Капитан Зеленушкин вышел из кассового зала в сильном расстройстве. Ниточка, по которой он надеялся выйти на убийцу сторожа, оборвалась. И была-то ниточка тоненькая, ненадежная, но другой у него на данный момент не имелось. Леха Семечкин пропал в неизвестном направлении, а он, Леха, был возможным свидетелем убийства злополучного сторожа. А от этого убийства тянулись нити и к убийству байкера Костоломова, над которым безуспешно работал капитан.
– Эй, мужик, стой! – раздался вдруг где-то совсем рядом негромкий голос.
Капитан остановился и завертел головой.
Никого поблизости вроде бы не было, и Зеленушкин решил уже, что голос ему померещился от переутомления и расстройства, и двинулся было дальше, но тут его снова окликнули:
– Стой, мужик! Говорят тебе, стой!
Голос был вполне реальный.
Капитан снова огляделся.
Он стоял возле неказистого здания вокзала, выкрашенного в канцелярский грязно-желтый цвет, с неаккуратно приляпанными к фасаду белыми колоннами. Возле входа в вокзал пышно цвели на клумбе георгины и астры, стояла свежевыкрашенная зеленая скамья. Вот из-под этой-то скамьи высунулась вдруг чумазая детская физиономия, и совсем неподходящий к ней хриплый голос спросил:
– Это ты Леху ищешь?
– Допустим, – уклончиво ответил капитан и сделал шаг вперед, чтобы отсечь мальчишке возможный путь к отступлению.
– Ты че, мужик, поймать меня хочешь? – Мальчишка усмехнулся. – Много о себе думаешь! Меня не такие поймать пытались, при своих остались! Если насчет Лехи интересуешься, можно обсудить условия… Информация продается…
– А ты кто? – поинтересовался Зеленушкин.
– Гриб в пальто! А тебе это зачем?
– Да так, из чистого интереса, – капитан пожал плечами.
– Если из чистого, то я Мишка Воробей.
– И какие же твои условия, Мишка Воробей?
– Триста сорок рублей девяносто копеек!
– Во как! Откуда же такая исключительная точность?
– А вот смотри: две бутылки «Колы», три пирожка с капустой, – Мишка перечислял, загибая пальцы, – чипсы с сыром, мороженое «Бомба». И еще жвачка на десерт.
– Молодец, – одобрил капитан, – знаешь, к чему стремиться! Есть у тебя цель в жизни!
– Так как, принимаешь мои условия?
– А ты точно знаешь, где сейчас Леха? Может, ты меня разводишь, как лоха последнего.
– Зуб даю.
– А что тебе зуб? У тебя сейчас эти выпадут, а завтра новые вырастут.
– Я тебя на место отведу, там и рассчитаешься!
– Идет. – Капитан шагнул к Мишке.
– Эй, мужик, руки прочь от свободной Африки! Держи дистанцию два корпуса, если не хочешь попасть в аварию!
– Ишь ты какой, – усмехнулся Зеленушкин и пошел за мальчишкой, соблюдая дистанцию.
Тот провел его за здание вокзала, мимо водокачки, вдоль запасных путей и подвел к заколоченному пакгаузу.
– Вон тут он прячется! – Мишка показал капитану неприметную дверку в стене пакгауза. – Гони монету!
Зеленушкин достал кошелек, но в последний момент подозрительно взглянул на своего провожатого:
– Эй, а что это ты его заложил? Ты же вроде нормальный пацан, а у нормальных пацанов стучать не положено.
– Ага. – Мишка набычился. – А Леха мне уши надрал, а потом собаке моей лапу камнем зашиб! И вообще здесь моя берлога, а он меня отсюда прогнал! Это… рейдерский захват недвижимости!
– Ясно. – Зеленушкин протянул мальчишке деньги, добавив к условленной сумме еще пару сотен. Хоть и жаль было денег, но парень уж больно худой, пусть подкормится маленько.
Мишка тут же исчез, как сквозь землю провалился.
Капитан огляделся, нашел пустой ящик из-под пива, поставил его рядом с дверью пакгауза, уселся на него и приготовился к длительному ожиданию.
Ждать капитан умел.
Его научили этому долгие годы работы в полиции, часы, проведенные в засаде, когда от его выдержки и хладнокровия зависел успех операции.
Впрочем, на этот раз особенно долго ждать не пришлось.
Не прошло и часа, как дверь пакгауза скрипнула, и из нее выбрался Леха Семечкин.
Леха и в лучшие свои времена не отличался опрятностью и внешним лоском, но теперь, после ночи, проведенной в пакгаузе, он выглядел как последний бомж. Одежда была перемазана глиной и угольной пылью, в волосах торчала солома.
Леха опасливо оглядывался по сторонам, когда на его плечо легла тяжелая рука закона.
На самом деле рука была не слишком тяжелая, но крепкая и уверенная, с короткими, желтыми от никотина ногтями. Это была рука капитана Зеленушкина.
– Я ничего не видел, ничего не знаю и вообще не был на той фабрике! – заверещал Леха и попытался дать деру, но капитан вцепился в его воротник и, прижав Леху к стене пакгауза, строго произнес:
– Не сбежишь, Семечкин! Пакгауз оцеплен!
Леха извернулся, взглянул на капитана, и на его лице проступило явное облегчение:
– Так это полиция, что ли?
– Совершенно верно, полиция! Капитан Зеленушкин! – И капитан сунул под нос Лехе удостоверение.
– Ох, а я-то испугался…
Первый раз в жизни капитан Зеленушкин видел, чтобы задержанный испытывал при виде полиции такое облегчение.
– Я-то испугался, – повторил Семечкин. – Я думал, это он меня нашел.
– Он? – переспросил капитан. – Кто такой он?
Леха прикусил язык, да слово не воробей, вылетело – не поймаешь.
– Колись, Семечкин! – потребовал капитан. – От кого ты прячешься? Кто тебя ищет? И что случилось на фабрике?
– На какой фабрике? Ничего не знаю ни о какой фабрике! – заюлил Семечкин.
– Ты же сам только что сказал, что не был на той фабрике, значит, знаешь, о чем речь!
– Как же я могу знать, если не был?
– Семечкин, лучше колись! А то ведь у него наверняка всюду есть свои люди, и он уже знает, что я тебя ищу, и знает, куда я пошел. Так что я-то уйду, а он тут и появится…
Семечкин заметно побледнел и затравленно огляделся по сторонам.
– Лучше расскажи все, что знаешь. Тогда я тебя спрячу и безопасность тебе гарантирую.
– Да что ты можешь гарантировать! – недоверчиво протянул Леха. – Что ты вообще против него можешь сделать!
– Да кто же он такой, если ты его так боишься?
Леха выдохнул и проговорил, как в прорубь бросился:
– Пашка Зимин!..
– Мэра, что ли, сын? – недоверчиво уточнил капитан. – Андрея Павловича?
– Он самый! – подтвердил Леха. – Что, теперь тоже перепугался?
