Новый шаг босой ноги по ковру – новая комната, на этот раз гостевая, судя по необжитости, спальня.
Какой он хозяин – этот Дэйн? Что она может сказать о нем после пары часов беседы? Деловитый, серьезный внутри – да, она заметила, несмотря на постоянный поток льющейся изо рта чепухи. Собранный, тактичный. Сказал: «не пристану», и она верила, чувствовала – не соврал. Веселый, наверное, когда в компании своих. Смеется раскатисто, громко, приятно. Смотрит вроде бы поверхностно, не давя, но в самую душу – как будто постоянно тестирует, собирает данные. Хоть и не показывает…
Кем, интересно, он работает? По интерьеру не скажешь – предметы обычные, по увлечениям не классифицируются. Обычные диваны, телевизоры, кухонные чашки. Пес спокойный, не чумной, воспитанный. Что-то связано в глубине памяти с этим псом, что-то далекое и близкое, – внутри царапало невидимым шипом, – но что?
Дыра в сознании напоминала космическую, ведущую в никуда воронку; Ани отвела от нее мысленный взгляд – не время, еще не время туда пристально смотреть. Вот придет вечером доктор, выдаст новые таблетки, успокоит, и она все вспомнит – должна вспомнить. А пока терпение.
Внизу, в подвальном этаже нашелся оборудованный по последнему слову техники тренажерный зал – стало понятно, каким образом хозяин дома нарастил на руках такие бицепсы. Наверное, занимается часто.
Рядом обнаружилась запертая дверь. Кладовая?
Ани задумчиво покрутила круглую латунную ручку, посмотрела на нее несколько секунд и отступила – развернулась и побрела обратно к лестнице, на ходу раздумывая, куда, все-таки, могла подеваться из такси сумочка. Украли? И могла ли она, по какой-то причине, выйти из дома – того дома, который она не помнит – без сумочки?
Слишком много вопросов. И слишком, просто чертовски мало пока ответов.
Прошел час, второй, неторопливо потек третий.
Тишина, комнаты, кружащие в солнечных лучах пылинки, третья кружка чая.
Она пыталась что-то читать, рассматривать, находить знакомые черты в линиях или предметах, ворошить память, но, в конце концов, устала от безделья. Вернулась в собственную спальню, приняла таблетку успокоительного и забралась в кровать; спать рано, полежать. От нечего делать принялась вспоминать лицо Эльконто – его фигуру, голос, взгляд, привычку переплетать пальцы или постукивать ими друг о друга подушечками. Из его ладоней получался большой «домик», почти гигантский – не то, что из ее – хлипкий, тонкий, с гнутыми стенами. Не такие плотные и сильные ладони, как у него, не такие широкие бревна-пальцы, нет. Но на то он и мужчина.
Интересно, она действительно могла им заинтересоваться на улице? Двухметровым мужиком с белыми волосами, косичкой и нагроможденными друг на друга мышцами? А если заинтересовалась, значит, не ждал дома другой парень? Была одна? И ждал ли там ее кто-то еще – кто-то, кого она не помнила? Может, остался кот или пес? Вот жаль, если так…
Ани надеялась, что домашних питомцев она не завела – отчего-то казалось, что не решилась бы. Работа не позволяла. Наверное. Или гипертрофированное чувство ответственности. Так или иначе, уверенность, что где-то в пустой квартире (или доме) не осталось за спиной кота или пса, позволила успокоиться, расслабиться, позволить себе прикрыть веки, сквозь которые все же лился внутрь яркий свет комнаты,… и незаметно уснуть.
Дэйн вернулся домой в шесть. Поднялся наверх, убедился, что пациентка мирно спит, и осторожно занес в комнату пакеты – оставил у стены.
В семь Стивен подогнал новую машину; не красную, как опасался Эльконто (Лагерфельд вполне бы мог сделать «назло» и свести все к шутке), а, как и было запрошено, снежно-белую. Красивую, да, чего уж врать – просто великолепную: большой и вместительный джип, но с куда более плавными «элегантными» формами. Эдакая акула-торпеда с хорошим движком, светскими манерами и сквозящим в каждом изгибе высокомерии. Мол, посмотри я какая – не чета твоему старому авто – гордая, мощная, независимая.
Эльконто почесал в затылке, подобрал отвисшую челюсть и одобрительно кивнул:
– Спасибо, старик.
– Не за что.
– Я боялся, что будет низкая подвеска.
– Не с твоим ростом.
В восемь они пили чай, краем глаза наблюдали за новой серией сериала «Враги» и обсуждали дела штаба – Стивен жаловался на необычайно большой приток раненых солдат, сетовал на утечку информации и полагал, что повстанцы снова отобрали у кого-то электронную карту и тепловой сканер местности – каждый раз, когда такое происходило, кровати в госпитале заполнялись моментально. И не только они – заканчивались так же места в местном морге, а это всегда, как ничто другое, расстраивало их обоих.
– Я давно говорю Дрейку – надо изменить схематику сканеров, чтобы те срабатывали только на отпечатки пальцев. Взял в руки другой – нет ни сигнала, ни картинки. Иначе всех перебьют… Новички, блин.
– Все жить хотят. – Философски качал головой Дэйн. – Новички тоже.
– Я заметил. Один такой у нас как раз наверху.
Эльконто бросил в сторону друга хмурый взгляд – тот пожал плечами, мол, я итак говорю тихо, нечего ворчать.
А в восемь пятнадцать, когда Лагерфельд отлучился в туалет, по лестнице, тихо, как кошка, зажав под мышкой несколько вещей, спустилась Ани. И, судя по лицу, это была крайне недовольная Ани.
– Это как понимать? – Начала она с порога, точнее, с последней ступеньки крытой ковром лестницы. – Пеньюар? С рюшками?
Эльконто учтиво поднялся с кресла, посмотрел на зажатый в руках полупрозрачный предмет и слегка порозовел.
– Ну… Надо же в чем-то спать?
– А в таком не спят. В таком услаждают взор собственными формами. Или чей-нибудь взор. Формами.
Несмотря на категоричность тона, он понял – она не столько расстроена, сколько смущена. Вещей он принес много – на все случаи жизни и, наверное, все существующие вкусы.
– А это? – В воздухе качнулось серебристое коктейльное платье. Короткое.
– А как же ресторан? Мы же будем ходить в ресторан?
– Его надевают на верхнюю часть тела или на нижнюю? Потому что на обе сразу оно не натянется.
Где-то позади щелкнул выключатель; из туалета вышел Стив. Дэйн смущенно переступил с ноги на ногу – покупать женские вещи он не привык и сегодня приложил массу усилий, чтобы в доставленных наверх пакетах обнаружилось все необходимое. Наверное, недостарался. Или перестарался.
– Но вот это – просто хит! Шортики и топик. На попе две клубнички, а на топике, который, судя по длине, тоже не прикроет и половину груди, почему-то ничего нет. Может, наклеить на него персики, чтобы было аппетитней?
– Чего она дуется, а-а-а? – Как только Лагерфельд ступил в комнату, спросил Эльконто. – Я старался, сверял размеры, выбирал…
– А о чем, собственно, речь?
Как только взгляд чинно вставшего рядом доктора уткнулся в обсуждаемый набор из двух предметов, второе мужское лицо стало розовее первого.
