– Грабили, что ли, склад этот? – догадалась Надежда.
– Ну, не то чтобы грабили… но кое-что выносили, с разрешения хозяина, значит… – уклончиво ответил Мормышкин. – Но там такое дело, что днем эти вещи выносить несподручно – вдруг кто заметит. В общем, огласка хозяину нежелательна.
– Ясно. – Надежда сообразила, что Мормышкин, как всегда, занимался скользкими темными делишками.
– Короче, стою это я, по сторонам посматриваю – на всякий пожарный, чтоб никто посторонний случайно не приперся, вдруг слышу – мотоцикл подъехал. Я из-за угла тихонько выглянул, а там фонарь горит, и под фонарем этим узнал я Юрку Костоломова. И выходит к нему тут один такой…
– Кто? – не выдержала Надежда.
– А я знаю? – огрызнулся Мормышкин. – Мужик или парень, росту высокого, в куртке темной с капюшоном. Как его разглядишь, особенно в темноте? Юрка, значит, и говорит ему – чего, мол, звал? А тот что-то тихо отвечает, прямо шепчет. Юрка тоже потише стал говорить. А этот отвечает и все кашляет. Так – кхе-кхе, как старик. Потом этот подсел к нему на мотоцикл, и уехали они.
– Так это же убийца и был! – вскричала Надежда. – Больше некому!
– А мне это зачем? – Мормышкин пожал плечами. – У меня своих забот хватает.
Он приоткрыл дверь и прислушался, потом сказал:
– Разбегаемся, тетя. Ежели чего, я вас не знаю.
– Я тоже, – буркнула Надежда.
Она шла домой осторожно, как сапер по минному полю. Однако все обошлось, никто ее не преследовал. И даже место дежурной в холле пансионата пустовало. Надежда порадовалась такой удаче и взлетела на второй этаж.
– Кто там? – привычно завела Галка.
– Да открывай ты! – рявкнула Надежда и с размаху бухнула ногой в дверь, – мне твои «ктотамы» уже осточертели!
Галка поняла, что не время препираться через дверь, но, как назло, замок заело, так что Надежда еще обозвала ее тетехой, у которой руки не из того места растут.
Отперев наконец дверь, Галка догадалась отскочить в сторону, чтобы не быть сметенной могучим ураганом, именуемым Надеждой.
Ураганы вообще, как известно, называют женскими именами, и для этого есть основания.
Надежда с размаху пролетела полкомнаты и плюхнулась на диван.
– Надя, – Галка испуганно выглядывала из-за двери, – что с тобой случилось?
– Она еще спрашивает! – заорала Надежда, кровь которой так и бурлила, переполненная адреналином. – Она еще интересуется!
В коридоре послышались приближающиеся шаги, и Галка мигом захлопнула дверь.
– Надя, ты на себя посмотри! – несмело предложила Галка.
Надежда развернулась к зеркалу. Вид был что надо – волосы всклокочены, все лицо в грязных полосах, помада смазалась, куртка… так и есть, рукав полуоторван. Да еще вляпалась, видно, в уголь там, в подвале, куда привел ее Мормышкин, потому что на ковре остались от туфель отчетливые черные следы.
– Все из-за тебя, – с пафосом произнесла Надежда, – все мои неприятности из-за тебя! Если бы я не была такой отзывчивой дурой и не согласилась притащиться в эту богом забытую дыру, то сидела бы теперь дома с котом на коленях и ждала мужа с работы! А теперь…
– Надя, тебя на рынке побили? – участливо спросила Галка.
– С чего ты взяла? – опомнилась Надежда. – У меня что, побитый вид?
– Нет, но у тебя на юбке кровь…
– Где? – Надежда вскочила с дивана и изогнулась. – Точно, только это не моя… Ну вот, еще и юбка теперь пропала…
– А чья? – Галка не отступала. – Чья это кровь?
– Свиньина… Свининая… слушай, отстань, а? И так тошно…
– А почему, если кровь свиная, то от тебя пахнет бараньими котлетами?
