– Ни разу.
– Не верю, мой маленький хитрец! Наверняка, ты это тоже делал, но куда тоньше, чем я. Я слыхал, что хорошие игроки могут добираться к крэдам в капсуле с помощью хитрости и собственных мозгов. Кажется, у вас это называется – подкинуть малютку? Или я забыл? Напомни – как-то иначе?
Сид не знал, как взламываются крэдоматы… но предпочел промолчать, чтобы не обнаружить свое невежество. Но Неженка словно и не заметил его молчания.
– Чипы, волновой щуп, размагничивающая нить, все это хорошо. Но это не по мне. То ли дело – хороший закаленный инструмент. Дай мне крэдомат, мой инструмент, минуту времени, и я выпотрошу его, как мусорный бак! Самое главное, чтобы сталь была хорошая. Закаленная до синевы, насыщенная углеродом, с прокованным лезвием, и тогда не устоит ни одна запорная линейка. Я хорошо разбираюсь в стали.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Но о чем-то мы должны с тобой говорить? У нас много общего. Мы оба знаем ту радость, когда из убитого крэдомата крэды льются в руки потоком. Ты уже не можешь их удержать и подставляешь карманы. Но их не хватает, и ты срываешь рубашку. Но скоро переполнена и она! А магнитный пластик все шуршит и шуршит! Тогда ты снимаешь штаны, завязываешь брючины и набиваешь их до отказа! О-о…! Как хорошо я это помню!
– Я не убивал крэдоматы, – возразил Сид.
– Нет? – Неженка разочарованно заглянул ему в лицо. – Чем же тогда ты занимался?
– Только играл.
– Но, наверняка, жульничал? Пусть даже и так. Я потрошил крэдоматы, а ты вытряхивал чужие карманы. Мы как две руки. Правая сильная, крепкая, ломающая любые замки. А левая хитрая, ловкая как пещерная многоножка, протискивающаяся в любую щель! Или может ты правша?
Сид снова промолчал. Удивительно, но Неженка будто видел его насквозь, и от этого по телу разбежались мурашки. Конечно, как любой игрок, Сид всегда хитрил. Особенно это у него хорошо получалось при игре на выбывание в пулетку. Раскладывая игральные жетоны, он с поразительной ловкостью перебирал пальцами, выбрасывая нужную ему комбинацию. Для этого у него были специально подточены ногти и растянуты хрящи в костяшках.
– Хочешь есть? – вдруг спросил Ахилл.
– Да! – тут же откликнулся Сид.
– Возьми.
Неженка залез в карман и протянул крупную, с кулак, голову грифа.
– Прости, но мясо я оставил в тайнике. Он здесь, рядом. Заглянем, если хочешь?
У Сида хватило выдержки отказаться и на этот раз, но от головы с выпученными черными глазами и еще свежими каплями крови на срезе он отказаться не смог и протянул руку.
– Не подумай, что я к тебе подмазываюсь. Просто самому уже в горло не лезет – объелся. А у вас, как я погляжу, с едой неважно. Или это только тебя голодом морят?
– Нет у нас еды! – поспешил ответить Сид, испугавшись, что Ахилл может передумать. Затем, выхватив обтянутую розовой кожей голову грифа, жадно впился зубами.
– А вот мне почему-то кажется, что в трюме самый голодный – это ты. Остальные вроде бы как жизнью довольны. Особенно этот ваш Гай. Шак говорил, что он из переписчиков? Он от судебных стюардов слышал. Это правда?
– Угу… – счастливо жмурился Сид, двигая челюстью.
– Ну этот тебя точно заморит. Эти жалости не знают.
У Сида внезапно от обиды перехватило горло и захотелось разрыдаться. Кто бы мог подумать, что слова понимания, сочувствия ему будет говорить Неженка Ахилл?! Тот, кого боялся даже Тоби! А теперь они разговаривают как давние друзья, и как настоящий, понимающий друг Неженка делится с ним едой! В его голосе он услышал заботу, которой ему так недоставало. А что ему говорил Гай? Терпи, Сид! Не будет тебе обмена, Сид! Лучше сдохни, Сид, чем я уступлю и добуду тебе пищу! И что с того, что потом они все-таки начали меняться? Гай мог бы ему, как больному и слабому, давать больше, чем остальным!
За спиной хлопнула дверь, и Сид услышал, как в отсек вернулся Тобиас. Услыхал его и Неженка Ахилл. Он подозрительно повел ухом и, смолкнув на полуслове, неожиданно подмигнул:
– Мы еще продолжим наш разговор, игрок. Я буду рядом. Дай знать, когда опять останешься один.
Затем исчез также бесшумно, как и появился.
Тобиас скрупулезно закрутил штурвал на двери, обошел трап и, не глядя на Сида, что-то забубнил под нос. В руках он держал сделанную из деревянной планки линейку. Поднеся ее к иллюминатору, он задумчиво произнес:
– Пять с половиной дюймов в самом глубоком месте. Плохо… совсем плохо.
Затем, спохватившись и вспомнив о Сиде, добавил, направившись к стене, где он вел записи:
– Придется сократить норму, но ты не переживай, выродков наверху пересидеть нам хватит.
Сид не ответил, и прекрасно чувствующий его настроение Тобиас обернулся:
– С тобой все в порядке?
– Да… – чтобы Тоби ничего не заподозрил, Сид прикрыл рот и торопливо двинул челюстью, проглатывая оторванную с головы грифа кожу. – Так что там с водой?
– Она восстанавливается не так быстро, как хотелось бы. То, что там собралось, собиралось не один месяц. А мы хотим пить по полплафона, и чтобы к утру она опять была на уровне. Конденсат стекает по граммам. Так что норму придется сократить. Что у тебя там?
Тобиас заметил, что Сид прячет руку за спиной, и, застыв с угольком у доски, так и не дописав цифру, приказал:
– Покажи!
Сид понял, что выкрутится или отмолчаться не получится и нехотя подчинился, протянув остатки головы.
– Где ты взял?
Сид смущенно отвернулся и попытался отделаться неопределенным жестом.
– Здесь… под трапом. Наверное, кто-то обронил.
– Не ври! Мы менялись на потроха грифов и части туш. Голов не было! Ты что, вылезал наверх?
– Нет?! – испуганно затряс головой Сид. – Тоби, не злись. Мне ее дали.
Тобиас долго молчал, затем, понизив голос, указал в потолок.
– Тебе ее могли дать только оттуда.
Сид потупился, затем сконфуженно кивнул.
– Ты в своем уме?! – мрачно произнес Тобиас. – Ты решил нас предать?
– Нет, Тоби, нет! И в мыслях не было!
– Тогда какого черта? Как ты посмел открыть люк?!
Теперь Тобиас стоял вплотную к Сиду, и он сжался, ожидая, что сейчас его ударят.
– Я не открывал! Клянусь! Он мне ее просунул в щель.
– Кто?
– Ахилл… – едва слышно прошептал Сид.
– Неженка? – изумился Тобиас. – Ты взял из его рук еду?
– Ну и что здесь такого?
– Да…! – едва не задохнулся от возмущения Тоби. – Да мы едва оттащили его, когда он, не останавливаясь, пинал тебя от берега до самого карьера! Ты же отойти до сих пор не можешь от его побоев!
