Гай пригнулся и перебежал к кустарнику, ближе к обрыву. Отсюда соседний холм был как на ладони. Уступ с покрытыми мхом глыбами пустовал. Сигнальный камень исчез. Зато на своей стороне Гай увидел копье с опаленным черным концом. Оно так и осталось там, где он его выдернул, едва заметное под спрятавшей его травой. Рядом на гравии темнело пятно крови. Чуть ближе, на гранитном пласте – бурые полосы, оставленные его окровавленными пальцами. От всколыхнувшей воспоминания картины заныла рана. Гай оттянул оболочку, скривился, увидев вокруг нее пузырящуюся бесцветную массу, зачем-то подул и прижал оболочку на место. Она хорошо справлялась со своей работой. Боль отступила, затем и вовсе исчезла. Чудеса медицины, да и только….
Стараясь больше не думать о ране, Гай сосредоточился на соседнем выступе, отслеживая его уступы метр за метром, чтобы не пропустить ни малейшего колебания контуров или мерцания веток хвоща. Задействовав особую возможность, Шак мог быть совсем рядом. И, не выдавая себя, наблюдать за холмом Гая. Подумав, Гай решил, что на его месте он так бы и поступил. Слился с кучей мха и наблюдал. А выследив, раскрыл бы, где Гай прячется, чтобы явиться еще раз. Распластавшись под побегами папоротника, Гай замер, напрягая глаза и реагируя на каждое движение на той стороне. Но пока спокойствие нарушал лишь ветер.
И снова накатили нежданные метаморфозы. Странные ощущения. Будто проснувшийся в генах далекий предок-охотник вжимал его с головой в траву, обострил зрение, дал силу в руки. Вбросил в кровь охотничий азарт. Даже его дыхание теперь настроилось в такт колышущейся траве.
«Что за чудеса? – удивился Гай. – Но мне это знакомо! И мне это нравится. Не иначе мои предки не опускались до ковыряния земли, чтобы потом терпеливо ждать того, что на ней взойдет. Они добывали пищу в кровавой бойне охоты. Я это чувствую. Тобиас объяснил бы это так, что когда мы гнемся под тяжестью трудностей, то подсознательно тянемся к своим истокам. Проявляется связующая нить поколений. Далеких поколений. Таких далеких, что не видать им края. Но нить не рвется. Она всегда в нас и шепчет нам тихими знаками. Нужно лишь ее услышать».
Перекатившись от куста за камень, Гай дотянулся до копья, подтянул и вцепился двумя руками. Тяжелое двухметровое древко вселяло уверенность. Таким можно убить троодона одним ударом. Шак изготовил его из твердой породы. Опалил конец, затем на камне наточил острие. Он возлагал на копье большие надежды. Это чувствовалось в той аккуратности, с которой оно было сделано. Спасибо, Шак.
Гай швырнул булыжник в реку, подождал, затем устроил маленький камнепад. Если Шак рядом, его не могут не заинтересовать эти звуки. Ему достаточно шевельнуться, и он себя выдаст. Колебанием воздуха, вздрогнувшим очертанием линий холма, исказившейся зеленью травы. До боли напрягая глаза, Гай прошелся взглядом вдоль обеих сторон. Если Шак где-то и прятался, то делал это весьма профессионально. Не иначе и у него в роду были охотники. От ближних мест Гай перешел к детальному осмотру дальних. Начал со своего побережья, затем переметнулся на противоположное. Холм через реку не казался таким зеленым, как холм Гая. И рыжих каменных проплешин побольше, и деревья не такие высокие. Если только обратная сторона? Потому что с лицевой и спрятаться особо негде. Да Шак и не прятался. Он вдруг появился внизу, на пологом спуске, между желтыми пальмами и папоротниковой рощей, и Гай непроизвольно вжался в землю. Скорее инстинктивно, чем по необходимости. Шак шел очень далеко. Его фигура едва различалась темным квадратом на бирюзовом фоне. Шел он беспечно, хозяйской поступью, не озираясь и не скрываясь. Даже встань Гай в полный рост, он наверняка остался бы незамеченным. Шак был слишком поглощен своими мыслями. Показался на минуту и исчез в лесу. Гай понял, что идет он не к реке, а скорее вдоль нее. Туда, где на той стороне сгустились непроходимыми зарослями темные кусты, да вторым ярусом сосны. Тому, что Шак вернулся на свою сторону, могла быть только одна причина. Кто-то отвлек его от поисков, хотя бы на время. Так же, как и Гаю не давал покоя тарбозавр, наверняка занозой в ноге Шаку докучал его тираннозавр. Пусть он и хвастался, что разделается с ним в одну из ночей, да видать, не такое это легкое дело. А Гай…? Так списан он уже! Где-то прячется еле живой. Осталось лишь найти и добить. Отсрочка ничего не значит. Шак видел, что попал ему в грудь, видел, как тот кувыркался вдоль склона. И лишь опустившаяся ночь не дала отследить, куда он спрятался. Но это лишь дело времени.
