– Это когда я тебя подвозил, мы еще тогда Аришку не хотели в подъезд заводить, тогда? – неожиданно подключился к разговору Сергей.
– Да, ее тогда хоронили, – развернулась к нему Саша, – так вот, сегодня приходили из милиции, сказали, что во вторник была задушена Таня Захарова, младшая сестра Женьки.
– С ума сойти можно! Живем, как на «Улице разбитых фонарей», убивают на каждом шагу, – раскладывала по тарелкам черемуховый торт Ольга.
– Подожди, – не понял Сергей, – а почему именно тебе сообщили, да еще и на дом пришли?
– Вот в том-то и дело. У этой девочки при осмотре ничего существенного не нашли, только один листочек из записной книжки. А на этом листочке – мой адрес. – Санька не спеша выпустила дым.
Ольга застыла с куском торта.
– Ну без тебя нигде не обойдется! Да что же это тебя сует-то куда попало!
– Ты понимаешь, мы ведь с ней даже знакомы не были. Ну так, я знала, что она Женькина сестра, она знала, что я его учительница, и все! Не могло у нас быть никаких точек пересечения.
– А сам Женя не мог ей твой адрес дать? Попросил, допустим, зайти за чем-нибудь.
– Его перетрясли в первую очередь, да и не будет он меня подставлять, зачем? Но самое интересное, – Саша взвешивала каждое слово, – я знаю этот почерк, но вспомнить не могу. Это точно не Женька.
– А кто? – в голос выдохнули Ольга и Сергей.
– Хороший вопрос. – Санька продолжала рассуждать. – Я вот о чем думаю, значит, убийство Ирины Николаевны не было случайным? Ведь все думали, что ее какой-нибудь невменяемый Татьянин дружок порешил. Девчонка у Захаровых прочно в наркотиках увязла. А получается, что не наркоманы.
– Если уж мать обколовшийся друг застрелил, то почему и Татьяну не может?
– То есть какой-то наркоман от нечего делать решил истребить всю семью, так, что ли? И почему мать он застрелил, а дочь задушил, да еще где-то у черта на куличках?
– Скорее всего, Татьяна эта влипла в какую-то неприятную историю. За это и расплатилась и она, и Ирина Николаевна.
– Может быть, только я-то здесь каким боком?
– Шура, Сергей! Хватит о страстях, милиция не бездействует, видишь, сами прибежали, значит, разберутся, – махнула рукой Ольга.
Санька обхватила руками чашку и, глядя поверх нее, проговорила:
– Нет, Оленька, у меня не получается так просто от этого отмахнуться. Убийца знает мой адрес, знает меня… Я боюсь. Мне страшно.
– Вот дурочка, – подруга вытаращила глаза, – да с чего ты взяла, что убийца шарил по карманам Татьяны? Совсем не обязательно связывать твой адрес и преступление.
– Нет, я чувствую, что связь есть, не такие у нас были отношения с Захаровой, чтобы она мой адрес как талисман при себе носила просто так. Что-то тут связано со мной, а я не знаю и боюсь!
На мгновение повисла тишина. Воспользовавшись заминкой, Бакс легко вспрыгнул на стол, нимало не смущаясь присутствием хозяйки.
– И правильно делаешь, – очнулся Сергей. – С таким котом рот закрыть страшно. Сейчас он с нашего пирога выкушает всю сметану. Мне к зверю прикасаться запретили, а сами чего ждете?
Ольга сбросила кота на пол:
– Вот что, давайте есть, а там решим, как быть.
– Выкрутимся, – Сергей, казалось, все сказанное всерьез не принял, только в глазах появились новые жесткие искорки.
Торт был удачным. Элегантно запихивая в себя очередной кусочек, Ольга произнесла:
– Вот что, страдалица, пойдем ночевать к нам. Из четырех комнат выделим тебе одну. Андрей будет рад, Ленка счастлива, там, кстати, кассету со вчерашнего вечера посмотришь, а?
– А завтра я к Лерке пойду проситься, да? Да и потом, Баську-то все равно кормить-поить надо. – Саша с трудом оторвала то пола тяжеленного кота, которого гость прикормил-таки сметанным куском.
– Баська – это аргумент. Ну тогда я заночую у тебя, а завтра…
– Я! – шутливо подключился Сергей.
– А завтра что-нибудь придумаем, я хотела сказать, но уж если вы настаиваете…
– Смешно вам, – вздохнула Санька, – а как твои домашние к этому отнесутся?
– Сейчас который час? – Ольга посмотрела на часы. – Около четырех… Вот что, сейчас я домой сбегаю, а часикам к семи подскочу. А вы бы к Брутичу съездили, все-таки волнуется мужик. Скажи, что ты еще жива, какое-то время, – хихикнув, подруга выскочила в коридор, быстро оделась и унеслась к своим домочадцам, захлопнув дверь.
Сергей сидел возле разоренного стола, насмешливо смотрел на удрученную Сашу, а у него на руках, бесстыдно развалившись и подставив серебристое брюхо, мурлыкал предатель-экзот.
– Сергей, сбрось этого негодяя, надо съездить к Брутичу.
– Сань, ты действительно торопишься?
– Действительно, я еще к Женьке хочу забежать.
– Хочешь, я сам займусь твоими проблемами? – голос Сергея был тихим, глуховатым, взгляд… Сашу волновал этот взгляд, она боялась власти этих серых глаз, боялась этой откровенности. Чего-то подобного ей страшно хотелось, но все должно было быть не так… Как-то по-другому, не так стремительно, что ли. А то что же получается, Ольга ей, как корове, привела быка-осеменителя, а Санька должна тут же распластаться, дабы не упустить драгоценных мгновений, потому как осеменителя ждут законные жена и дети. Причем такие мелочи, как чье-то убийство, в расчет принимать никто не собирается! Сашка взяла сигарету и, справившись с собой, спокойно отказалась:
– Нет, Сергей, у тебя и своих проблем достаточно, с чего ради тебе мои решать.
Он решительно поднялся и направился за дубленкой.
– Ольга Васильевна просила к Брутичу тебя добросить, ты едешь?
«А если бы Ольга Васильевна не просила, сам бы не добросил?»
– Спасибо, я сама доберусь.
– Как знаешь, – он быстро оделся и легко сбежал по ступенькам.
«Вот дура-то! Чего еще надо? Такой мужик в кои-то веки рядом оказался, а ты!»
Перекостерив себя на десять рядов за занудство и в сотый раз пожаловавшись Баксу на судьбу-злодейку, Санька стала одеваться, чтобы отправиться к Брутичу.
Сначала она зашла к Захаровым, Саша просто не смогла пройти мимо скромной коричневой двери. Женька был дома, открыл хмурый, похудевший.
У Саши подступил ком к горлу. Она не знала Татьяну, но не могла видеть, когда у человека горе. У Женьки большое горе, а помочь ему она не могла.
– Здравствуй, Женя. Я к тебе, пустишь?
Он молча отошел в комнату, Александра прошла за ним. На серванте стояла фотография с черной лентой. На ней совсем молоденькая Танюша смеялась, наклонив голову к плечу матери, Ирина Николаевна обнимала дочь и улыбалась светло и счастливо. Саша не знала их такими, видимо, так они жили раньше. Наркоманка Таня была еще послушной ученицей, любимицей родителей и брата, а вечно ворчливая, суровая Ирина Николаевна – молодой, цветущей женщиной. «Здесь она меня всего года на два-три постарше». Саша не могла оторваться от траурного портрета.
