Держал ее хрупкие ладони в своих и верил, что обрел счастье. Заглядывал в темные омуты ее глаз и тонул в них, представляя, каким сияющим может стать их совместное будущее, шептал ей на ухо нежные слова, ласково перебирал лежащие на его груди локоны – берег ее, холил, лелеял. Тогда ему верилось, что он достоин любви, пусть маленькой, но радости, своего крохотного райского уголка. Тепла, прибежища, уюта.
Он – боец отряда – думал так. Она – химик-генетик и по совместительству его коллега – думала иначе. Ей всегда хотелось большего: богатства, власти, побед, свершений, признания, почета, славы, наград. Странно, он думал, что дал ей все – свою любовь, – но любовь Ирэне была чуждой – лишним элементом в ее химической системе. Жаль, он понял это слишком поздно – после ее фальшивой, инсценированной ей же самой смерти; после того, как провел месяцы в трауре, оплакивая ту, которую потерял (а на деле не имел): уже после того, как получил удар в спину, узнав, что его попросту променяли на другого – коллегу по имени Андэр
[1].
Всему свое время, всему свое место – так говорил Дрейк. И пониманию тоже.
Что ж, понимание пришло и к Баалу: любовь не для него. Нет, он не ожесточился, не сделался деревянным в принципах, не отверг само существование светлого чувства – просто принял истину: такого, как он – демона, – никто любить не может. Любовь – для людей, – например, для его коллег. Для Халка, который всегда с нежностью поглаживает руку Шерин и плюет на то, видят его другие или нет (Регносцирос всегда восхищался подобной открытостью и отсутствием стеснения), – они через многое прошли вместе, многое преодолели – честные, понимающие, достойные друг друга люди. Любовь существовала для Мака, который всегда с тлеющими в глазах углями смотрел на чертовку Лайзу – слишком дерзкую, по мнению Регносцироса, девку, – но кто он такой, чтобы судить? Чейзер счастлив? Счастлив. И это главное. Снайпер нашел свою половину после покушения на его же собственную жизнь (хе, еще и троекратного), доктору пришлось лезть за счастьем в дыру под названием Криала… Интересно, в какую задницу, чтобы обрести хоть что-то подобное, нужно залезть ему – Баалу?
Ни в какую.
Он поднялся с кресла, плеснул в стакан виски, вернулся к камину, положил на пуф ноги – черт бы подрал эти приступы «слюнявости». И все-таки они лучше гнева.
Нет, в дыру ему лезть не придется. Пусть рыжей Мег восхищается Дэлл, пусть находят друг друга вечные странники на Магии, пусть будет счастлив Дрейк (вот уж кому действительно несказанно повезло: его Бернарда – достойная спутница на все времена). А он, Баал, расслабится дома, посидит в тишине, почитает, подумает, отдохнет.
Он поверил однажды, и тогда его вера разожгла внутри яркую искру, а после эта самая искра обросла по периметру черными слоями тоски, обиды, разочарования, горечи и боли. И он слишком долго жил этой болью – неслышно выл по ночам, изнывал от отчаяния; искал, чем он не вышел, в чем виноват; безрезультатно пытался развенчать в голове манящий женский образ – хватит.
Теперь все просто: женщины – для людей. И иногда для того, чтобы унимать жгущую чресла похоть, от которой, если бы мог, он бы избавился навечно. И почему Дрейк до сих пор не изобрел склянку с чудо-жидкостью, после приема которой похоть исчезала бы, как по волшебству? Он бы даже подумал о том, чтобы лишиться этого врожденного «человеческого» дефекта насовсем.
Регносцирос отхлебнул виски, задумчиво посмотрел на выступающий на джинсах бугор и хмыкнул – нет, пожалуй, «насовсем» – это перебор. Но разок бы «анти-стоячную» настойку принял точно, а то опять через какое-то время придется распалять воображение и работать руками.
«Чем больше думаешь, тем быстрее встанет».
И он откинулся в кресле. Ощутил спиной чистые влажные волосы, пошевелил давно отогревшимися пальцами ног, закрыл глаза и улыбнулся.
Очнулся, отдохнувший, почти час спустя – пора работать.
Поднялся, взял со стола браслет, нажал на кнопку – экран тут же сообщил, что на сегодня имеется семь клиентов. Двое с четырнадцатого, один с одиннадцатого, один с девятого, два с седьмого и один – Баал присвистнул – со второго.
Удивился он потому, что на Уровнях с первого по шестой редко доходили до состояния «забери меня, смерть». Новоприбывшие в этот мир долго держали мотивацию и интерес, а потому начальные Уровни Регносцирос почти не посещал. Редко. Когда кого-то приговаривали к дематериализации, а, значит, предварительно помещали для суда в Реактор, откуда он будущих смертных и забирал.
А сегодня придется покататься – благо, на каждый Уровень есть выход из здания Комиссии – местной пространственной оси. Но пока доедешь до адресата, пока проводишь, пока вернешься, – мда, ночка расписана до самого утра. Однако он не роптал, потому что так и предпочитал – дни для себя, ночи для работы.
Телефон зазвонил, когда часы пробили половину восьмого – Баал как раз завязывал волосы в хвост.
– Слушаю, Канн.
Увидев, что звонит стратег-тактик, он понадеялся, что Дрейк подкинул боевое задание – иногда лучше пострелять, чем в очередной раз выслушивать «только не режьте меня». Интересно, приди он к «клиенту» в гневе, наверное, точно порезал бы на кусочки…
«Угу, и кишки по стенам развесил».
– Привет, старик, как поживаешь?
Для того чтобы предложить поход на боевую, голос Аарона звучал слишком весело – надежда сменить род деятельности этой ночью тихо взмахнула крылом и улетучилась.
– Хорошо поживаю, лучше всех. Как сам?
– Нормально сам, – «ничего нового» – прозвучало негласно, – сегодня дохтур наш всех приглашает на барбекю на заднем дворе. Овощи-гриль, мяско, пиво, петарды. Придешь?
– Не приду – работа.
А душа уже тянулась к отдыху: зад тут же представил, как хорошо было бы развалиться в тканевом кресле, нос принялся втягивать воздух, силясь уловить в нем запах дыма, стриженого газона и румяного мяса, пальцы потянулись к браслету – снять. Баал вынудил себя остановиться, невнятно рыкнул в трубку.
– Слышь, да подождут твои «жмуры»! Они и так смерти столько ждали, что, еще сутки не протянут?
«В том-то и дело, – Регносцирос вздохнул, – на то, чтобы убрать заявленного в списке «жмура», ему выделялось двадцать четыре часа. Если смертник после этого времени все еще будет числиться в живых и излучать сигнал, деньги на счет в банке не поступят».
– Не могу.
– На прошлой неделе ты отказался идти к Чейзеру, а на яхте, между прочим, было хорошо, славно погуляли…
– Да-да, а на позапрошлой я не пошел к Дэйну, который звал всех на фильм. Я понял, я – говно.
Закончил за стратега демон и приготовился положить трубку.
– Ты не говно, – тактично поправил Аарон, – ты просто погряз в работе. Я бы еще понял, если бы ты торопился помочь им выжить, но умереть?