«Да! – согласился сам с собой Гай. – Сто к одному, что Шак так и думает. Осталось выяснить, как он перебирается на мой берег?»
На этот раз река встретила тихой гладью. Вдоль ее середины по легкой ряби и несущимся листьям можно было заметить бег течения. Но на периферии вода замирала, прозрачная до дна, неподвижная и застывшая, манящая прохладой. Если в глубине кто-то и скрывался, то делал это очень умело.
Гай ударил копьем по воде, привлекая внимание. Никто не откликнулся, и он упал на колени, окунувшись с головой. Пил и ощущал, как холодная влага приводит его в чувство. Размякший мозг собрался, заработал и расставил приоритеты по местам: первым делом нужно найти путь, которым Шак, как минимум дважды, пересек реку! Для этого нужно отыскать на берегу отпечатки ног. Гай оглянулся на собственные следы. Они заполнились болотной жижей и исчезли. Он невольно выругался – если Шак и наследил, то болото все скрыло. Да еще заросли не пойми чего перекрыли путь. Придется лезть в воду. Войдя в нее по колено, Гай двинулся вдоль берега, ощупывая копьем дно. Гладкий песок чередовался с илом. За илом следовали плантации водорослей. Затем опять песок. Два шага, три тычка острием – вперед и в стороны, и опять два осторожных шага. Холм за спиной удалялся, все дальше и дальше. Гай с тревогой оглядывался, но продолжал идти. Не мог Шак переплыть реку! Не будет он так безрассудно рисковать. Где-то должен быть проход. Отмель, на которую не выбраться тварям из глубины. Первое подозрение у него возникло, когда по левую руку он увидел цепочку едва заметных водоворотов, пересекающих реку от берега до берега. Легкая рябь нарушала плавный ход течения. Гай пошел на первый водоворот, и глубина тут же подпрыгнула до пояса. Но сквозь кристально прозрачную воду он заметил вросший в дно валун с поверхностью, изрытой трещинами. Взобравшись на него, Гай рассмотрел рядом еще один. За ним закручивал воронку водоворота следующий. Камни пересекали реку, словно извилистая, но не обрывающаяся нить скрытого под водой пути.
«Вот так он и прошел. – Стоя на скользком краю, Гай смотрел вдоль реки. – С камня на камень, с берега на берег. Бесхитростно и безопасно».
Стоя на возвышении, в едва доходившей до колен воде, он видел русло далеко в обе стороны. Там, где царила глубина, выше по течению, река темнела до пугающих свинцово-серых оттенков, там, где она отступала мелью, вода, пронизываемая солнечным светом, заливалась желтизной. Такая желтая полоса тянулась чуть ниже, совсем рядом. Параллельно каменному переходу. Всего в полусотне шагов.
«Еще один брод? – проследив за отмелью, соединил взглядом берега Гай. – Сколько же их всего?»
Оставив первый переход, он пошел ко второму. Здесь река и вовсе мелела, доставая чуть выше колен. Огибая ноги дугой, проплыла темная извилистая тень. Гибкая, с непропорционально крупной головой. Она явно примерялась попробовать его на вкус. Гай пригвоздил тень ко дну, потом поднял, трепещущую, на острие копья. Зубастая пасть остервенело перемалывала воздух, молотя по воде хвостом. Филигранный размах, дабы добыча не сумела соскочить, и она полетела на берег. После будет чем заняться. На огне даже такая тварь обретет завидный вкус. Теперь бы не пропустить ту, что покрупнее и не поменяться в пищевой цепочке местами.
