– Им не откажешь в логике, – не удержался от комментария Гай.
– Все оказалось не так гладко, как могло показаться на первый взгляд. Изменение ДНК, перестройка хромосом, провокация мутаций человеческих органов воздействием на них радиоактивных изотопов, все это скорее приносило больше вреда, чем пользы. Сейчас уже трудно судить, что там было на самом деле, и где выдумка, а где истина, однако поговаривали, что опыты и операции они делали сами на себе, постепенно превращаясь в жутких монстров. Поначалу ими восхищались, потом испугались и хотели образумить. Талант был на лицо, а в таких случаях его стремятся причесать и направить в нужное русло, а не бороться с ним и наказывать. Но их смелость повергала в шок даже немногочисленных сторонников в правительстве, и в конце концов кластер закрыли. Кому захочется, чтобы его изуродовали, вживив вторую камеру в желудок для того, чтобы переваривать грубую пищу, или приспособили почки под морскую воду, превратив их в огромные сепараторы. Человек превращался скорее не в хозяина нового мира, а в безобразного калеку с отвисшими боками.
– А на сердце? – заволновался Гай. – С сердцем они что-нибудь делали?
– С сердцем? Не знаю. Для чего нужно что-то делать на сердце?
– Для того, для чего и все остальное. Сердце всему начало. Будь я медик, я бы тебе сказал точнее. Но мне кажется, если изменить сердце, то оно могло бы перестроить под себя весь организм в целом.
– Может и так. Вполне возможно, что так оно и было. Спорить не буду, соглашусь, что улучшенное сердце вполне могло оздоровить все тело. Усилить, к примеру, иммунитет, сделать организм невосприимчивым к внешним опасным факторам.
– Увеличить рост мышц, – задумчиво продолжил Гай. – Накачав кровью, дать им огромную силу. Что там было дальше?
– А дальше еще туманней. Наши гении ушли в подполье. Чем они потом занимались – никому неизвестно. Поговаривали, что им удалось выделить ген долголетия, добиться кое-каких успехов в иммунной медицине. Теперь об этом можно только гадать. Вот и все.
Тобиас поблагодарил всех за внимание натянутой улыбкой и попытался встать.
– Все?! – потрясенный Гай оказался проворней и, надавив на плечо, усадил его на место. – Ты шутишь? И только из-за этого нельзя даже вспоминать название их кластера под страхом утилизации? Что в этом такого, что могло бы развалить общину снизу доверху? Ты нас держишь за идиотов, или тебе перехватили горло вбитые током рефлексы? Ночь только началась, Тоби. Так что времени тебя послушать у нас еще достаточно. Не валяй дурака и рассказывай все, как есть. Почему воспоминание о них расколет общество?
– Потому что тогда рухнет объединяющий стержень, который выстроен на всеобщем несчастье. Пока что только оно еще сплачивает общину вокруг правительственных вельмож. Народу хочется хоть какой-то стабильности. Пусть даже такой тяжелой, как наша. А они ее гарант.
– Перестань, общество уже и так давно расколото на нормальных людей, суррогатов и прокаженных.
– Да, но никто не связывает эти мутации с правительством. Считается, что это естественное вырождение, вызванное изменившимся климатом, породившим глобальную катастрофу.
– А разве это не так?
Прокашлявшись, Тобиас тоскливо взглянул на луну, проделал замысловатую манипуляцию с пальцами, сцепив их в замок и, постучав по собственным зубам, недовольно двинул скулами, словно решая, стоит или нет продолжать рассказ.
Его никто не торопил.
– Не так.
– Не так? Разве проказа не от повысившейся радиации?
– Послушайте, это лишь догадки, которые мы, наладчики, передавали друг другу шепотом, на ухо, и где-нибудь подальше за пределами кластера. Если слухи о том периоде, когда кластер М существовал вполне законно, еще звучали сколько-нибудь правдоподобно, то после этого – что ни слово, то сплошные противоречия. Но был один факт, который отрицать нельзя. Кто-то из наших рылся в архивах блоков памяти и наткнулся на декларацию о награде. Датировалась она как раз тем временем, когда начался всплеск всех этих мутаций. Тогда за их главного давали большую награду. Но найти так и не смогли. Потом обещали наградить хоть за кого-нибудь из научной группы. Но если и случалось находить, то уже только покойников. Кто-то покончил с собой, кто-то не выдержал собственных опытов, а кто-то умер от выпущенного на свободу вируса. В декларации ни слова не говорилось, за что их ищут, но мы догадывались. Объявив кластер М вне закона, правительство само подтолкнуло его на решительные действия. Дело в том, что ученым удалось создать иммуноген, который, как они считали, способен спасти человечество. Он должен был изменять организм в зависимости от изменяющейся среды. И тогда эти мудрецы не додумались ни до чего умнее, как скрытно распылять вирусный штамм среди людей. На улицах, площадях, через домовые воздуховоды. Когда это поняли, то заражены были уже все. Иммуноген свирепствовал и видоизменял всех вокруг без разбора! Одних убивал, другие покрывались язвами, превращаясь в прокаженных. На кого-то он никак не подействовал, а у кого-то вдруг проявились удивительные способности, превратив их в суррогатов.
– Да-а… – только и смог вымолвить Гай. – Ты знал такое и молчал?
– А что бы дало, если бы я не молчал? Ты только представь – каково это стать прокаженным, жить за горами в пустыне, в невыносимых условиях под испепеляющим солнцем, добывать для правительства ресурсы и при всем при этом знать, что именно это правительство сделало тебя таким, какой ты есть? Или примерь на себя шкуру всеми преследуемого суррогата? Что бы ты сделал с виновником твоих бед? А для всех понятие кластеров, консульств, технических секторов неразрывно связано с правительством. Они все порождение правительства. И никого не устроит ответ, что даже в отлаженной системе иногда случается так, что рождаются чудовища вроде кластера М. За все в ответе только правительство. Тогда его вельможи и решили все скрыть, а мутацию свалить на изменившийся климат. Так что молчали мы все. Любой, кто хоть что-то об этом когда-то слышал, держал язык за зубами. Это было нетрудно, тем более, если этот самый язык загнать туда электрическим разрядом. Потому что все понимали – иногда случается так, когда правда убийственна. Получи она огласку, и все бы сгорело в огне волнений, а точнее, что в уничтожающей войне всех со всеми.
– Ты сам видел декларацию о награде? – спросил Гай.
– Да.
– В ней, конечно, указывали имя лидера?
– Там перечислялись многие. Что не имя, то научное светило. Длинная череда титулов и званий. Но его имя стояло обособленно и без обозначения заслуг.
– Хочешь, я тебе его назову?
– Ты? – лицо Тобиаса вытянулось, будто перед ним вдруг предстал сам лидер кластера М, собственной персоной. – Откуда? Ты не можешь этого знать!
– И все же я попробую. Ван Дюк, тебе о чем-нибудь говорит?
– Верно… – дальше Тобиас наглядно изобразил растерянность, в самом мощном ее проявлении. – Откуда ты его знаешь?
