– Еду? – удивившись, Гай посмотрел на выкапывающего рядом с ногой корень малыша-брахицератопса. Насчет сбежит – это Шак сильно ошибается. Если бы Ур сбежал, Гай ничего не имел бы против. Одному в норе гораздо комфортней.
– Они здесь вроде свиней. Лучше привяжи, а то его съест кто-то другой.
– Он съедобный?
Это так… лишь бы не молчать, потому что на языке вертелся совсем другой вопрос. Он не давал покоя с самого начала их разговора. Но задать его Гай никак не решался. А теперь, когда он не сказал Шаку об «особой возможности», о которой в самом деле ничего не знал, надежда услышать ответ и вовсе улетучилась. Если что-то скрываешь ты, то не жди искренности от другого.
Но на всякий случай спросил:
– Шак, где ты добыл огонь?
– Надо говорить – как? Ты меня поражаешь! Неужели они действительно считают, что ты можешь со мной справиться, если ты даже не в состоянии понять того, что тебе уже и так дано. Лучше бы мне приказали убить тираннозавра! С ним хотя бы есть какая-то интрига. Хотя я и так с ним покончу, если не этой, то следующей ночью точно!
– Ночью? – Гаю показалось, что он ослышался. Для него ночь была самым страшным временем суток.
– Конечно, ночью. Они же рептилии. Пусть ты и был закостенелым переписчиком, не видевшем ничего дальше своего района, но, Гай, неужели ты не в состоянии оценить происходящее вокруг себя? Ты здесь находишься не меньше моего, но не можешь удивить меня хотя бы каким-то маленьким, но собственным открытием? Что ты здесь все это время делал? Как ты собираешься меня убить, если даже толком не изучил то, что у тебя уже есть?
Обидные слова Шака достали до самых глубин души. Досадно, но что скажешь в ответ? Гай чувствовал, что Шак гораздо умнее его. Он опередил его на много шагов вперед. Тем более было неприятно слышать это от отброса общины, пусть даже и главного среди себе подобных. Ладно бы его поучал какой-нибудь умник из кластера изысканий или отдела собирателей интеллекта.
В ответ, чтобы Шак не считал его окончательным тупицей, не терпелось выдать что-нибудь умное:
– Ты хочешь сказать, что мы во временном периоде динозавров?
– Ну наконец-то у тебя проснулось любопытство. Судя по фауне и окружающей биосфере с хвойными и голосеменными, мы лет этак миллионов семьдесят назад.
Дальше у Гая перехватило дух, и ничего умного упорно не лезло в голову. Семьдесят миллионов лет! Темнеющее небо вдруг закружилось, и, чтобы не сорваться с обрыва, ему пришлось отступить на безопасное расстояние. Семьдесят миллионов лет назад! Земля еще в полном расцвете! Суша и океан мирно сосуществуют, не посягая на территории друг друга. Человеческая цивилизация не погибает, потому что ее еще даже нет в зародыше!
– Шак, это правда? А может, все же это иллюзия? Как-то так… ошибки, глаза, мозг?
Гай вконец запутался и умолк.
– Правда. И хватит об этом. Сейчас я ухожу. Но ты должен знать, что это был первый и последний раз, когда мы с тобой вот так мирно говорили. Мы как были врагами, так ими и остались. Они не хотят, чтобы торжествовала грубая сила. Им бы хотелось увидеть работу наших мозгов. У тебя же нет ни того, ни другого. Так что следующая наша встреча будет последней. Прощай! Удачи не желаю.
– Подожди!
Гай не нашелся, что сказать, но хотел задержать Шака хотя бы на секунду. Возможно, Шак ошибается! Может быть, ОНИ хотят, чтобы враги примирились и объединившись, рука об руку боролись с враждебным миром?
– Шак, а если вдруг все окажется не так, как ты думаешь? Вдруг ты поймешь, что не прав?
– Что ты хочешь сказать?
