Я побежала за Лялей. Она буквально взлетала по ступенькам вверх, и я, несмотря на мою тренированность, значительно от нее отстала. Догнать ее мне удалось уже почти на выходе на крышу.
– Ляля! – окликнула я ее.
Она обернулась и, увидев меня, быстро добежала до самого края крыши.
– Не подходите! – закричала она. – Если приблизитесь еще хоть на сантиметр, я прыгну!
– Хорошо, не буду, – как можно спокойнее сказала я и сделала несколько шагов назад. – Вот видите, я даже отошла немного. Пожалуйста, вы тоже отойдите от края крыши.
– И не подумаю! – выкрикнула Ляля. – А сорвусь вниз – вы будете виноваты во всем! Нечего ходить по домам и все вынюхивать!
Да, истеричность и подростковая демонстративность, свидетельствующая о незрелости психики, налицо! А ведь ей уже за тридцать, если она училась в одном классе с Максимилианом, – давно пора повзрослеть!
– Ляля! Можно с вами поговорить? – спросила я.
– Нам с вами не о чем говорить! – продолжала кричать она. – Ищейка!
– И все-таки выслушайте меня, – мягко сказала я. – Моя работа заключается в том, чтобы найти убийцу человека, который был вам дорог. И то, что рассказала мне ваша мама, подтверждает, что вы к его гибели непричастны.
– А-а! – снова закричала Ляля. – Она выдала меня! Никому не понять, как я страдала все эти годы! Никто меня не понимает! Я больше так не могу! Лучше умереть!
– Ляля, – все так же мягко продолжала я, – вы далеко не единственная на свете, кто так страдает, могу вам это сказать абсолютно точно. Но люди находят в себе силы жить и после того, как их отвергли. И после того, как их предпочли кому-то другому. И после смерти любимого человека. Даже после смерти собственного ребенка. Ваше страдание действительно так велико? Вам действительно кажется, что никто на земле никогда не страдал сильнее, чем вы?
Ляля невольно чуть-чуть отступила от края крыши и судорожно всхлипнула:
– Не знаю… Но я так правда больше не могу! Он совсем измучил меня, всю душу из меня вынул!
– Его больше нет, Ляля. Совсем нет. Нигде нет. И никто не будет вас больше мучить.
Ляля обвела пространство вокруг себя потерянным взглядом.
– Но как же мне жить, если его больше нет? Зачем тогда вообще жить, без него?
Прыгать она уже передумала, это точно. Осталось только уговорить ее вернуться домой.
– Ляля, а как же ваша мама будет жить без вас? Вы об этом подумали? Ее-то вы за что решили наказать?
Ляля потупилась, как ребенок, внезапно осознавший себя виноватым.
В это время с криком «Лялечка!» к нам на крышу, запыхавшись, ворвалась Виктория Валерьевна. Ляля тоже закричала: «Мамочка!» – и бросилась ей навстречу. Некоторое время они стояли неподвижно, судорожно вцепившись друг в друга; потом Виктория Валерьевна, не выпуская дочь из объятий, повела ее к лестнице.
Уф! Кажется, все обошлось.
Я вернулась в машину и, прежде чем отправиться в путь, проделала несколько дыхательных упражнений, приводя мысли и чувства в порядок. Визит к полусумасшедшей Ляле практически ничего не дал мне в плане расследования, зато изрядно потрепал нервы. Лишь посидев в машине минут двадцать, я почувствовала, что снова могу взяться за руль и наконец поехать в банк «Резолют», в котором Крашенинников брал кредит, чтобы рассчитаться с долгами.
Банк располагался на небольшой и тихой улочке, на первом этаже десятиэтажного жилого дома. Я миновала вестибюль и оказалась в просторном операционном зале со множеством окошек. Но отдел по работе с должниками находился дальше, и я пошла по коридору, читая по пути таблички с надписями, пока не увидела нужную мне комнату. Люди в очереди вели разговоры о своих делах, и я невольно прислушалась.