Когда хотела, Галка могла быть очень упорной. Но она не думала, что Надежда дошла уже сегодня до ручки.
– Та-ак… – Надежда встала с дивана, шмыгнула носом и засучила рукава, – та-ак…
Глаза ее излучали очень нехороший блеск. Галка почувствовала себя неуютно.
– Надя, ты успокойся, – пролепетала она, отступая к шкафу, – хочешь водички? Или соку?
– Компотика из кураги… – зловеще прошипела Надежда.
– Надя, ты из-за кураги так расстроилась? – встрепенулась Галка. – Там что-то на рынке случилось?
– Не произноси этого слова! – зарычала Надежда. – Ноги моей на этом рынке не будет!
– Ты же вроде за курагой шла, а не за мясом… – растерянно пробормотала Галка. – Ты меня извини, Надя, просто я запах баранины с детства не выношу.
Надежда раздраженно отмахнулась от дальнейших расспросов и скрылась в ванной.
Наутро Галка долго собиралась на встречу с доктором и наконец отбыла. Надежда вздохнула свободней, переделала кое-какие мелкие дела – пришила оторванную пуговицу на блузке, простирнула кое-что из белья, почистила туфли и с грустью поглядела на измазанную юбку. Собиралась она пробыть в Козодоеве всего три дня, вещей взяла мало, и теперь, кроме юбки, остались у нее только брюки, да еще старые джинсы взяла на всякий случай, чтобы в поезде хорошее не трепать.
Что и говорить, с одеждой у нее плоховато. Тут в голову Надежде Николаевне пришла мысль, что Козодоев хоть и дыра, но одна-то химчистка в нем должна быть. Так что следует срочно ее найти, возможно, там и рукав на куртке сумеют пришить.
На улице сегодня солнца не было, небо затянули серые тучи, которые грозили пролиться дождем, поэтому Надежда натянула старые джинсы и кроссовки, а куртку позаимствовала у Галки. Раньше у них был один размер, но с тех пор как эта ненормальная решила помолодеть, она беспрерывно сидит на диетах, похудела на шесть килограммов и страшно кичится этим перед Надеждой.
Надежда примерила кожаную курточку – ого, фирменная… С тех пор как Игорь стал модным художником, его жена стала одеваться дорого, это уж точно. Курточка малость жала под мышками, но если не застегивать… Нет, как хотите, а Галке она тоже мала…
От этой мысли Надежда повеселела и спустилась в холл с улыбкой на губах.
За стойкой сидела Нина, которая сменила Аню. Надежда поздоровалась с ней приветливо, но не дождалась ответной улыбки.
– Вы извините, – спохватилась Нина, – мне сегодня настроение испортили с утра…
– Кто – муж или дети? – усмехнулась Надежда. – Большая семья иногда так доводит…
– Да нет, тут все нормально, я уж привыкла, – вздохнула Нина, – откуда и не ожидала. Пашку Зимина встретила.
– Это который мэра вашего сынок? – У Надежды Николаевны всегда была хорошая память. – Так вы же говорили, что уехал он из Козодоева десять лет назад, сразу же после той истории печальной.
– Точно так и было, – подтвердила Нина, – уехал тогда и пропал, ни в отпуск, ни на каникулы к родителям не приезжал. Где живет, с кем – нам неведомо было, у отца ведь его не спросишь, не в таких мы с ним отношениях, с мэром-то… Да, откровенно говоря, не слишком и интересно мне это было. Мы с Пашкой и в школе особо не дружили, а уж теперь-то и подавно… И сегодня утром иду я на работу, вдруг подкатывает машина черная, «Мерседес», прет прямо по тротуару, выходит из него мужик молодой, весь упакованный по высшему разряду, да на меня и наткнулся. Ну, стоим нос к носу, я вижу – а это Павлик Зимин. Мордатый такой стал, но узнать можно. Я и говорю – здравствуй, Паша.
