— Ты правду говоришь?
В ответ она стала усиленно кивать.
Тогда он приблизился и поцеловал её в губы. Ах, как давно он не обнимал и не целовал женщин! Дрожь прошла по всему телу, и он непроизвольно глубоко и тяжело вздохнул.
Она теснее прижалась к нему и замерла на его груди. Так они стояли некоторое время, молча прислушиваясь к дыханию друг друга.
Наконец он сказал:
— Когда-то я любил девушку. Очень любил. Мы были мужем и женой. Давно это было. С тех пор моё сердце будто зачерствело. А сегодня оно оттаяло…
— А когда я увидела тебя, бредущего по лугу, у меня как-то по-особому ёкнуло в груди, жалко тебя стало…
— У вас, у женщин, жалость впереди любви идёт.
— Да уж так.
Стало темно, народ с лугов разошёлся. Они стояли обнявшись, и им было так хорошо, что не хотелось расставаться. Они были хмельными и от вина и пива, и от внезапно нахлынувшего чувства.
— Ты надолго к нам? — спросила она.
— Не знаю. Собирался на пару недель.
— Потом снова в море?
— Куда же ещё?
— Мужчина, оставшийся дома, подобен корове, лежащей на лугу.
— Но со временем кочевая жизнь надоедает.
— У меня брат тоже только что вернулся из похода.
— Был вместе с Гастингом?
— С Гастингом в первый раз ходил в моря. А в последний раз сам возглавлял викингов. Были где-то на востоке.
— Не в Новгороде?
— Нет. В какой-то Ладоге.
— Рядом с Новгородом.
— Откуда знаешь?
— Мой дед — новгородский князь Гостомысл. Рассказывал о тех краях. И что они там делали — грабили? — в голосе Рюрика послышалось напряжение.
— Нет. Захватили Ладогу, наложили дань. Но жители восстали и прогнали. Вернулись ни с чем.
Рюрик облегчённо вздохнул. С детства считал те славянские земли своей второй родиной, непроизвольно переживал за их судьбу. Улыбнулся:
— Крепко им попало?
— Еле ноги унесли.
— Так-так-так… Значит, вон кто твой брат, Олег. Хотелось бы с ним встретиться.
— А со мной?
Вместо ответа он крепко прижал её к себе.
— Что сейчас делает твой брат, чем занят?
Она пожала плечами.
— Вроде ничем. Встречаются с викингами, пьют, вспоминают былые походы. Наверно, строят какие-то планы. Я как-то не вникаю в мужские дела.
— А что, если я завтра загляну к вам? Хотелось бы побеседовать с твоим братом, очень он меня заинтересовал!
На другой день Рюрик пришёл в гости к обеду. Дом ярла был длинным, как и принято в Скандинавии, брёвна были положены прямо на землю. Через небольшую прихожую он вошёл в помещение, разделённое на три комнаты. Вдоль стен проходила широкая земляная насыпь, обшитая досками, получался как бы приподнятый пол. На этой насыпи сидели, а ночью спали. Посредине большой комнаты располагался очаг, возле него стоял стол со скамейками и креслом для хозяина. Стены комнаты были покрыты деревянными панелями, висели ковры, оружие разных стран. Маленькие окна были закрыты разноцветными стёклами.
Олег ждал его, провёл к накрытому едой и питьём столу. Здесь были любимые норманнами варёное и жареное мясо, солёная, вяленая и жареная рыба, мёд, ячменные и ржаные лепёшки, вино стояло в кувшинах, а пиво — в бочонках, расположенных рядом со столом. Разрумяненная, часто кидая на Рюрика влюблённые взгляды, хлопотала Эфанда. Халльгерд на минутку присела к столу, оказывая гостю уважение, а потом ушла в свои покои, к младенцу.
Выпили, закусили. Потёк неторопливый мужской разговор про моря, набеги, бои и сражения, добычу…
— Какие замыслы у тебя на ближайшее время? — задал вопрос Рюрик.
— Пока никаких. Прикидываем с викингами и так и эдак…
— В хевдинги не намерен податься?
Хевдингами в Скандинавии называли тех, кто оставался на родной земле, отказавшись от заморских походов.
Олег улыбнулся краешком тонких жёстких губ, ответил:
— Нет.
Рюрик подумал, помолчал, потом завёл разговор издалека:
— Наклёвывается интересное и заманчивое дело. Но нужны проверенные надёжные люди…
По лицу Олега даже тень не пробежала.
— Я намерен побороться за княжеский престол в Новгороде.
У Олега дрогнула левая бровь, но лицо сохраняло каменное выражение.
— Мой дед — новгородский князь Гостомысл. Его знают и помнят в Новгороде. Но он после своей смерти не оставил наследников и в княжестве правят посадники, которых избирает вече. Я намерен восстановить княжескую власть.
Рюрик повертел в руках пивную кружку, залпом выпил её. Продолжал:
— У меня налажены связи со знатными людьми Новгорода. Ждут, когда явлюсь под стены со своей дружиной. Да вот сил маловато, потрепали меня и саксы, и франки, и датчане…
— Моя помощь нужна, — подытожил сказанное Олег.
— За тем и пришёл.
— А я думал, что свататься к Эфанде, — наконец улыбнулся Олег и снова посерьёзнел. — Велика ли будет поддержка в городе? Без этого не удержаться. Я там был и знаю: страна огромная, такие там просторы, что дружина викингов — это капля в море.
— За мной стоят бояре и купцы, а также некоторые военачальники. Я им обещал большие льготы и привилегии.
Олег кивнул головой. Спросил:
— Когда намерен отправляться?
— Жду известий. А точнее — сигнала.
Олег подумал, сказал:
— Я поговорю с викингами. Надеюсь, поддержат.
— Значит, ты согласен?
Олег откинулся на спинку кресла, неожиданно улыбнулся:
— Страна изумительная. Ты даже не можешь себе представить, какие там просторы! Дух захватывает! Вернулся на родину, а по тем краям тоскую.
— Я рад! Мы обязательно добьёмся успеха!
— Да помогут тебе боги вернуть престол твоих предков! — поднял кружку с вином Олег. — Я с тобой до конца. Можешь на меня рассчитывать. Слышишь, Эфанда, — обратился Олег к сестре, которая вошла в комнату, неся новые закуски, — мы с Рюриком теперь братья по оружию. Как ты думаешь, можем мы породниться?
Эфанда вспыхнула лицом, ответила:
— Скажешь такое, братец!
Но, взглянув на смущённое лицо Рюрика, его влюблённые глаза, добавила с вызовом:
— А почему бы и нет?
Через неделю Рюрик прибыл в дом ярла Рольфа с просьбой отдать за него замуж свою дочь. Одет он был в жёлтую шёлковую рубашку, подпоясанную вышитым золотом поясом, брюки его были заправлены в красные сапожки из мягкой кожи, длинные волосы ниспадали на плечи.
