– Занудные.
– Обычные…
– Тихие.
– Предсказуемые.
– Скучные.
– Ну, почему скучные? Просто предсказуемые. Без сюрпризов.
– А тебе нравятся с сюрпризами?
Ему казалось – она лезет ему рукой в штаны, потому что при мыслях о наглых, напористых и непредсказуемых девушках, у него тут же начинал оживать запрятанный в трусы орган.
– Да, какая разница, что мне нравится!
– Ну, как, какая? Это важно.
– С чего это?
– С того.
И оставив фразу без дополнительных пояснений, Ани запрокинула в рот остатки коньяка. Через секунду, когда пары алкоголя ударили в нос и обожгли горло, она поморщилась, сгребла, как он сам недавно, из тарелочки все орешки, закинула в рот и принялась жевать.
Нет, такая Ани ему определенно нравилась.
Бар казался слишком шумным, а улица наоборот слишком тихой, и поэтому они пели. Хором.
– Мы счастливы всегда! И жить мы будем долго! Кутить, как никогда…
– Мы тощие с иголку!
Закончила куплет Ани совсем не теми словами, что были в песне и рассмеялась.
Их шаги и голоса отражались от стен. Эльконто похрюкивал, шоркая подошвами, и то и дело выдавал все новые импровизации:
– Укроемся футболкой… с нас трезвых мало толку…
– Натянем парашют и будем падать с не-е-еба…
– В траву, чтобы не колко!
Они были пьяны и счастливы, как бывают счастливы люди, живущие в настоящем моменте – ни проблем, ни вчера, ни завтра, лишь легкие заплетающиеся ноги и такие же легкие, пустые от тягот и невзгод, головы. Впрочем, ноги Ани заплетались куда сильнее, нежели у ее спутника, поэтому после третьей почти удачной попытки упасть, она принялась канючить.
– Ну, понеси меня, Дэйн! Я не дойду!
– Понеси? Вот же, блин, нашла ишака…
– Ну, я же дама…
– И очень пьяная.
– Ну, понеси-и-и-и! Ты же большой и сильный!
– Вот говорил я тебе, что четвертая была лишней…
– Ну, Дэйн!
И он понес. Закинул нетрезвую Ани себе на спину, позволил ее рукам обвиться вокруг шеи, а ногам вокруг талии, и зашагал по направлению к дому, до которого, хвала Создателю, остался лишь один квартал.
– Косичка-косичка-косичка…
Она смеялась ему прямо в ухо и периодически елозила подбородком по короткому волосяному ежику на макушку.
– Как у тебя здорово пахнут волосы, Дэйн! У-у-уммм… Прямо, как цветочная клумба…
– Так, дамочка, таксиста не трогать и не отвлекать, а то в кювете окажемся оба. Поняла?
– Нет.
И женские руки сильнее обняли шею, а в ухо принялась звучать шутливая мелодия «А жить мы будем долго…»
Сидящий на крыльце Стив прождал хозяина дома почти час, прежде чем тот изволил появиться в воротах. Да и как появился – с ношей в виде смеющейся за плечами девушки – шатающийся, веселый и изрядно подвыпивший.
– Эй-эй-эй, ну, вы даете! Почти час вас жду! – Сообщил он, поднявшись, когда сладкая парочка по кривой дуге приблизилась к входу. – Вы, случаем, не поддали?
– Поддали, надодали и передали! – С важным видом сообщила Ани, сползая с широкой спины снайпера. – Док, если вы проведать меня, то у меня все замечательно. Только я спать… без пилюль. И без ансамбля… Одна, да…
Ани-Ра, упершись взглядом в косяк, проплыла мимо Лагерфельда на автопилоте. Отворила дверь, едва не упала, когда ее, поставив лапы на грудь, поприветствовал Барт, шукнула что-то типа «уйди, большой и волосатый» и скрылась в темном коридоре.
Эльконто, как ни странно, тоже попытался проплыть мимо, но Стив прихватил его за рукав.
– Эй, у тебя все нормально?
– Все.
– Точно? Может, протрезвить?
– Протрезвить? Зачем?
– Ну, чтобы ты спать мог…
– Я и так могу.
– Э-э-э, так не пойдет, давай-ка выветрим алкоголь из твоей крови…
– Нет, Стиви. Не тогда, когда я счастлив. Оставь меня наслаждаться жизнью.
И Дэйн, напоминая бульдозер, шагнул в дверной проем, едва не выломав плечом косяк.
Оставшийся в одиночестве доктор еще долго смотрел в окно темной прихожей, пытаясь определить, что именно сдвинулось – он или мир? А в свете луны на него, отражаясь в стекле, смотрела рыжеволосая физиономия с приоткрытым от удивления ртом.
Она кое-как стянула в темной спальне футболку, долго возилась с пряжкой на ремне, затем стащила со спинки стула майку и облачилась в нее. Рухнула в постель, какое-то время плыла среди стен вместе с постоянно возникающим под закрытыми веками эффектом «вертолета», после чего поняла – не заснет, не так скоро, – и, в конце концов, решила, что нужно сходить попить. Во рту стоял плотный запах съеденных орешков и осевшего в желудке коньяка.
На кухне у пустой миски лежал Барт – при виде Ани он заколотил хвостом по полу.
– Голо-о-одный… Псинка голодная…
Упаковка с собачьими консервами нашлась в шкафу. Крышка поддалась не сразу, но Ани-Ра справилась, отыскала глазами более темный, чем остальная темнота круг – собачью миску – и вывалила туда мясное ассорти. Судя по звуку, почти попала в цель.
– Черт, завтра уберу. Или ты слижешь, да, Барт?
Жажда в обезвоженном теле с помощью стакана воды унялась быстрее, чем жажда продолжения «банкета», а посему Ани решила, что неплохо бы осуществить давнюю мечту. Ведь хозяин спит? По-любому, спит…
Расческа нашлась в ее спальне, а Эльконто в собственной. Тускло горела у изголовья кровати лампочка; густой раскатистый храп сотрясал не только мебель в комнате, но и, казалось, весь этаж.
– Так я и думала, что ты храпишь… – Она завозилась у свисающих с кровати мужских ботинок. Долго шуршала, что-то мычала, пыталась подцепить пальцами узелки, после чего довольно выдала. – Ну, хоть носки не воняют…
Забралась на кровать, долго думала, как заставить мужскую, бесчувственную тушу перевернуться, затем глупо улыбнулась, осененная гениальной идеей. Перьев в подушке оказалось предостаточно, а одно из них, сунутое в нос, заставило Эльконто громко чихнуть и перекатиться на бок – идеально.
Напевая себе под нос мелодию, слова которой никак не могла вспомнить, Ани забралась на кровать, скрестила ноги и принялась с упоением расплетать белые волосы. Сначала тесьма с бусинами, затем косичка, теперь расчесать…
Она заплетет ее по-новому, по-своему, и ему понравится. Точно понравится! Отличный получится рисунок – новый и оригинальный.
Пропуская через пальцы мягкие, чуть вьющиеся пряди, Ани со слипающимися глазами и застывшей на лице улыбкой, приступила к ритуалу.
