Она началась утром 26 августа. Экипаж «Мира-1» возглавлял Евгений Черняев, «Миром-2» командовал Виктор Нищета. Координационно-командный пункт, откуда отдавались все команды командирам аппаратов и осуществлялась связь с судами «Келдыш» и «КИЛ-164», располагался на небольшом моторном катере. В катере находились его командир Лев Симагин, матрос Константин Левченко и я. В моих руках – тонкие нити управления всей операцией: когда порою все решают секунды, связь с находящимися под водой аппаратами и с судном должна быть очень четкой и оперативной. Это невозможно осуществить с большого корабля, переходы которого в заданную точку из-за постоянного сноса, вызванного сильным дрейфом, занимают много времени, а постоянная подработка винтами с целью удержания на месте по данным спутниковой навигации создает шумы, забивающие переговоры по подводной связи. Координация действиями судов осуществлялась их капитанами по моей команде через радиосвязь, а действия командиров «Миров» корректировались мною по подводной связи.
Итак, Виктор Нищета вывел «Мир-1» на капсулу и занял место напротив люка. С помощью манипулятора он надел на подъемное кольцо «зонтика» специальную скобу, снабженную гидравлическим цилиндром. Одно движение манипулятора – и гидравлический цилиндр замкнет щеки скобы толстым стальным пальцем. Но это произойдет только тогда, когда конец подъемного троса с корабля «КИЛ-164» попадет в манипулятор «Мира-1», а затем – в скобу. Однако до этого момента еще долгие часы ожидания напротив люка капсулы.
А на поверхности «Мир-2» отбуксирован от «Келдыша» к судну «КИЛ-164» и по радиосвязи выведен на трос, вытравленный к этому моменту на 200 метров. Командир аппарата, сцепив кисти манипуляторов, взял трос в своеобразное кольцо. Затем началось дальнейшее его вытравливание и одновременное погружение аппарата. На глубине трос перемещался по вертикали вверх и вниз на 3–4 метра в соответствии с раскачиванием кормы судна на волне. Аппарат не должен был приближаться к концу троса, где находилось устройство для его крепления – алюминиевый барабан диаметром 0,6 метра с уложенными на нем шестью шлагами троса, конец которого был закреплен. Трос был синтетическим, специального изготовления, и не допускал больших перегибов. Командир аппарата Черняев внимательно отслеживал ситуацию и постоянно держал трос в поле зрения, чтобы не зацепиться за него внешними конструкциями аппарата. «Мир-2» постоянно подрабатывал движителями, гася вращательные движения корпуса, которые обычно наблюдаются при погружении в толще воды. В то же время экипаж постоянно определял свое местоположение относительно донных маяков и передавал координаты по подводной связи на катер, оттуда эти данные шли на борт «Келдыша», где на компьютере оперативно вычислялось положение аппарата в географических координатах. С «Келдыша» они передавались по радиосвязи на «КИЛ-164», и там вычислялось направление перемещения судна с целью максимального приближения аппарата «Мир-2» к капсуле.
Это был очень сложный процесс, так как управлять с поверхности перемещениями аппарата, находившегося на глубине 1700 метров и следовавшего за длинным тросом (общая длина вытравленного троса составила 2450 метров), было очень трудно. Между перемещениями судна и моментами, когда «Мир-2» начинал их отслеживать, было большое запаздывание.
…Прошло уже 12 часов с момента начала операции. Очень медленно «Мир-2» приближается к капсуле. Было уже несколько посадок на дно. До капсулы – 500 метров, 300, 250, 180… Эти данные мы получаем как по навигационным определениям, так и по оценке расстояний до капсулы с помощью локаторов дальнего и ближнего действия аппарата «Мир-1». Наконец слышен усталый, обычно лишенный эмоций, но сейчас радостный голос Жени Черняева: «Сижу на грунте. До капсулы 47 метров по локатору. Ближе вам меня не подвести. Попробую взять в манипуляторы барабан и подтащить трос к капсуле». Передаю на «КИЛ-164»: «Постоянно работайте винтами, постарайтесь держаться в точке как можно точнее. Травите трос, не допускайте его сильного натяжения. Пилот “Мира-1” должен иметь слабину троса на дне, чтобы была некоторая свобода перемещения». С судна следует ответ: «На барабане лебедки – около 300 метров». Все решают минуты: «Медленно потравливайте трос, не останавливаясь до тех пор, пока на барабане не останется минимум, необходимый для подъема». Не сомневаюсь в профессионализме Жени Черняева – этот себя превзойдет для достижения цели. Виктор Нищета ожидает момента, когда сможет захватить конец троса манипулятором. Многое зависит и от капитана «КИЛа-164» Владимира Чурсина, от его умения держать судно в точке в соответствии с командами руководителя навигационной группы Николая Шашкова.
