– Ворочаешь мозгами?
Ответом ему послужило задумчивое «угу».
– На тему?
Она будто ждала этого вопроса – повернулась к нему, задумчиво потерла щеку и с готовностью ответила:
– Вот ты сказал, что я могу быть лесбиянкой, так?
Баал едва не поперхнулся. И об этом у нее мысли с утра? Ужас. Судорожно проглотил едва не вставший поперек горла кусок, запил все кофе и не нашелся, что ответить.
– Понимаешь, я думаю о том, что ты можешь быть прав. Но как мне об этом узнать?
Он взялся за хлеб, но откусить так и не смог.
Тьфу ты, нелегкая…
– Откуда мне знать?
– А я знаю! – Алеста заулыбалась. – Все просто. Поцелуй меня!
– Что?!
Если он думал, что ничто не может огорошить его больше, то ошибся.
– Просто поцелуй! Один раз. И тогда я сразу пойму, нравятся мне мужчины или нет.
Веселые глаза, порозовевшие щеки и крайне хитрое выражение на лице – вот засранка! Он взревел:
– Я тебе что – машинка для целования? Бычок для проверки женственности на вшивость?
– Ну, один раз…
– Достаточно с меня!
С этими словами он отпихнул от себя тарелку, с грохотом отодвинул стул и не вышел – почти выбежал из кухни, – не ведая о том, что за его спиной продолжают загадочно улыбаться.
Так, крепежные втулки выточил, фундамент залит, сегодня бы выложить пол и поставить опоры…
Мысли путались, настроение скакало, как крышка от чайника с выкипевшей водой, дело не ладилось.
Недоеденный завтрак она вынесла ему прямо во двор: разложила все на стульчике, приставила рядом свежий кофе и упорхнула, но Баал его так и не съел.
Вместо этого он злился. Кое-как смог сосредоточиться на работе – перетаскал поперечные доски, скрепил их, выдолбил выемки, приготовился тягать вертикальные столбы – три часа пролетели незаметно. Не успело настроение вернуться к отметке «приемлемое», как ему вынесли и обед – поставили его на тот же стульчик, приволокли тазик с теплой водой и полотенце, чтобы обтереться. Добавили к этому чистые салфетки и встали рядом, готовые услужить.
Он едва не лопнул от раздражения:
– Сколько раз тебе говорить – иди уже!
Девчонка не двинулась с места.
– Сначала скажи мне, как тебя зовут.
И ласково улыбнулась.
Да что б ей!
– Ты мое терпение проверяешь? Оно не железное.
– Не злись, я просто подумала, что могу посидеть рядом, рассказать что-нибудь, чтобы тебе веселее работалось, а ты мне расскажешь о себе…
– Алеста.
Он впервые назвал ее по имени, и прозвучало это так грозно, что окрестности содрогнулись. Взглянув в его лицо, она легко и совершенно не обиженно пожала плечами, развернулась и удалилась.
Регносцирос понял, что если сегодня поступят заказы на забор «жмуров», он точно придет в гости с чемоданом для пыток и открутит кому-нибудь яйца.
* * *
Он снова уехал. И снова рядом лежал забытый ею пистолет.
Аля не знала, чем себя занять, и потому стояла у раскрытого окна, наслаждалась порывами свежего ветерка – небо чуть растянуло – и смотрела на нагромождение досок, которым вскоре предстояло стать не то стайкой, не то сараем. И хоть хозяин укатил в неизвестном направлении – ему позарез вдруг понадобился в городе не то новый шуруповерт, не то болты (в ворчании она не расслышала), – ей продолжал видеться в отдалении образ высокого темноволосого мужчины в джинсах и с пилой в руках.
Зачем она рискует? Зачем дразнит его, провоцирует, нервирует своим присутствием? Ведь могла бы сидеть тихонько с утра до вечера в комнате, не мозолить глаза, пить чай, а по вечерам выходить на крыльцо и смотреть на звезды. И две недели пролетели бы незаметно, спокойно, а там… новая жизнь. Равнины или Мир Уровней – она справилась бы (как-нибудь), ведь главное продержаться сейчас, не вести себя неадекватно и странно, не удивлять саму себя сумасшедшими порывами и идеями.
Но она удивляла. Ей хотелось… Нет, не так – ей до отчаянной тоски не хотелось сидеть в комнате, вести себя тихо и быть тише воды, ниже травы.
Но почему?
Ответ долго не шел; качалась у крыльца трава, шелестели деревья; плыли в неизвестном направлении далекие тучи.
А потом вдруг стало ясно – да потому что. Потому что, несмотря на то, что она находится Бог знает где, на окраине некого странного места, ее жизнь вдруг расцвела и наполнилась красками. В ней неожиданно появилось то, чего не было раньше – запахи и звуки, нечто настоящее. Интерес?
Конечно, через две недели все изменится – Алька вернется к цивильному существованию: будет вновь искать работу, учиться жить в новом мире, мечтать о спутнике жизни, а тот будет тенью ускользать. Будут надежды и планы, а того, кто будет колыхать сердце, снова не станет.
А пока он был.
Да, вот так странно. Почему-то именно этот незнакомец – дикарь, вредный упрямец, иногда просто осел – взял и оживил ее изнутри, будто влил в сухой колодец воды. И пусть эта вода иногда казалась мутноватой и странновато пахла, но она все равно была свежей, была живой, она была тем, чего раньше не было. Колодец не должен быть без воды, а вода без колодца – неуклюжее сравнение, но другое на ум не шло.
И да, у нее два варианта развития дальнейших событий: тихо выждать две недели и удалиться прочь, гадая, что могло бы быть, будь она посмелее, или же быть посмелее.
Алька выбирала последнее.
Нельзя бояться. Если в кои-то веки очнулось ото сна собственное сердце, было бы глупо логикой перекрывать ему дорогу – ну и что, что незнакомец рычит? Зато реагирует.
Вспомнив мрачное и крайне удивленное лицо этим утром, Алеста рассмеялась – надо же, как испугался, что придется ее поцеловать, шутку не распознал! Заартачился так, будто она уродливее всех на свете, едва ноги не сломал, как ломился из кухни. Ей бы обидеться, да вот только вместо обиды внутри плескалась нежность – она вновь задела его за живое. И за что-то болезненное. А теперь думала о мужчине, кого сама прозвала «Богом Смерти», и невыносимо сильно хотелось его обнять – приблизиться и осторожно погладить.
Да уж, погладишь. И как, интересно, его на самом деле зовут? Такому ни одно имя не подходит – все кажутся либо чужими, либо чрезмерно мягкими. Вениамин? Джерад? Лиам? Нет, она совершенно не могла представить его Лиамом…
Текли минуты. На мгновенье выглянуло солнце; доски сделались почти золотыми и ярко зажелтели в зеленой траве. Мысли переключились в иное русло, и брови нахмурились – одна вещь волновала Альку уже не первый день – Любовь. Точнее, то количество именуемой этим словом энергии, которым она напитала мрачного соседа за последние трое суток. Сколько она влила в него, как вычислить – литры, куболитры?