– Присылают нам кредитную карточку на двадцать тысяч, – рассказывала молодая женщина, – и тут же предложения, на что их можно потратить. Ну, мы как нормальные люди карточку эту подальше убрали – ни к чему нам она! Но, как назло, мужу через пару месяцев начали задерживать зарплату. Пришлось тогда нам активировать эту карту. Стали понемногу снимать с нее – и постепенно увеличили лимит до девяноста тысяч. Платили все исправно: если и были просрочки, то в следующем месяце мы выплачивали за два. А потом муж остался совсем без работы: предприятие развалилось, задолженность по зарплате так и не выплатили. Пока он искал новую работу, выплаты мы просрочили на три месяца. И вот тогда посыпались письма с угрозами, начались звонки по телефону. Пришлось в другом банке денег взять, чтобы здесь погасить, – и покатилось все под горку: теперь уже в два банка нужно выплачивать, долги растут, а доходы не прибавляются… Хорошо, что мы с мужем друг друга поддерживали: он отчаивается – я утешаю, мне свет не мил – он меня подбодрить старается… Но когда мы решили узнать общую сумму задолженности, то выяснилось, что она нисколько не уменьшилась: мы оказались должны даже больше, чем брали. Вот это был шок!
– Ни фига себе! – присвистнул один мужчина.
– Ага! – поддакнула рассказчица. – Мы с мужем спрашиваем: «А где же то, что мы платили больше года»? «А это, – говорят, – вы только проценты гасили. Если вносите минимальный платеж, то только через три года основная сумма начнет понижаться, а вообще этот кредит на девять лет рассчитан». И тогда мы поняли, что долг нужно возвращать весь сразу – иначе мы всю жизнь у них в должниках ходить будем. А денег взять негде. Как вы думаете, что мы сделали?
– Грабанули банк! – радостно воскликнул все тот же мужчина.
– Нет. Просто продали свою квартиру. Покупатель нашелся сразу. Оно и неудивительно: квартира в пригороде, поэтому недорогая, а состояние идеальное, площадь большая, все удобства, только отопление печное. Мы деньги получили, договор подписали, а для себя сняли квартиру в городе – даже удобнее вышло, на работу ездить не так далеко. Но тут выясняется, что покупатель наш не подал документы на госрегистрацию. Интересный такой! Я понимаю еще, когда продавцы тянут с документами, так что регистрация откладывается на полгода, если не больше: то одну бумажку забудут принести, то другую… Но если уж ты купил, неужели не хочется право собственности побыстрее зарегистрировать? Ты же свои кровные за эту квартиру отдаешь! И только через полтора года мы поняли, почему наш покупатель не торопится с регистрацией. Нам пришла повестка в суд: новый собственник все это время не оплачивал коммунальные услуги, и его долг повесили на нас. Но мы же с мужем люди неопытные в этих делах, никогда раньше продажей недвижимости не занимались… Нам и в голову не могло прийти, что госрегистрация так много значит. Мы деньги получили, ключи отдали – и думали, что все, дело сделано. И вдруг такой сюрприз! «Как так? – спрашиваем у юриста. – Мы же дом продали, деньги получили, ключи отдали…» «А пока ваш договор купли-продажи в юстиции не зарегистрируют, сделка недействительна, – говорит юрист. – Вы по-прежнему остаетесь собственниками, а следовательно, и по счетам платите». И мы начали выплачивать эту задолженность, а сумма там накопилась огромная, особенно за отопление. Новые жильцы на дрова решили не тратиться, а вместо этого обогревателей мощных понаставили в каждой комнате. Представляете, сколько они электричества нажгли за полтора года? Раз такое дело, мы обратились в суд с просьбой признать сделку недействительной и вернуть нам квартиру. Как бы не так! Долги остались нам, а квартира – новому хозяину. Правда, его в судебном порядке обязали все документы оформить надлежащим образом, но он все равно тянул до последнего и зарегистрировал собственность только после вмешательства судебных приставов.