В группе Н. Шашкова работал и мой сын Дмитрий, который окончил механико-математический факультет МГУ. В этой экспедиции он совершил первое свое погружение под воду – на «Комсомолец». Позже Н. Шашков расскажет, что навигационные программы для операции зацепа были написаны моим сыном. Это, конечно, приятно слышать. Но мною владеет двойственное чувство: с одной стороны, хотелось бы, чтобы один из моих сыновей продолжил то важное дело, которое живет уже более 20 лет, а с другой – нельзя заставлять человека делать то, что ему не по душе, – каждый выбирает свою дорогу сам. Дмитрий работал со мной в двух экспедициях, а потом выбрал другой путь в жизни. Но я уверен, что операция по зацепу спасательной капсулы АПЛ «Комсомолец» осталась в его памяти на всю жизнь как одна из самых необычных и филигранных по исполнению.
…Капитан судна «КИЛ-164» находится в постоянном напряжении, выполняя команды Н. Шашкова и подрабатывая подруливающими устройствами для удержания судна, насколько это возможно, в заданной точке. А я уже вторую половину суток сижу в катере, изредка повторяя: «КИЛ-164, травите трос. Держитесь в точке». Начали операцию утром, а сейчас уже темно. Небольшое волнение на море, невдалеке раскачивается «Келдыш», который со стороны смотрится как большой плавучий дом. Сейчас он не участвует в операции и дрейфует, жадно слушая эфир, в котором могут прозвучать ключевые сообщения.
Более часа командиры обоих аппаратов не выходят на связь. По технике безопасности сеансы связи должны производиться каждые полчаса, но сейчас можно отступить от правил: случай особый, главное – не спугнуть… А вдруг получится? И вот наконец голос Жени: «Вижу свет “Мира-1”», – сообщает он на катер. Отвечаю коротко: «Понял». А затем, уже с юмором, Женя говорит Виктору Нищете: «Витька! Готовься. Несу тебе подарок». Представляю, как Виктор в «Мире-1» разминается внутри аппарата, чтобы согреться, и потирает руки: не напрасно так долго ждали!
Евгений увидел аппарат «Мир-1» и приблизился к нему, неся в манипуляторах тяжелый барабан – между лыжами он медленно тащил стелящийся по дну кевларовый трос. «Витька! Сажусь на капсулу». «Мир-2» приподнимается над поверхностью дна, делает легкое движение вперед и мягко усаживается на капсулу сверху. Чуть ниже, напротив люка капсулы, стоит «Мир-1». Теперь все зависит от профессионализма и мастерства командиров аппаратов и их взаимодействия. Надо сказать, операция по зацепу капсулы была проведена ими филигранно.
Непосредственно заведение троса и сам зацеп капсулы продолжался почти полтора часа. Между катером и аппаратами за это время не было произнесено ни единого слова – мы напряженно вслушивались в каждое слово, произносимое пилотами на дне. Умоляю капитана Чурсина: «Володя, держись в точке. Сейчас все зависит от тебя!» Виктор Нищета уже держит петлю троса в манипуляторе и заводит ее в скобу. Теперь остается только выдернуть чеку, чтобы гидравлический цилиндр защелкнул палец. «Тама!» – слышу возглас Виктора. Понимаю, что зацеп произошел, и передаю это по радиосвязи на оба судна. И снова слышу восторженный возглас Виктора: «Полет под куполом океана завершен!»
