Предатели!
Нет. Не предатели. Все трое лежали перед колдунами – то ли мертвые, то ли оглушенные, и у всех в руках обнаженные мечи. То есть они при первых признаках опасности бросились на обидчиков и не успели. Полегли, как озимые. Как скоро полягут и мои несчастливые подруги, шаг за шагом, медленно, но верно отступающие к зданию гостиницы. Они протягивали вперед свои руки, будто пытаясь остановить ураганный ветер, но напор черного колдовства толкал их назад, грозя прижать к стене тихой, будто вымершей гостиницы – попрятались все, на улице ни одного человека, только ржут лошади, чуя волшбу и боясь ее до истерики, до белой пены на оскаленных мордах. Я и сам бы напугался, да только некогда – воевать надо. Потом обделаюсь от страха, потрясусь, выблюю весь свой страх вместе с сытным завтраком, а пока – вперед!
Но что из оружия у меня есть, кроме когтей и зубов? И кроме мудрой, гениальной головы программиста? Которой можно рвать и метать вражеские капюшоны, вцепляться в мерзкие колдовские морды, полосовать щеки и уши супостатов!
