– О каких делах ты говоришь? – прервал его Виктор.
– О наших, – просто сказал Призрак. – Когда уходишь откуда-то, нужно закрывать за собой дверь и не оставлять мусора. Тебя послали завалить нас? Значит, должен завалить. И вернуться с доказательствами. А после – исчезнуть, а лучше тоже погибнуть. Вместе с семьей. Умереть для всего остального мира. Этому, думаю, тебя учить не нужно. Но сначала я прошу тебя о помощи. Ты помог нам, уничтожив вертолет, мы помогли тебе убить мутантов. Между нами нет Долга жизни, потому я могу только просить.
Виктор хмыкнул.
– Нормально. Тебе б не ночным убийцей, а агитатором работать. Чего нужно-то?
…Позади нас послышался шум и топот многих ног. Видимо, справившись с забором, к нам тяжело бежали Следопыт и Выдра в своих экзоскелетах, за ними неслись несколько фигур в сине-серых костюмах.
– Вот вы где! – выдохнул Следопыт. – А нас тут наемники за лазутчиков приняли, чуть махалово не вышло. Хорошо, что Бехрам по рации вмешался.
– И правда, хорошо, что вмешался, – задумчиво произнес Меченый, глядя на Волкопса. Наемник тоже смотрел на него, сжимая и разжимая кулаки. Казалось, еще немного – и он бросится на сталкера, наплевав на все приказы.
Но дисциплина оказалась сильнее. Развернувшись, Волкопёс быстро пошел куда-то в сторону, словно боясь не совладать с собой.
– Вот и хорошо, – сказал Меченый. – А теперь пошли посмотрим, как у нас там насчет трофеев. Как я понимаю, Призрак, ты с нашим киллером договорился о сотрудничестве? Это ты молодец. Ему ж по закону за пиндосский вертолет треть хабара причитается, но один он столько точно не допрёт. Так что детали с Бехрамом придется обговаривать на месте.
Киллер
В голове Виктора царил полнейший сумбур. Слова человека, которого он согласно приказу должен был убить, задели его до глубины души. Всё это наложилось на забытую за жестким экшеном информацию о том, что его «слил» наемникам кто-то сверху. Виктор понимал, что ведомство, к которому он относится, так вот запросто его не отпустит. И в то же время Призрак был прав – по большому счету Виктору такая жизнь порядком осточертела. Это киношные агенты 007 из фильма в фильм скачут по экрану, пачками вырезая вражью силу, и всё им нипочем. Однако у настоящего, живого человека в его случае два пути.
Первый – это «подсесть» на убийство себе подобных как на наркотик. Хемингуэй утверждал, что «никакая охота не сравнится с охотой на человека. А тот, кто полюбил охоту на вооруженного противника, уже никогда не сможет увлечься чем-то другим». Ветеран двух войн знал, о чем говорил. Знал он и о том, как разрушает этот наркотик ту незримую составляющую души, которая делает человека человеком, – ведь ни одно существо в мире не убивает представителей своего вида без веской на то причины.
Но есть и второй путь – уйти, пока чаша не переполнилась. Правда, дано это не каждому. Слишком это сильный наркотик – чувствовать себя богом, решающим, кому жить, а кого стереть одним движением указательного пальца. Ведь когда у тебя в руках винтовка, быть богом совсем нетрудно. Гораздо труднее перестать им быть…
Но для того, чтобы уйти, всегда приходится заплатить. В этом Призрак был прав. И Виктор понял – да, именно сейчас для него настало то время, когда он готов платить. Хотя бы для того, чтобы его жена всю оставшуюся жизнь метала «соточку» только в деревянные мишени…
Они шли по площади, обильно, словно рисовое поле, залитой кровью. Кровь тягуче чавкала под подошвами ботинок и, медленно загустевая, стекала со стен ангаров. Трупов было много, больше сотни, и сейчас наемники стаскивали своих и укладывали в ряд возле рухнувшего вертолета. Враги останутся лежать на площади. Хоронить их будут мутанты и вороны, которые уже сейчас кружились над полем битвы, возмущенно каркая на людей: когда же они перестанут суетиться под ногами, мешая начать долгожданный завтрак?
– Это ж сколько в человеке кровищи-то, – сказал Следопыт и забористо выматерился, поскользнувшись на чьем-то отрезанном пальце. Тонкие кости хрустнули под каблуком тяжелого экзоскелета, и сталкер, проехавшись бронированным сапогом по еще теплому мясу, едва не грохнулся на асфальт в своих доспехах.
– Пять литров, – невозмутимо ответил Призрак. – Если литр в себя примешь перед боем – то будет шесть, водка быстро усваивается. И подыхать проще, когда всё по барабану.
– Философ, – скривился Клык. – Думай, что говоришь-то. Бухого завалят на раз-два-три, квакнуть не успеешь.
– Э, не скажи, – отозвался Призрак. – Пьяному море по колено и очень часто везет нереально там, где трезвого десять раз пристрелят. Хотя рецепт на любителя.
– А у тебя и другие рецепты есть?
– Есть, – кивнул Призрак. – На войну не ходить и дома бухать. Как говорится, лучше водку пить, чем воевать…
Под треп двух сталкеров мы дошли до вертолета, где, заложив руки за спину, в окружении телохранителей стоял человек в черной маске-омоновке, по осанке которого было ясно – он здесь главный. Рядом с командиром наемников Виктор заметил знакомое лицо и, встретившись глазами с двойником Аль Пачино, коротко кивнул. Однако Валерьич равнодушно скользнул по нему взглядом, продолжая о чем-то говорить с седым человеком, сильно похожим на профессора-пенсионера. Узнавания в глазах сталкера Савельев не увидел – и это было странно. Неужели прав был Кэп, когда говорил командиру Вольных сталкеров «не вспомнишь ты ни черта на Кордоне»? Может, он и правда ничего не помнит? Хотя это неудивительно в мире, настолько отличающемся от обычного…
– И снова здравствуйте, господа хорошие, – сказал Меченый, подходя к группе наемников. – Твои друзья, Бехрам?
Меченый кивнул на разбросанные по площади трупы десантников.
– Шумные они у тебя, – добавил он. – Кто хоть такие?
– Отряд сил специального назначения армии США «Аnti-thug», созданный специально для борьбы с террористами, бандитами, наемными убийцами и сталкерами, – ответил человек в маске. Потом подал неуловимый знак рукой.
Один из его телохранителей сделал шаг в сторону, наклонился, взмахнул ножом – и подал хозяину отрезанную голову спецназовца, на которой так и осталась надетой каска, плотно зафиксированная подбородочным ремнем.
– Голову-то зачем? – укоризненно пробормотал Бехрам, молниеносно извлекая из ножен кортик времен Третьего рейха и рассекая ремень. Отрезанная голова, больше ничем не удерживаемая внутри каски, с глухим стуком шмякнулась на асфальт. Бехрам брезгливо пнул ее носком берца, и она, подпрыгнув словно футбольный мяч, закатилась под капот перевернутого автомобиля, пятная асфальт кровавыми брызгами.
Тем же кортиком предводитель наемников срезал с каски камуфлированный маскировочный чехол. Открылась девственно-белая поверхность шлема, на которой черной краской была нанесена декаль – буква «Т», вписанная в «А».
– Зона не перестает меня удивлять, – задумчиво проговорил Бехрам. – За семь лет до аварии на ЧАЭС был снят фильм, где парни в таких же касках стреляют в сталкеров. Я, конечно, могу предположить, что высшие чины, сформировавшие это подразделение, видели тот фильм, но вряд ли они стали бы подгонять под декаль название отряда.