– Если неожиданно что-то изменится, если… – Гай чуть не сказал: – если тебе понадобится моя помощь, но вовремя прикусил язык. – Если ты передумаешь, то мы должны как-то дать об этом друг другу знать. Все может случиться.
Сначала Шак ухмыльнулся:
– И это мне говорит Гай-Непримиримый? Ненадолго же тебя хватило.
Потом подумал и согласился:
– Хорошо. Если я захочу что-то сказать, на краю этого обрыва я положу камень. Это же условие распространяется и на тебя. Только не беспокой меня по пустякам.
Затем он отвернулся и, не оборачиваясь, ушел в уже темнеющий лес.
Глава двенадцатая
Я не знаю слова «коварство»!
Каково это – чувствовать себя дураком? Нет, не сразу… а приходить к этой мысли постепенно, шаг за шагом. Поначалу восхищаться собственной смелостью и сообразительностью – достаточной, чтобы, забравшись на холм, кривляться с вершины над удаляющимся тарбозавром. Да и хитрости не занимать. Ее вполне хватает, чтобы спрятаться в кустах и подстеречь глупого овираптора. А память такая, что клятву переписчика он помнит вплоть до необходимых интонаций. Только все это к черту! Это ничто рядом с интеллектом выдворенного за стены города выродка.
Гай еще раз осмотрел себя с головы до ног. Шак же так и сказал – ты не видишь того, что тебе и так дано! Что он не видит? Какие еще сюрпризы таит его шкура? Шак добыл огонь! Шак легко понял, что происходит и где они находятся. Разобрался с «особой возможностью». Он был так же невероятно умен, как и силен. Ничем подобным Гай похвастаться не мог. Говорят, у дурака всегда все хорошо кончается! И все у него сложится само собой. Хорошо бы! Вот если бы Шак сам покончил с собой, или его сожрал тираннозавр. А может, на водопое его схватит огромная тварь из реки? Или он станет жертвой стаи троодонов? Так нет же! Скорее всего, это произойдет с ним, с Гаем!
В сердцах он лягнул в перегородивший нору пятнистый зад. Еще не успевший уснуть Ур тяжело развернулся в тесных стенах и уставился на него долгим немигающим взглядом.
– Что я еще не знаю? Я еще глупее, чем ты!
Удивительно, но на барже он не чувствовал подобной растерянности. Там он четко знал, что делает сейчас и каким будет его следующий шаг. На барже все было ясно и понятно – в трюме оберегаемое стадо, над головой хищная стая! Вопрос лишь в том, кто кого.
– Чего уставился, сосок поросячий?!
Гай чувствовал, что еще немного и злость от собственного бессилия он сорвет на Уре. Но Ур был непробиваем и продолжал смотреть на него крохотными зачарованными глазками невинного ребенка. Гай тяжело выдохнул и принялся снова ощупывать собственную оболочку. Начал с подошв. Ничего… – гладкая эластичная пленка с утолщением на пятке и пальцах. Кстати, пальцы на руках тоже покрыты утолщенными подушечками. Гай поднес ладони к лицу – возможно, разгадка в них? Ударил пальцем о палец. Ничего не произошло. Затем его взгляд упал на экран. Что-то в нем изменилось. Нет, там не появились новые цели. По-прежнему светилось лишь пятно от Ура. Изменения произошли в правом верхнем углу, рядом с блямбой «особой возможности». Теперь надпись «особая возможность», опоясывающая блямбу снизу, смыкалась с надписью верхом «доступность чужевидения». Уже привыкнув к экрану и обращаясь к нему лишь при сигнале тревоги, Гай секунду смотрел на тусклые буквы, не скрывая удивления, потом, приготовившись к любому сюрпризу, накрыл их пальцем. Вмиг все перевернулось, и он увидел самого себя! Согнувшегося в тесной норе, в обтягивающей оболочке и с вытянутой от изумления физиономией. От неожиданности Гай вскрикнул и все исчезло. Перед ним снова стоял Ур и таращился невинными глазами точно ему в рот.
