– Ничего я не перепугался. Рассказывай все, что знаешь, а там поглядим, как тебя прикрыть.
Леха тяжело вздохнул и приступил к рассказу.
Началось все две недели назад, когда в город после долгого отсутствия вернулся сынок мэра Павел Зимин.
То есть на самом-то деле эта история началась гораздо раньше, десять лет назад, когда была убита девушка Катя. Та история была темная и страшная, Зимин-старший приложил силы и деньги, чтобы ее замять и отмазать сына. Отмазать-то отмазал, но два-три человека в полиции знали, как обстояло все на самом деле. Однако время прошло, кто-то перевелся служить в другой город, кто-то вышел в отставку и уехал к родственникам, и остался только Толик Сыроежкин.
И вот теперь, когда Павел Зимин вернулся в родные края, весь из себя прикинутый и упакованный, этот самый Толик Сыроежкин увидел в этом проявление вопиющей социальной несправедливости.
Сам он получил в свое время деньги за молчание. Но деньги эти давно закончились, из полиции его выгнали за пьянку, и вообще жизнь не заладилась. А тут вдруг появляется Пашка Зимин и ходит по ресторанам, раскатывает на дорогущей машине и вообще ведет себя как хозяин жизни или как минимум хозяин города.
Толик решил, что так дальше продолжаться не может. Он подкараулил Павлика в укромном месте и кое-что сказал. Пашка назначил ему встречу на заброшенной мебельной фабрике, там Толик и напомнил, что за молчание надо платить.
– Тебе же заплатили! – раздраженно ответил Зимин.
– Мало заплатили! – отрезал Сыроежкин. – И те деньги давно вышли!
– Ты и тех денег не стоил! – отрезал Павел. – Зря отец тебе заплатил, надо было с тобой по-другому решать!
Слово за слово, началась ссора, и Зимин, разъярившись, хватил Сыроежкина по голове первым, что подвернулось.
Увидев, что Толик лежит, не подавая признаков жизни, Павел решил, что убил его, и понял, что нужно избавиться от трупа. Он отправился за лопатой, веревками и прочим инвентарем, а Сыроежкин тем временем пришел в себя, кое-как добрался до своего мотоцикла и укатил. Правда, недалеко: по дороге столкнулся с машиной и на этот раз действительно умер на руках у Кости Мормышкина.
Капитан слушал Семечкина, и по ходу рассказа в душе его бурно, как сорняки после дождя, росли сомнения. Леха Семечкин – пустой человек, шестерка. С другой стороны, он сам допрашивал Мормышкина и понял, что тот юлит и изворачивается. По всему получается, что Мормышкин что-то знает.
– Откуда ты все это знаешь? – не выдержал он наконец. – Где ты и где Павел Зимин? Как тебя с ним вообще встретиться угораздило?
Леха обиженно взглянул на Зеленушкина, сглотнул и пригладил волосы:
– Конечно, я так и думал! Кто я такой против сынка мэра? Кто мне поверит? Мое слово против его ничего не стоит! А только все так и было, как я говорю! – Он понизил голос, огляделся и продолжил: – Я на той фабрике случайно оказался. Зашел к сторожу этому, Керосинычу, об умном поговорить. Керосиныч, он любит об умном… то есть любил. Он вообще-то раньше доцент был, студентам лекции читал.
– Верно, – перебил Леху Зеленушкин, – сторож с фабрики, Антон Серафимович Загогулин, был раньше преподавателем. Читал историю партии, пока она не кончилась.
– Во-во, – кивнул Леха. – Ну, выпили, конечно, пару бутылок, да я маленько силы не рассчитал и отключился. Не иначе паленая водка попалась. Керосиныч меня в уголке уложил на тюфячок. Я часок полежал и очухался. Хотел было встать, а тут слышу, голоса на улице. Выглянул, смотрю, там Керосиныч с Пашкой Зиминым разговаривает.
– Ты, – говорит Пашка, – сходи пока погуляй, осмотри эту чертову фабрику.
– Чего ее осматривать, – Керосиныч ему отвечает. – Я ее как облупленную знаю, кроме крыс, здесь ничего интересного нет.
– А ты все равно погуляй, мне тут с человеком одним поговорить надо, а чтобы тебе интересно было, вот это возьми, – и денег Керосинычу сует.
– Ну, надо так надо, – Керосиныч деньги взял и испарился.
А я думаю – лучше на глаза Пашке не показываться, он мужик крутой, как бы чего не вышло! – и остался в сторожке.
А тут как раз Толик Сыроежкин приехал на своем драндулете. Начался у них разговор, который сам знаешь, чем закончился. А я в сторожке сидел ни жив ни мертв, дохнуть лишний раз боялся. Как только Пашка уехал, тихонько выскользнул да к Фросе рванул. Только бы, думаю, Пашка не прознал, что я в тот день был на фабрике!
– А дальше что было? – недоверчиво проговорил Зеленушкин. – Как ты снова в эту историю ввязался?
– Дальше вот как дело было… Толя Сыроежкин перед смертью что-то рассказал Мормышкину. Пашка Зимин про это прознал и велел своим подручным с этим Мормышкиным разобраться. Были у него тут два уголовника – Макарка-мясник и Сардина. Только что-то у них не заладилось, Мормышкин сбежал и залег на дно, а их самих убили…
– Кто ж их убил-то?
– А я знаю? Точно, не Пашка, ему это было ни к чему. Главное, что у него своих людей в городе не осталось, на кого он мог положиться. На безрыбье, сам знаешь, и рак рыба, на безлюдье и я человек. Остановил он меня на улице, дал мне больших денег и велел у швейцара в ресторане купить бутылку коньяка. Еще сказал, чтобы я не вздумал дешевку паленую покупать. А у меня и в мыслях не было – уж очень я после того случая Пашку боялся! Купил у швейцара бутылку и Пашке отдал. А потом узнал, что Керосиныча отравили… Ну все, думаю, теперь моя очередь! И спрятался сюда…
– Складно рассказываешь! – проговорил, выслушав его, Зеленушкин. – Только одно мне непонятно: зачем Зимин на такой дорогущий коньяк тратился? Ведь сторож этот, Загогулин, насколько я знаю, пил все, что льется, ему бы и простой водки хватило!
– А вот тут ты не прав, капитан! – усмехнулся Семечкин. – Керосиныч, он же не дурак был. Принеси ему Пашка водку – он бы мигом смекнул, в чем дело, а как увидел такой дорогой коньяк – не удержался, старые времена вспомнил и выпил… Царствие ему небесное!
– Складно… – повторил капитан. – Только вот доказательств мало. Твое слово против Пашкиного немного стоит, это ты прав, а на бутылке этой отпечатки небось только твои да сторожа, Зимин ее в перчатках брал. Ну, да что-нибудь придумаю…
– Эй, капитан! – напомнил о себе Семечкин. – Ты же меня спрятать от Пашки обещал!
– Обещал – значит, спрячу. Пока посидишь в камере, там он до тебя не доберется.
– Плохо ты его знаешь! – пригорюнился Семечкин.
Оформив задержание Семечкина за мелкое хулиганство, капитан отправился к дому, в котором временно поселился Павел Зимин.
Обойдя вокруг дома, Зеленушкин увидел невывезенный мусорный контейнер. Зная по многолетнему опыту, как много может рассказать о хозяине мусор, он тяжело вздохнул и полез в бак.
И тут ему неожиданно повезло.
Под грудой бытовых отходов он обнаружил коричневый кожаный портфель с грубо вырванным уголком.
