– Ты хорошо себя контролируешь, – чтобы не травмировать чувствительные перепонки Свимми, Метис произнес тихо, но на всякий случай приподнял прут на уровень груди.
– Что?! – Свимми испуганно шарахнулся и закрыл стремительно уменьшающиеся до обычных размеров уши руками.
– Но тебя выдает твое желание всегда быть в одиночестве, – Свимми не выказывал агрессивности, и клерк решился сократить расстояние. – Во всяком случае, мне это сразу не понравилось.
Свимми молчал, и Метис прищурился, приблизившись к его голове, разглядывая уже ставшие обыкновенными уши.
– Рупорный слух? Редкая способность. Что ты еще можешь?
Свимми вновь не ответил, и клерк изменил вопрос:
– На барже ты не мог оказаться из-за этого. Шестая поправка к закону о суррогатах не предусматривает отчуждение. Тебе должны были показательно отчленить мутированные конечности, затем, в любом случае, останешься ты жив или нет, утилизировать за счет конфискованного имущества или за счет родственников. Таков закон. Так за что ты оказался на барже? Советую пооткровенничать с глазу на глаз, иначе я позову остальных.
– За кражу, – не выдержал Свимми.
– За кражу? – искренне удивился Метис. – Миру действительно приходит конец, если уже начали отчуждать за кражу. Или кража была действительно велика?
– Я не знаю. Я ничего не воровал.
– Понимаю. Ты взял на себя чужую кражу, чтобы скрыть мутацию? Как это произошло? – наткнувшись снова на молчание, клерк ухмыльнулся. – Колись, Свимми. Ты уже признался в главном, так что запираться в мелочах нет смысла.
– Меня поймали на складе распределения товарных норм. Там все разворовали до меня, но я оказался как никогда кстати.
– Обычная история. Что дальше?
– За перевалом мне не выжить – я слабый суррогат. Да мне туда и не добраться. Потому, как мог, перебивался в городе. Нашел убежище на складе, но, чтобы себя не выдать, я там ничего не трогал. Прятался под крышей, на верхнем уровне. Все равно однажды меня выследили и выдали полиции. Ну, а дальше и так понятно.
– Чтобы забраться на склад, мало иметь рупорный слух. Ты должен уметь что-то еще.
Свимми поднес к лицу Метиса руки, и вдруг его пальцы безвольно повисли, будто веревочные обрывки. Он встряхнул кистью, и пальцы переплелись, увеличивая и так немалое сходство с гибким канатным узлом, лишь отчасти напоминающим кулак.
– Текущие руки?
– Только кисти.
– Мне знаком этот феномен. В лабораторном кластере наши умники пытались разгадать секрет, но лишь без толку замучили попавшихся им в руки суррогатов. Ты запускал палец в замок и вскрывал дверь на склад, – констатировал Метис.
– Да. Я могу делать с пальцами все что угодно. Протиснуть в любую скважину и заставить их принять нужную форму. С замком на склад у меня получалось лучше всего.
– Даже не знаю, – вздохнул клерк. – Правильно ты сделал или нет? Отчуждение – не лучшая замена утилизации. Не говоря уже о том, что ты скрыл настоящего вора, списавшего на тебя всю растрату.
– А…? – начал Свимми, но тут же осекся, не зная, вправе ли он задавать подобные вопросы?
Но Метис его понял.
– За что здесь я?
– Да.
– Ну что ж, откровенность за откровенность. Ты будешь первым, кто узнает мою историю, – казалось, клерк был рад выговориться и лишь ждал подходящего повода. – Со мной-то как раз все просто. С этим сталкивается каждый житель городской общины, когда его порог переступает переписчик. Я хорошо его помню – каменное лицо, стеклянные навыкате глаза, полные брезгливости и скуки. В тот день, когда этот бесчувственный истукан принес повестку отцу, я держался как мог и уверял себя, что это необходимо. Так поступают со всеми. Непонятно, почему наша семья должна быть исключением, если таков закон? Но когда его не стало, в моей голове вдруг что-то перевернулось. Я ведь видел, что правительственные вельможи не спешат отправлять собственных родственников на утилизацию, несмотря на то что к правительственному кластеру их родня не имеет никакого отношения. Да что там говорить! Как на чиновника кластера по делам колоний неприкосновенность распространялась и на меня. Но за себя я бы и не волновался. Все дело было в том, что у меня еще оставалась мать! И на нее моя неприкосновенность не распространялась. Когда подошло ее время, и мы вздрагивали от каждого шороха у двери, вот тогда я и сказал – хватит! В кластере я лишь мелкий клерк и не мог защитить ее открыто. Но никто не поймал меня за руку, когда я сфабриковал фальшивый документ, что и она состоит на службе в правительстве. Да, Свимми, так я и сделал. Подтер нашим однобоким законом зад, а потом каждый день ждал разоблачения. Ох, видел бы ты рожу нашего переписчика, когда в обмен на повестку я ткнул ему зеленую карту под его длинный нос. Он нам свою казенную фразу: вы отжили положенный лимит, а я ему карту! Да, рожа у него была еще та. Но я его недооценил. Поначалу показалось, что он проглотил обман. Но не тут-то было. Он начал рыть! Целых три года! И все-таки дорылся. Такой же как Гай – упрямый, въедливый, беспощадный, и уж если вцепился, то намертво. Тем не менее три года отсрочки для матери я выиграл. Хотя и стоили они мне отчуждения. Но я ничуть не жалею. Потом меня лишили всего, что я имел, и даже имени. Вместе с приговором судья присвоил мне черт знает откуда выковырянную кличку, чтобы в моем кластере даже памяти обо мне не осталось. Поверь, Свимми, я не совру, если скажу, что повернись время вспять, я поступлю так же снова. Единственное, в чем я изменился – это в том, что теперь я люто ненавижу переписчиков. На дух не выношу! И не верь, если тебе кто-то скажет, что они лишь жертвы своей профессии, и даже среди них есть понимающие люди. Все это вранье! Бесчувственные машины! И Гай не исключение.
Метис уныло вздохнул, затем, спохватившись, что и так много наговорил, кивнул на руки Свимми:
– Кто-нибудь знает?
– Нет. Я был осторожен.
– Осторожен… – хмыкнул клерк. – Что же тогда в твоем понимании беспечность? – он взглянул в потолок и спросил: – Что ты здесь делал?
Свимми стушевался.
– Слушал. Ты позволишь, если я послушаю снова? Странные звуки… но так я их не слышу. Мне нужно сосредоточиться.
– Тебе не мешает этот дикий грохот?
– Я умею отстраивать частоты.
– Ну что ж, валяй! Всегда хотел посмотреть на суррогата в деле. На меня не обращай внимания.
И словно для того чтобы Свимми почувствовал себя уверенней, Метис отошел в тень, застыв неподвижной мумией. Грохот из шестого отсека проникал и сюда, хотя приглушенный и не такой пронзительный. Клерк с интересом наблюдал за превращением ушей Свимми в чувствительные локаторы, а когда тот беззвучно зашевелил губами, то не выдержал и тихо спросил:
– Что там?
– Непонятно… но что-то происходит… скрипит.
– А что говорят?
