– Что тебе снится? – повторила она чуть громче.
– В смысле?.. – Олег, ее муж, оторвался от чтения и удивленно изогнул бровь.
Он лежал на дальней стороне кровати, закинув изуродованные синими варикозными шишками икры на скомканное в беспорядке одеяло. Круглое пузо напоминало большой силиконовый шар: когда-то она подумывала купить такой, чтобы заниматься фитнесом, но так и не купила. Олег использовал живот как подставку для книги. В руках он держал дешевое издание в мягкой обложке, что-то про экономику, геополитику, конспирологию. Что-то такое, разговоров о чем Лида избегала, наперед зная, что в итоге во всем окажутся виноваты жидомасоны, рептилоиды или древнеегипетские жрецы. Подобные темы вызывали у нее в лучшем случае сонливость и скуку, в худшем – головную боль.
– Тебе что-то снилось прошлой ночью, – пояснила она. – И я хотела бы знать, что ты видел во сне. Или кого.
– Глупость какая, – Олег закрыл книгу и лениво зевнул, даже не подумав прикрыть рот ладонью. – Ты же знаешь, я снов не помню. По сути, мне и не снится-то ничего.
– Да уж, обычно ты спишь как сурок, – согласилась Лида. – Даже не храпишь почти, разве что иной раз воздух портишь.
Она была рада отвлечься от уродливого отражения в зеркале, чтобы поговорить с мужем. О чем угодно, пусть даже о вездесущих масонах или о том, как тот пускает шептунов по ночам. К тому же внутри нее росло смутное чувство, которое весь день не оставляло ее в покое.
– Ну, знаешь. Что естественно, то не безобразно, – ухмыльнулся Олег и, недолго думая, выпустил газы, издав при этом звук, похожий на треск рвущейся ткани.
– Разумеется.
Мужчину следует принимать таким, какой есть, – повторяла ей мать с детства. На практике, во взрослой жизни это у Лиды вылилось в правило двух «не» и одного «да». Не устраивать сцен, если муж возвращается поздно, зависнув после работы в баре с сослуживцами. Не обращать внимания на его сальные шуточки, стоически выслушивать треп о футболе и политике. А также стирать его нижнее белье и вонючие носки, нюхать по ночам пердеж и – то самое «да» – время от времени раздвигать ляжки и стонать, имитируя бурный оргазм.
«Лучше уж маленький член в руках, чем большой в заднице», – подвыпив, делилась опытом мамаша. Она пережила троих мужей, так что Лида вполне доверяла ей в вопросах семейных отношений, справедливо полагая, что маме виднее. Днем, пока Олег был на работе, она даже звонила матери в Сызрань, спросить насчет его странных снов. Но понимания не нашла: та обозвала ее шизофреничкой и посоветовала выпить чего-нибудь успокоительного, чтобы унять паранойю. Что ж, мама никогда не отличалась особой отзывчивостью.
– Все-таки тебе что-то снится. Ты что-то видишь там, в голове, когда спишь, – попыталась она объяснить, с трудом подбирая слова. Язык во рту, похоже, распух не меньше, чем кожа у нее под глазами, превратился в еще одну огромную жировую складку, как на боках.
Иногда ей бывало физически сложно выражать свои мысли. Особенно если она волновалась или испытывала сильное беспокойство, как сегодня. Утром в гости нагрянула соседка из пятого подъезда, вдовая баба примерно одного с ней возраста: обычное дело, справиться о здоровье, поболтать о том о сем, перемыть косточки молодым вертихвосткам. Но в этот раз разговорчик не склеился. Лида ничего не могла с собой поделать: мысли и фразы, вроде бы вертящиеся на языке, норовили брякнуться оттуда куда-то в пустоту, где их приходилось вылавливать, будто черпая дырявым половником со дна кастрюли вязкую вываренную кашу. И то, о чем говорила Тамара, проходило мимо ее ушей. Мигрени, давление?.. Все в порядке, Томочка, пью таблетки. Что?.. Ах да, малость нездоровится, ну да ладно, бывает. Что-что?.. Да, буду держаться, и ты держись, спасибо. В итоге пришлось соврать насчет простуды и попрощаться, пока соседка вконец не доконала ее своими заботами.
Когда вечером вернулся Олег, беспокойное состояние никуда не исчезло, даже наоборот: стало ощущаться острее. За ужином, пока челюсти с трудом перемалывали безвкусные листья салата, Лида подумала, что причиной всего: и плохого аппетита в том числе – может быть приближение цикла. Но предыдущие месячные закончились не более двух недель тому назад, так что для очередного «м-синдрома» («красный день календаря», как называла это мать) рановато.
И только теперь, готовясь ко сну, Лида окончательно уверилась в том, что проблема была именно в муже. Это не с ней – это с ним что-то было не так. И решилась спросить о снах.
– Ты вчера говорил во сне, – она оставила скомканную салфетку на трюмо, рядом с набором пилочек и маленькими маникюрными ножницами, а сама поднялась. – Понимаешь, Олег? Впервые за все время, что мы живем вместе, ты разговаривал во сне!
– Вот даже как? Весьма интересно, – тон мужа намекал как раз на обратное, говорил о том, что ему скучно, и он слушает вполуха.
Но Лида была решительно настроена высказать все, что наболело. Мать, возможно, и возразила бы ей что-нибудь на это, но ведь она же отказала ей в помощи сегодня, так что нужно брать дело в свои руки.
– То, как ты говорил… Олежк, это сложно назвать человеческой речью.
– Ругался, что ли?
– Нет. Нет, там вообще не было слов. Не знаю, как описать, – она пожала плечами. – Похоже на какой-то хрип или даже рычание… Точно. Ты рычал на меня ночью, как собака из подворотни.
– Хм. Нет, я, конечно, старый кобель… Но ты уверена, что этот звук доносился не отсюда? – Улыбнувшись, он погладил надутое пузо. – Те макароны по-флотски, что ты приготовила… Очень вкусные, конечно, просто пальчики оближешь. Но я, видать, переел. Утром маялся животом, пока не сходил по-большому. И на службе еще два раза бегал.
А когда ты НЕ переедал, могла бы спросить она, но вместо этого просто прилегла рядом и уставилась в потолок. Мужчину следует принимать таким, какой есть, и она уже давно привыкла ко всем его излишествам и недостаткам, включая обжорство и тягу к спиртному. Ее это все вполне устраивало, поскольку было знакомо. Лиду не устраивало другое – то новое, что она в нем обнаружила. То странное, что заставляло мурашки бегать по коже.
– Ты вчера не только рычал, Олег. Не только издавал эти непонятные, угрожающие звуки. Ты еще и непонятные вещи делал. Как-то странно двигался.
– Хе-хе, вот так, что ли? – Он пошевелил тазом, изображая фрикции. Но даже сымитировать секс у него получалось не очень, только матрац растряс и простыню, которую она не далее как третьего дня поменяла, измял.
Что ж, лучше маленький член, чем никакого члена, не так ли?..
– Нет, иначе. Вот так, – Лида подняла руку над головой. Несколько раз сжала-разжала пальцы. – Понимаешь? Будто хотел свернуть кому-то шею. И рычал при этом… Со злобой рычал так, с яростью.
– Что ты хочешь этим сказать? – насупился Олег, недовольно ворочаясь на своей стороне кровати.
– Что это выглядело чертовски странно, вот что. Ты представь, каково было мне лежать с тобой, когда ты все это проделывал, да еще и с закрытыми глазами! Ты как будто пытался кого-то придушить, а рядом-то никого, кроме меня, не было! Что я должна была подумать в эти минуты, глядя на эту твою пантомиму?
