9
Несколько секунд все трое молча вжимались в стенки кабины, каждый в свою. Дядя Витя тяжело и часто дышал, просунув ладонь под майку с левой стороны, где у него обнаружилась расплывшаяся по дряблой бледной коже синяя татуировка в виде большого, обвитого цепью якоря. Костя изучал эту находку, пытаясь вспомнить, были ли какие-нибудь тату на груди у его покойного отца. У Вики была – маленький паучок в области поясницы. Эх, он бы все отдал за то, чтобы остаться вчера у нее на ночь… Сейчас Косте казалось, что он парит в невесомости. Даже девчонка прекратила плакать и, широко распахнув огромные голубые глазищи, поочередно смотрела то на одного взрослого, то на другого.
Потом дядя Витя отлип от стены и надавил большим пальцем кнопку в нижней части лифтовой панели. Ощущение невесомости исчезло – кабина прекратила движение.
– Черта с два я отсюда куда выйду.
– Виктор Палыч, телефон проверьте, – сказал Костя. – Может, теперь все-таки есть смысл позвонить в полицию?
– Умный больно, да? – сказал дядя Витя. – Не фурычит. Связи нет, видишь?
Костя кивнул, забирая бесполезный теперь мобильник. В этом здании столько бетона, а его сотовый оператор никогда не отличался надежностью. К тому же смартфон пострадал: пластмассовый корпус в нескольких местах треснул, спасибо дяде Вите. Впрочем, с его-то везением разве могло быть иначе?
Не гневи Бога, сынка, девку тебе сам Господь послал.
«И то правда, бать. Но что дальше?»
Покойник замолчал, но, в общем, мертвым и не свойственна особая разговорчивость.
– Что это было там, внизу? Ты видел? – Дядя Витя продолжал растирать себе грудь, лицо у него стало еще белее и уже не только из-за мелового грима. – Эта сука, Азатгуль, она показала на меня! А ты, – дядя Витя наконец обратил внимание на спасшего их ребенка, – чьих будешь? Как звать?
– Я девочка Маша Петрова, у меня болит вот здесь, – она потрогала пальчиком висок, задев при этом завитой нежно-золотистый локон.
Костя только сейчас заметил на голове у девчонки ободок с пушистыми розовыми заячьими ушками. Наверное, родители любили называть ее «зайчиком». Ушко осталось одно, второе куда-то исчезло. Большое горе для малышки ее лет – может, потому и плакала?.. Как бы там ни было, Костя сейчас даже собственные грязные трусы не рискнул бы поставить на то, что девочка Маша когда-нибудь вырастет в длинноногую грудастую «зайку Плейбоя».
– Мама, папа твои где? – продолжал допрос дядя Витя.
– Не знаю, – пожала плечами Маша. – Где-то… там.
Потом заплаканное личико вдруг просияло неподдельной радостью, и она, вытянув перед собой обе руки, сообщила:
– Мне шесть лет. Нет, уже семь! – оттопырила еще один пальчик. – У меня день рождения!
– Господи. Что бы ты ни заказывала на днюху, надеюсь, папаша подарил тебе не тараканью ферму.
– Виктор Палыч, – отвлек его Костя, – инструмент верните.
– Что? А, черт, забирай, – дядя Витя выудил молоток и невесело улыбнулся: – Веришь, нет… забыл внизу про него совсем, когда началось. С другой стороны, ты вспомни ту тварюгу! Какой от него прок против всей этой хрени, а?
– Без вариантов, – согласился Костя, сжимая деревянную рукоятку.
Сунуть молоток было некуда – не в трусы же пихать. Слесарь говорил верно, против таких тараканов бесполезно любое оружие, кроме, разве что, огнеметов. Но, по странному стечению обстоятельств, никто из присутствующих пиротехники на это маленькое собрание жильцов не захватил.
– Там игрушки есть? – Маша смотрела на его телефон.
– Посмотри сама, я не знаю, – Костя протянул ей мобильник. – Считай это, ну, типа подарком на день рождения.
– Спасибо.
– Виктор Палыч… Надо выбираться отсюда, Виктор Палыч.
– Ты глухой?.. Или тупой? Черта с два я отсюда выйду!
– Кабина не герметична. Шахта лифта тоже. Рано или поздно они до нас доберутся.
– Кто-то придет на помощь.
– Кто? Мы никого не встретили, кроме девчонки. Тараканы сожрали ее родителей, сожрали Азатгуль… Во всем здании в живых остались только мы трое. И у нас нет связи с внешним миром. Делайте что угодно, выстукивайте SOS азбукой Морзе по стенкам – никто нас не спасет! – Костя прервался и услышал в паузе шорох. В углу кабины в семечковой кожуре копошился таракан. – Смотрите! Они уже здесь.
– Ну и что? Их здесь мало. А по одному, – слесарь сделал шаг и превратил семечки в труху вместе с тараканом, – по одному мы как-нибудь с ними справимся.
– Это пока они не проели дыру побольше, – сказал Костя. – Или несколько дыр. Они это могут. Я видел, как они проедают дерево. И потом, Виктор Палыч, сколько мы здесь высидеть сможем – день, два?.. Что будем пить? Есть что будем? Тараканов? Мы же сами тут, как жуки в коробке…
– Ничего, продержимся!
– Сколько ты продержишься без лекарств, дядя Витя? У тебя ж с сердцем плохо, да?
– Это моя забота, сучонок. Сперва ссать в унитаз научись, прежде чем диагнозы ставить.
– Ой, тут птички есть! – воскликнула Маша: девочка нашла в телефоне Angry Birds.
Костя снова взглянул на дядю Витю:
– Виктор Палыч, вы же говорили что-то про лучшую защиту от тараканов…
– Намастрячился сикать H3BO3, гений?
– Нет, – терпеливо сказал Костя. – Я про другую защиту. Про ту, которую нам дала природа. Вы же говорили о птицах, верно? Птицы клюют тараканов.
– Какая разница, о чем я говорил? Если ты гадишь, как голубь, это не значит…
– Да ЗАТКНИСЬ ты хоть на минуту! Просто послушай, – на плечо упал таракан, и Костя, не отвлекаясь, раздавил его в ладони. – Мы могли бы подняться в лифте на верхний этаж. А оттуда выйти на крышу. Крыша – это не дерево и пластмасса, дядя Витя. Это бетон. Туда им пробраться будет сложнее. Там мы сможем звонить куда угодно, кричать сверху, звать на помощь. И главное. Там будут птицы. Много птиц.
– Птички нам помогут! – Девочка все это время слушала Костю с открытым ртом.
– Природа нам поможет, Виктор Палыч!
Старик задумался. Сейчас он выглядел действительно как глубокий старик, а не молодящийся, прежде служивший на флоте слесарь, недавно вышедший на пенсию. На глубоких залысинах проступили бисеринки пота, щеки посерели и будто втянулись в череп. Костя вдруг понял, что щетина на подбородке дяди Вити не окрашена мелом – она была белая, потому что была седая. И серые зрачки его не серебрились, как казалось прежде, а помутнели от возрастной катаракты.
– Все это имеет смысл, только если ход на крышу открыт, – наконец выдавил он из себя.
– Даже если там заперто, – Костя поднял молоток, – у нас есть чем сбить запоры.
