Возле ограды они оставили коней, вошли в церковь. Пахнуло прохладой, запахом ладана и свечей. В глубине помещения копошился человек в церковной одежде. Ильва направилась к нему.
— День добрый, благородный Бальдур, — сложив ладони и потупившись, скромно сказала Ильва. — Я припадаю к стопам твоего преосвященства и прошу благословения.
Человек распрямился, откинул капюшон, и Рерик рассмотрел человека средних лет с полным, упитанным лицом и ласковыми глазками.
— Добро пожаловать в обитель Бога, дочь моя, — ответил Бальдур и перекрестил Ильву. — С чем явилась ко мне?
— Это Рерик, князь бодричей, — отвечала Ильва. — Мы любим друг друга и хотим, чтобы ты соединил нас законным браком.
В это время из темноты к ним подошёл ещё один священник, и Рерик догадался, что это был Круль. Он был невысокого роста, худощав, на узком лице поблескивали маленькие хитроватые глазки.
— Таинство брака должно совершаться в присутствии свидетелей как с одной, так и с другой стороны, — отвечал епископ. — Кроме того, нужно согласие родителей…
— Я знакома с каноническим правом, благородный Бальдур, — ответствовала Ильва. — В особых случаях церковь допускает венчание без согласия и присутствия родителей.
— Ты права, дочь моя. Но не в данном случае. Твоим отцом является герцог Готброд, человек влиятельный и могущественный в наших краях.
— Отец никогда не вмешивался в церковные дела. К тому же, благородный Бальдур, он никогда не узнает о том, что мы венчались в вашей церкви. Мы оба будем свято хранить тайну до самой смерти. Я это говорю в храме Божьем, так что можно считать мои слова священной клятвой.
— Хорошо. А твой жених Рерик, князь бодричей, он христианин?
— Нет. Но мы надеемся, что ты обратишь его в истинную веру сегодня, и тогда мы беспрепятственно можем пожениться.
Епископ в отчаянии замахал на неё руками.
— Что ты, что ты, дочь моя! Крещение — это такое таинство, которое готовится заранее и не может быть проведено в столь спешном порядке. Об этом не может быть и речи!
Рерик выложил на столик, стоявший рядом с епископом, мешочек с серебряными монетами. Глаза обоих священников тотчас уставились на него. До сих пор им самим приходилось деньгами или подарками платить язычникам за то, что те соглашались перейти в другую веру. А сейчас им язычник предлагает серебро, да ещё столько серебра!
Наступило долгое молчание.
Наконец Круль проговорил скрипучим голосом:
— В древние времена, когда христиане совершали моления тайно, в глубоких катакомбах, к ним приходили язычники, привлечённые истинным учением. Они не были готовы креститься, но уже почитали Христа и принимали условное крещение. Мне кажется, и Рерику можно предложить условное крещение, и тогда девушка может выйти за него замуж.
Епископ молитвенно сложил руки и заметно успокоился. При крещении язычников, — а он крестил их десятки и сотни тысяч! — ему не раз приходилось делать отклонения от церковных канонов. Так будет ли большим грехом, если он чуть-чуть отступит от них и на этот раз, ведь делается это всё во имя Божие!..
— Ладно, дочь моя. Я согласен. Только венчание мы проведём не в церкви, через этот канон мы переступить не можем. Он пройдёт в покоях моего дома.
Круль сходил в деревню и привёл с собой аббата и двоих его каноников. Рерика одели в белую мантию с крестом спереди и поставили перед алтарём. Епископ облачился в свою одежду, обмакнул руку в святую воду, перекрестил Рерика и произнёс слова благословения:
— Отныне, сын мой, ты вступил в новую веру и тебя охраняет Господь Бог, Святой дух и Сын Божий!
Потом все перешли в просторный дом епископа, построенный на берегу лесной речки. Там Рерик и Ильва встали на колени, и епископ начал службу. Под конец он произнёс напутственные слова молодожёнам:
— Отныне вы муж и жена. Живите в мире и согласии. Ты, Рерик, должен заботиться и охранять свою супругу от бед и несчастий, а ты, дочь моя, должна во всём подчиняться своему мужу и быть ему верной опорой. Аминь!
Радостные возвращались молодожёны из маленькой деревушки, затерянной в бескрайних саксонских лесах! Они ехали рядом и поминутно целовались…
— Я не собираюсь возвращаться в Рерик, — говорил он. — Там начнутся заботы и хлопоты, потянется вереница людей с поздравлениями. Они так будут мешать нам! Давай скроемся в моём родовом имении на берегу небольшой речушки со смешным названием Люля и проведём медовый месяц одни в окружении лесов и милых слуг, до глубины души преданных нашей семье!..
— Согласна! — отвечала она. — Я на всё согласна!..
В родовом имении для обоих потянулись дни бесконечного счастья.
Однако у Ильвы был острый взгляд и практичный ум. Скоро она заметила, что владение Рерика находится в запущенном состоянии. Хозяевам его заниматься им было некогда, всеми делами заправлял ключник, человек хитрый и изворотливый, сумевший построить себе пятистенный дом и скопивший немалое богатство, и все прекрасно знали, за чей счёт.
Ильва сказала супругу, что сначала надо заняться княжеским двором. Был он огорожен тыном, внутри него стояли различные постройки. Среди них выделялся терем, деревянный, двухэтажный, с высоким крыльцом, резными разноцветными наличинками и дверями, фигурными столбами. От терема к воротам шла единственная дорога, по обеим сторонам которой стояли жилые помещения — хоромы, а также надворные постройки — склады, амбары, служебные помещения. Терем был в хорошем состоянии, как видно, постоянно ремонтировался и обновлялся. Но остальные строения были крайне запущены. Ильва с грустью видела, что полы в некоторых местах прогнили, перегородки в хлебных амбарах ветхи, конюшни и помещения для скотины имели прорехи; всё это надо было ремонтировать, перекрывать.
При дворе была масса слуг, не менее ста человек, которые откровенно бездельничали, слонялись по двору, напивались. Одевали их из рук вон плохо и только на свадьбу выдали приличную одежду, но потом снова отобрали, поэтому ходили они в рванье. Кормили тоже неважно, в основном хлебом и рыбой, мясо они видели редко, даже квас подавали только по праздникам.
Она стала говорить Рерику, что следует всерьёз заняться имением. Он соглашался, но ничего не предпринимал, и она поняла, что у него нет склонности к домашним заботам и что ей самой придётся возложить на себя все хлопоты по благоустройству их семейного очага. И она без колебаний взялась за дело. Опыта у неё не было никакого, герцог сам управлял своим хозяйством и женщин к делам не допускал. Но она чувствовала в себе уверенность, что сумеет наладить работу в хозяйстве, остановит разрушение его и, может быть, получит некоторые доходы.
Прежде всего она стала приглядываться к людям. Ей понравился Остромир, живший на окраине села. Домик у него был небольшой, но аккуратный и благоустроенный, с просторными сараями, в которых содержалась различная скотина; амбары были полны зерна. К дому примыкал ухоженный сад и старательно обработанный огород. Во всём были видны труд и прилежание. И сам хозяин с короткой бородкой, гладко причёсанными волосами, стянутыми ленточкой, и весёлыми любопытными глазами произвёл на Ильву хорошее впечатление. Она зашла к нему в избу, пообедала вместе с семьёй. Ели куриный суп, кашу с молоком. У сорокалетнего Остромира была полненькая, но юркая жена, пятеро детей — две дочери и трое сыновей. Ильве так понравилось у него, что она осталась, и они проговорили чуть ли не до вечера.
