Огнетушитель был просроченный и поэтому обошелся мяснику недорого. Естественно, он не сработал.
Бандит, криво усмехаясь, надвигался на Надежду, а за его спиной маячил бородатый мясник со своим ужасным топором. Из последних сил Надежда швырнула огнетушитель в приближающегося бандита…
Тот машинально подхватил темно-красный цилиндр, удержал его на весу…
И вдруг просроченный огнетушитель очнулся, вспомнив свои служебные обязанности. Он заклокотал, затрясся, и из металлического раструба забила мощная струя густой белой пены. Конечно, законы физики работают непреложно повсюду в мире, даже в мясном ларьке на провинциальном рынке. Огнетушитель представлял собой небольшой реактивный двигатель, проще говоря – ракету. Выбрасывая из раструба струю пены, сам огнетушитель со страшной силой полетел в обратную сторону, свалив с ног тщедушного бандита. Темно-красный цилиндр завертелся на полу ларька, выплевывая белую пену, и ударил по ногам огромного бородатого мясника. Тот тоже упал, причем угодил прямиком на своего хлипкого напарника, всем весом придавив его к грязным доскам пола. Густая пена покрыла обоих бандитов, как свежий сугроб, временно лишив их обзора и подвижности.
Надежда Николаевна мгновенно опомнилась. Она была спасена… или хотя бы получила маленький шанс на спасение. В первую секунду она метнулась было к двери ларька, но затем вспомнила про несчастного Мормышкина и сменила направление.
Подскочив к мясницкой колоде, она схватила Константина за локоть и попыталась поднять. Тот, однако, находился в полной прострации и не осознавал происходящее. Тогда Надежда изо всех сил влепила ему звонкую пощечину.
Мормышкин охнул, хлопнул глазами и пришел в себя. Вскочив на ноги, увидел пенный сугроб на полу и барахтающихся в нем бандитов и рванул прочь, но не к входной двери, а к задней, через которую его недавно втащили в этот ларек.
Эта дверь действительно была ближе, и Надежда Николаевна бросилась за Мормышкиным.
Через секунду они были на улице, позади ларька.
Сообразительный Константин подхватил валявшийся поблизости кол и подпер им дверь. Затем он припустил прочь от опасного места на максимальной скорости.
Надежда на секунду растерялась, но Мормышкин оглянулся на нее и выкрикнул:
– Давай за мной! Они сейчас выберутся!
В этих словах была несомненная правда, и Надежда помчалась следом за Мормышкиным с неожиданной для немолодой и неспортивной женщины прытью.
Константин хорошо знал окрестности рынка.
Он прошмыгнул между двумя сараями, пролез в какую-то калитку, пересек чужой двор, раздвигая развешанное на веревках белье, выскочил из этого двора через щель в заборе и побежал по тропинке между двумя высокими деревянными заборами, при этом на голове у него остался сорванный с веревки атласный лифчик телесного цвета.
Надежда мчалась за ним, стараясь не отставать.
В обычное время она не смогла бы проделать этот путь даже на замедленной скорости, но сейчас ее организм выдал все свои скрытые резервы и совершил возможное и невозможное, поставив личный рекорд в беге по пересеченной местности.
Пробежав по тропинке метров пятьдесят, Мормышкин снова проскользнул в щель между досками, Надежда последовала за ним и оказалась перед одноэтажным кирпичным строением без окон. Константин пригнулся, открыл низенькую дверцу и нырнул в темный лаз. Надежда пролезла следом и наконец перевела дыхание.
Вскоре ее глаза привыкли к полутьме, и она увидела, что находится в просторном полуподвале. Часть его была завалена углем, другая же часть свободна, здесь валялись пустые ящики и мешки.
Мормышкин сидел на одном из этих ящиков и удивленно разглядывал Надежду Николаевну.
– Здесь они нас не найдут, это место никто, кроме меня, не знает… А где это я тебя видел? – спросил он наконец.
– В полиции. Мы там в коридоре встретились, вас на допрос вызывали, и меня тоже…
– А, точно! – Лицо Мормышкина посветлело. – То-то я смотрю – лицо знакомое! А как тебя в этот ларек-то занесло?
– Случайно, – честно призналась Надежда. – Я узбека одного искала, который курагой торгует… Ну, да это неважно!
– Ну, это как же мне повезло! – дошло наконец до Мормышкина. – Если бы не ты…
– Вообще-то мы вроде на брудершафт не пили!.. – скривилась Надежда Николаевна.
– Чего?! – переспросил Константин. – Какой такой бодершафт? Я такую бодягу вообще не пью, а сегодня и вовсе как стеклышко, хотя, конечно, после такой истории немножко бы не помешало…
– Это я к тому, что мы на «ты» не переходили.
– Да? – удивился Мормышкин, – мне так как-то сподручнее. Мы люди простые, темные, до начальства не доросли. Но если вы так хотите, то я конечно…
– Ну, это тоже неважно, – отмахнулась Надежда. – Лучше скажите, чего от вас хотели эти головорезы?
– Ой, тетя, лучше вы меня про это не спрашивайте! – пригорюнился Мормышкин. – Тут такое дело, что от него лучше подальше держаться! Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь!
– Но я уже так или иначе оказалась в это дело замешана, – напомнила ему Надежда Николаевна. – Теперь эта жуткая парочка меня тоже наверняка будет искать…
– Очень даже запросто, – согласился Мормышкин. – И я вам, конечно, премного благодарен. Однако лишнее сказать тоже не могу.
– Но это как-то связано с тем делом, по которому вас в полиции допрашивали? – догадалась Надежда.
– Ну да, связано… – нехотя признался Мормышкин. – Хотя то дело не сейчас началось и не сегодня кончится. Дело то давнее, и большие люди в нем замешаны. Так что очень вам не советую в него влезать, ничего хорошего из этого не получится!
Он немного помолчал, а потом проговорил с неожиданным интересом:
– А вы-то сами, извиняюсь, конечно, по какому делу в полиции находились?
– Да вызывали как свидетеля по одному делу… – неопределенно ответила Надежда.
– Ой, да я же знаю, по какому! – оживился Константин. – Это ведь не иначе как у вас Юрка Костоломов сумку ночью вырвал!
– У вас в городе все обо всем знают… – поморщилась Надежда Николаевна. – Ничего не утаишь.
– Это точно, – расплылся Мормышкин, – город у нас маленький, всё про всех известно! Значит, выходит, вас по делу о Юркином убийстве допрашивали?
– Допустим.
– А ведь я Юрку-то той ночью видел!
– Видели? – удивленно переспросила Надежда. – А что же вы в полиции об этом не рассказали?
– А меня про то дело никто не спрашивал. А сам рассказывать я не дурак. Кто это сам к ним побежит лишнее говорить?
– Так все же где и когда вы его видели?
– Да вот, понимаешь, какое дело… – заговорил Мормышкин, наклонившись к Надежде, – было это часа в четыре утра. Мы с напарником тут в одном месте работали… на складе…
