Мормышкин молчал, и тощий бандит решил как следует припугнуть его:
– Колись, колись, Костя, иначе Макарий тобой займется как следует! Ему не привыкать… Разделает тебя по всем правилам мясницкой науки – на окорок, филей, тонкий край и прочие подходящие части. Ну, а что останется – сам понимаешь, на кости для собак!
Константин почувствовал, как многочисленные ледяные мурашки побежали по его спине. Положение его было не просто ужасное – оно было совершенно безвыходное.
Мормышкин никогда особенно не отличался умом, однако вместо ума у него было сильно развитое звериное чувство опасности, и это чувство включилось на полную мощность.
Если он сейчас расскажет этим страшным людям все, что узнал той ночью, они его тут же убьют, как ненужного и опасного свидетеля. Если же не расскажет – тоже убьют, но сперва сделают с ним такое, о чем и подумать страшно…
Он собрался было с силами, набрал полную грудь воздуха, чтобы позвать на помощь, но мелкий бандит своевременно угадал его намерения и незаметным движением руки включил магнитофон, из которого полилась громкая восточная музыка.
– А вот кричать не надо, – ухмыльнулся бандит, пристально разглядывая Константина. – Все равно никто не услышит… А если и услышит – не сунется сюда! Мало ли что мы тут делаем? Может, свинью режем или барашка забиваем!
– Я… ничего… не знаю… – с трудом выдохнул Мормышкин. – Вот те крест, ничего…
– Врешь, Мормыль! – рявкнул бандит. – А я, Мормыль, очень не люблю, когда люди мне врут! И Макарий не любит!.. Правда, Макарий? – Он бросил косой взгляд на огромного бородатого мясника, и тот кивнул и облизал губы удивительно-красным языком. Казалось, что во рту у него не язык, а кусок сырого мяса.
– Последний раз спрашиваю: что тебе сказал Сырой перед смертью? – выдохнул он прямо в ухо Мормышкина.
Бандит замолчал, выжидая. Громкий голос из колонок распевал что-то приторно-сладкое, как пахлава.
– Кто такой Сырой? – с мукой выдохнул Константин. – Не знаю никакого Сырого!
– Ах, не знаешь? – зло процедил бандит. – Сырой – это Толи Сыроежкина кликуха! Скажешь еще раз, что не знаешь – Макарий примется за твою разделку! – Он перемигнулся с мясником, и тот поднял свой тесак и снова кровожадно облизнулся.
– Не надо! – вскрикнул Мормышкин. – Я расскажу, все расскажу! Только пускай он отойдет!
– Нет, Костик, Макарий никуда не отойдет! Он будет рядышком стоять, чтобы у тебя память лучше работала! И все, хватит попусту языком трепать, хватит наше время тратить. Давай выкладывай, что тебе Сырой рассказал перед смертью.
– Где здесь искать этого узбека? – пробормотала Надежда Николаевна, озирая рыночные ряды и павильоны. – Умеет Галка человека озадачить!
После обеда Галка имела долгую телефонную беседу со своим доктором. Подученная Надеждой, она разговаривала с ним на повышенных тонах и добилась некоторых процедур, причем, как с гордостью сообщила Надежде, за те же деньги. Доктор если и не признал, что за случившееся с Галкой берет на себя вину клиника, то не стал этого, безусловно, отрицать. Скорей всего скандальная пациентка ему тоже надоела и он решил поскорее от нее избавиться. Так или иначе, решили попробовать кое-что новенькое, для этой цели завтра с утра Галка должна была прибыть в клинику.
Сейчас же, после разговора с доктором, Галина снова отправила Надежду на рынок. На этот раз, правда, она была вежлива и деликатна.
– Понимаешь, Надя, Иван Петрович сказал, что для хорошего заживления мне нужны магний, кальций, фосфор и особенно железо… да, и еще калий…
– Что же он тебе советует – жевать металлическую арматуру? – недовольно осведомилась Надежда. – Знаешь старый анекдот: «Доктор велел мне пить железо, я пропил уже две железные кровати – ничего не помогает…»
– Очень глупый анекдот! – поморщилась Галина. – Все эти металлы и микроэлементы присутствуют в сухофруктах, особенно в кураге. Кроме того, в ней много витаминов…
– Ну да, курага очень полезна, – вздохнула Надежда. – А главное, от нее не растолстеешь…
– Ну, так вот, – Галина смущенно потупилась. – Мне, конечно, очень неудобно тебя гонять, но не могла бы ты еще раз сходить на рынок и купить там кураги?
– Ладно, – неожиданно легко согласилась Надежда. – Чем быстрее ты поправишься, тем быстрее мы отсюда уедем!
И поморщилась, вспомнив про противного майора Семена Ивановича.
Была еще одна причина, по которой она так легко согласилась отправиться на рынок: сидеть взаперти ей было скучно и неинтересно, а в городе она надеялась проверить кое-какие свои умозаключения. Которых, если честно, было немного.
Конечно, сыграло свою роль и то, что подруга на этот раз обратилась к ней вполне вежливо и тактично.
Однако как раз тактичности Галине хватило очень ненадолго. Едва Надежда Николаевна согласилась пойти на рынок за курагой, ее словно подменили.
– Только имей в виду, – продолжила она таким тоном, как будто инструктировала прислугу. – Ни в коем случае не покупай импортную искусственную курагу…
– Какую? – удивленно переспросила Надежда. – Разве курага бывает искусственная? Я всегда считала, что курага – это натуральные сушеные абрикосы!..
– Да-да, абрикосы! – поморщилась Галка, недовольная тем, что ее перебили. – Пусть не искусственная, но эта турецкая курага, которая продается на каждом шагу, она производится промышленным способом и пропитывается каким-то химическим составом, чтобы была мягче и вкуснее. Ты знаешь, она такая чистая… – при этих словах Галина поморщилась.
– Так это же хорошо, – проговорила Надежда.
– Ничего хорошего! – авторитетно возразила подруга. – В ней нет никаких полезных веществ, мне знающие люди говорили! Нужно покупать домашнюю курагу, собранную и засушенную вручную. Она, конечно, гораздо грязнее, кроме того, очень жесткая. Узбеки сушат ее в естественных условиях – на крышах своих домов под прямыми лучами солнца, ты понимаешь?
– Не понимаю, как же ты ее будешь есть, если сама говоришь, что она грязная и жесткая, – проворчала Надежда.
– Что за глупые вопросы? Разумеется, я ее вымою и размочу в кипятке! Зато в ней сохранились все ценные вещества, витамины и микроэлементы.
Надежда уже не рада была, что согласилась идти на рынок, но обещала так обещала.
– И где же я куплю эту твою замечательную грязную и жесткую курагу? – спросила она напоследок.
Галина, однако, не почувствовала в ее словах сарказма.
– Этой курагой торгует на рынке один старый узбек, – сообщила она авторитетно. – Кажется, его зовут Ахмет… или Мехмет… Я точно не помню… В общем, найдешь, у людей спросишь.
Надежда поскорее ушла, чтобы не наговорить Галке гадостей, потому что очень хотелось.
Путь ее лежал мимо той самой злополучной аптеки, где она поругалась с аптекаршей в вечер своего приезда в город Козодоев, да поразят его все казни египетские.
