Вот и с Валентином Семеновичем получилась как раз такая история. Он взял себе бутерброд с серым мясом, салатик «Свежесть», графинчик и какое-то разливное.
И сел.
Он был курящий человек и пьющий, но давно не курил и не пил, из-за холестериновых отложений, и его жена Галина Борисовна (длинная женщина с характером) третий год выращивала из Валентина Семеновича «человека». Галина Борисовна выращивала из Валентина Семеновича человека посредством рулетиков из вареных капустных листов, начиненных пюре из морковки, тыквенных заготовок и прочих умопомрачительных рецептов из поваренной книги «Зеленый Сыроед».
Валентин Семенович ел, худел, здоровел, зеленел, на нем выпадали волосы, и он выезжал с женой зимой на лыжные воскресные прогулки в парк Лосиноостровский.
Так Валентин Семенович оздоравливался, и это, вероятно, шло ему очень на пользу, хотя время от времени (впрочем, очень несмело) Валентину Семеновичу приходили мысли как-нибудь, случайно, отравиться мясом или задушить жену.
Можно было бы, конечно, развестись с ней, но об этом Валентину Семеновичу было даже страшно подумать. (В некоторых семейных ситуациях проще задушить жену, чем развестись с ней.)
И так было плохо дело.
Однако закусочная «Уют» служила Валентину Семеновичу временным пристанищем, маяком в зеленых волнах семейного счастья, пристанью и передышкой.
Обыкновенно Валентин Семенович садился в «Уюте» один-одинешенек, где-нибудь сзади с краюшку, ел свое серое мясо и очень круто солил его (если солонка не поддавалась солению, он даже решался встать и попросить заменить).
И наслаждался свободой своего выбора.
Конечно, перед первой ступенькой в «Уют», Валентин Семенович часто разворачивался и возвращался обратно под землю, к табачному киоску, где брал пачку красной мягкой «Явы» и дешёвую зажигалку.
Иногда он брал еще себе под козырьком «Роспечати» скандворд.
Потом он садился в своем сумеречном уголке…
И наслаждался.
Одиночеством. Серым мясом. Сигареткой. Стопочкой.
И был счастлив.
О, снуроглазые, глупые черти! Беспризорные, бесприютные странники…
Они не знают, что счастье (которое они так щедро обещают людям) лишь краткий миг…
Только вспышка. Белая стрелка детского мелка на сером асфальте города.
Рыбья поклевка, падающая звезда, ладонь в руке, поворот плеча, изгиб губ и запах сирени после дождя.
Но тот черт, что подсел сейчас к Валентину Семеновичу в кафе «Уют», был стар, как черт, хитер, как черт, коварен, ужасен, древен, как каменный уголь, и лицо его было похоже на отпечаток доисторического моллюска в кремневом камне.
(И он тоже курил мягкую красную «Яву».)
Как мы уже говорили, кафе «Уют» было «битком», и, беспомощно оглядевшись по сторонам, наш Валентин Семенович понял, что черт попросился к нему из-за отсутствия прочих свободных мест.
Валентин Семенович обреченно кивнул и чуть отодвинулся, а черт со смущенной улыбкой поставил против тарелки Валентина Семеновича такую же точно тарелку с серым мясом, графинчик и разливное.
Они посидели так напротив друг друга молча, но странная одинаковость выбора блюд сообщила их, и они переглянулись.
Черт показался Виктору Семеновичу человеком скромным, усталым и симпатичным.
Черт отводил глаза, аккуратно кушал и дергал страдальчески левой половиной лица, тогда как Виктор Семенович дергал правой, стараясь прополоскать у себя во рту пломбу, которую ему сделали плохо, и она ныла.
Так они переглядывались и переглядывались, пока не почувствовали друг к другу взаимную симпатию и хлоп! – разом разговорились.
И их понесло.
Их понесло, и они, точно случайные попутчики в тамбуре скорого поезда Москва – Анапа, говорили и говорили, спеша в своих словах и перебивая друг друга. Одновременно всё-таки стараясь дослушать.
Черт много рассказал о себе…
Ему вспомнилось, как он был маленьким мальчиком (это черт-то!) и мечтал о собаке овчарке. (А ему ее так и не подарили!)
И Валентину Семеновичу тоже…
Черт с болью в голосе говорил о том, что он по образованию инженер космического оборудования (и Валентин Семенович тоже…) – вот это совпадение!
Они, оказалось, учились оба в Авиационном институте, напротив дома с колоннами, на Соколе, и ездили в институт на одном и том же 23-м трамвае, а иногда ходили до метро пешком.
Черт говорил, что они (инженеры по космическому оборудованию) теперь никому не нужны, и им платят в НИИ копейки…
(И Валентину Семеновичу тоже) и поэтому черт теперь работает заместителем главного по спецэффектам на телевизионном канале «Е» и одновременно еще пиротехником на свадьбах и корпоративах, а Валентин Семенович рассказал черту, что он остался в НИИ.
На это черт предложил Валентину Семеновичу взять его в «Е» вторым заместителем по спецэффектам, но в этом случае Валентин Семенович горько покачал головой и отказался (он все-таки надеялся принести хоть какую-то пользу родине).
И черт, видимо, зауважал Валентина Семеновича за это, потому что заметно прослезился (не верьте ему!) и полез обниматься. А ведь он, хитрец, был еще вовсе не пьян.
Черти никогда не пьянеют.
Они взяли еще по мясу и еще по графину.
Они чуть посидели молча, покуривая, что-то обдумывая, и продолжили разговор.
У черта оказалась мечта. Черт рассказал, что хочет построить яхту (нет, не какую-нибудь там лодчонку – корабль!), чтобы махнуть когда-нибудь ко всем чертям, на рыбалку, куда-нибудь (черт его знает куда) в Карелию, а главное, без жены!
«Рыбий хвост ей в заусенец!» – сказал вдруг с откровенной горечью черт, и пятачок его перекосился и съежился, точно он съел что-нибудь кислое, и тоскливо свесился.
Валентин Семенович тоже (в смысле мечтал о лодке)…
Он мечтал о лодке (о яхте!), и одна мысль о том, что как ни крути, а вскоре придётся тащиться домой, к своей Галине Борисовне, как там сказал черт? – «Рыбий хвост ей в заусенец», – и есть ее капустные листики, оздоравливаться и, оздоровившись вполне, по самое горло, так и умереть полностью здоровым, без единого осложнения от холестериновых бляшек, без лодки, без яхты, без собаки овчарки, так и не принеся никакой пользы родине, доводила Валентина Семеновича до отчаяния…
Да-да, он чуть не плакал…
И черт чуть не плакал тоже.
Жену черта (вот вам еще одно совпадение, а еще говорят, что не бывает такого!) тоже звали Галина Борисовна.
Тут уж, конечно, наш Валентин Семенович совсем не выдержал и вскричал: «У меня тоже!» И жена черта, конечно, тоже была дама с крепким характером и крутила чертом как хотела. Валентину Семеновичу оставалось только горько и изумленно кивать.
